л, хотя из вагона выскочил резво.
— Покупай цветочки, на кладбище дороже будут! — обратился кто-то к Яне, и она вздрогнула.
Женщина средних лет держала в руках яркие искусственные цветы.
— Кладбище? Какое кладбище?! — не поняла Яна.
— Так здесь кладбище большое, из Москвы сюда приезжают, — пояснила женщина. — А вы разве не на кладбище?
— Да, туда, — мотнула головой Яна и приобрела букетик, чтобы не выделяться на общем фоне.
Бандит за это время успел уйти на безопасное для слежки расстояние, и Яна спокойно пошла следом, прикрываясь искусственными цветами. В конце платформы Яна увидела тропинку, ведущую в низину, а оттуда к лесу. Справа, среди высоких елей и сосен, мелькали ограды, кресты и памятники, тянущиеся вдоль железнодорожных путей, пока было видно глазу.
«Кладбище на несколько километров, что ли, тянется?» — подумала Цветкова, спустившись на высоченных каблуках по ступенькам с перрона и сразу увязнув в рыхлой земле. Тут она поняла, что идти ей будет нелегко. Бандит уже здорово оторвался и направлялся явно к кладбищу. Если он там скроется, найти его будет нелегко. Яна прибавила шаг, прижатые к груди искусственные цветы неприятно кололи нежную кожу. В голову лезли всякие неприятные мысли. Например, что бы сейчас сказала Ася?
«Где ты должна быть, подруга моя бедовая? Правильно! Ехать в комфортном купе ко мне на встречу, на юга! И что же ты делаешь на самом деле? А? Почему молчишь? Позволь мне ответить за тебя. Ты в одиночку ведешь преследование опасного бандита. Так? В старом мужском пиджаке, в котором, как ты думаешь, тебя никто не узнает. Странные мысли… И ничего тебя не напрягает? Ты вышла на незнакомой станции и идешь вслед за преступником. Ой, уже и цветочки себе искусственные на могилку прикупила. Как мило».
Яна тряхнула головой, отбрасывая эти мысли. Солнце садилось, и как-то сразу стало темнее. Увязая каблуками в земле, Цветкова поспешила за бандитом. Она всматривалась в его сутулую фигуру до рези в глазах, чтобы не упустить. Преступник шел по тропинке в сторону кладбища. Сердце Яны бешено стучало.
На кладбище было прохладно и стоял специфический запах, словно и земля, и деревья понимали свое предназначение или, скорее всего, были просто перекормлены биологическим материалом и политы литрами человеческих слез. На кладбищах даже тишина была другого свойства, словно она знала что-то, что не знали мы, словно она опускала голову перед дорогой в вечность тысяч своих сыновей и дочерей.
Яна поняла, что никого не видит и не слышит. Идти по тропинке просто так тоже не получалось. Она то и дело натыкалась взглядом на фотографии умерших людей. И так как фотографии для вечной памяти всегда подбирались лучшие, часто много моложе и в счастливые моменты жизни, то на Яну смотрели не настороженно и зло, а очень даже приветливо и дружелюбно, словно находились не на кладбище, а на аллее славы.
«Никогда не думала об этом, но надо будет попросить, чтобы, когда похоронят меня, поставили бы один крест без фотографии. Ни к чему она здесь», — подумала Цветкова. Пройдя еще метров сто вглубь, Яна запаниковала, что упустила бандита из вида, что, возможно, он ушел по любой из расходящихся дорожек. Внезапно за ее спиной хрустнула ветка, но голову повернуть она не успела. Это движение ей преградила холодная и острая сталь металла, приставленная к ее горлу, и грубый захват.
— Что же ты за тварь такая… — прошептал ей на ухо хриплый мужской голос. — Не могу поверить своим глазам. Просто насмешка какая-то. Стоять, не двигаться! Твоя длинная худенькая шейка словно зефир. Проткнуть ее — ничего не стоит. Поняла?
— Да… — кивнула Цветкова, поняв, что она дура дурой.
— Вот и славно! Хотя здесь такое место, что кричи не кричи… Но на всякий случай молчи… Не люблю я бабский визг. Что же ты такая идиотка? Такая приметная лахудра. Не в добрый час ты нам встретилась тогда со своим болезным хахалем. Замочили бы его, да и дело с концом. Но нет! Ты нас нашла. Да и этот умирающий оказался не простым типом, ранили кореша, смотались с деньгами… Фарт! Я понял, что свою шкуру спасать надо, не до денег уже, хоть и обидно было до чертиков! Знал, что вы донесете о нас в полицию. Поэтому добил своего напарника и пришил еще одного бездомного пьяницу, живущего в лесу в шалаше, и одел его в свою одежду. И все же прокатило! Меня никто не искал и не стал бы искать. Мне оставалось только просто уехать. Но когда увидел, как ты садишься в электричку, как пасешь меня в вагоне, глазам не поверил. Не твое это дело — слежка, — усмехнулся он. — Хотя эта информация тебе уже не пригодится. Я же понял, что ты как жвачка, которая налипла на подошву ботинка и сама уже не отстанешь. Конечно же, я сошел раньше, я не доехал до своей станции. Мне надо было избавиться от тебя. И зная, что здесь большое кладбище, я и не представлял себе лучшего места для того, чтобы зарыть тебя здесь. Выскочка, выбирай себе могилу, где хочешь быть упокоенной? С мальчиком, с девочкой? Ну же! У меня нет времени! — Нож стал давить на шею сильнее.
Яна от страха перестала дышать. Она прекрасно понимала, что сама загнала себя в эту смертельную ловушку, и пенять было не на кого. Единственным положительным моментом было то, что теперь она точно знала, что не ошиблась. Этот зверь только что рассказал, как смог уйти от наказания. Жаль, конечно, что никто больше этот захватывающий рассказ не услышит. Яна зажмурилась. Раздался глухой удар, и тело, пребывающее с ней в непосредственном контакте, вздрогнуло, нож больно поцарапал шею, и Цветкова чуть не упала.
— Господи! — выдохнула Яна, хватаясь за шею и поворачиваясь.
Бандит лежал ничком на земле, а над ним стоял мужчина из электрички. В руках он сжимал вырванный из какой-то старой могилы железный крест, с которого капала кровь.
— Вот и всё! — сказал он. — Я себя чувствую прямо крестителем…
— Вы как здесь оказались? — Яна не знала, плакать ей или смеяться.
— Так это… пиджак стало жалко… Да шучу я, шучу! Вы так резко из электрички выскочили… Ну и я за вами. Как-то само собой получилось. Я догадался, что вы во что-то вляпались, и заметил, что вы следили за парнем не самой располагающей наружности. Ну и подумал — а вдруг пригожусь? И вот ведь… пригодился.
— Вы мне жизнь спасли! — с благодарностью посмотрела на него Яна. — А я даже имени вашего не знаю…
— Так Василий я…
— А меня Яна зовут, вот и познакомились!
— Сейчас не до сантиментов, мы эту тварь обезвредить должны. — Василий вытащил ремень из брюк, присел на корточки и со знанием дела связал бандиту руки за спиной. — Сильно я его… Может, и не очухается. Да не велика потеря! — сплюнул он.
— А что дальше делать будем? — спросила Яна.
— Вот ведь женская логика! Это же вы за ним следили! Если бы догнали, что бы стали делать? Не подумали? Положились на авось? Вот вы, бабы, такие и есть… Бандюга тут такую пламенную речь толкал, что я смог подойти бесшумно. Он вошел в раж, понимал, что здесь его никто не увидит и не услышит. Ну, оно и понятно! Меня здесь не должно было быть.
— Эту сволочь в полицию сдать надо. Я опознала его, он преступник, совершил несколько убийств, — сказала Яна.
— Ну так… сдавайте. Я вам подкину телефончик моего знакомого мента. Правильный мужик. Он один раз вытащил меня из передряги, я был не виноват, а попался бы другой следователь, так закрыли бы надолго. Позвоните ему и все расскажите.
— А вы?
— Не… мне нельзя. Вы что? У меня марихуаны полные карманы… Так что пока! — Василий снова взял крест. — Это средство самозащиты. Скажете, что помог бомж какой-то и убежал, а Феде, ну, чей номер я вам дал, намекните, что это был я, Вася Киселев. Он все поймет.
— Неужели так и расстанемся? — вздохнула Цветкова.
— А вы что, еще кого-то в гости ждете? Нет уж, увольте… мне пора.
— Ну, как-то… — Если честно, Яна боялась остаться одна.
— Я когда вас увидел, подумал — какая красивая. Вот бы познакомиться. Ну и сразу догадался, что моя помощь может понадобиться. Даже мысль мелькнула — вот помогу вам и из благодарности вы со мной познакомитесь. А потом пыл как-то угас.
— Чего так? — растерялась Яна.
— Бедовая вы какая-то. У меня на людей глаз-алмаз, так вот, вас я не потяну… Вам нужен самый смелый мужчина в мире. Не повстречали еще такого? — усмехнулся Василий.
— Повстречала, но, боюсь, что он не мой, — вздохнула Яна. — А вообще, вы правы, все мужчины страдали из-за меня.
— Оно и понятно! — со знанием дела кивнул Василий, закуривая самокрутку. — Я же говорю, вижу людей насквозь. А мне приключений уже хватило, у меня живого места на теле нет, ни одной целой косточки, так что… — Он выбросил окурок, и тот, очертив огоньком золотую дугу, снова погрузил Яну в аромат сладкого дурмана. — Звоните Феде, а я пошел.
— А как я позвоню? У меня и телефона-то нет, — вдруг всполошилась Яна.
— Ну, я же говорю, бедовая вы. Ладно, сам позвоню и все расскажу, но потом сразу уйду.
— Только скажите вашему знакомому, что это не я бандита пристукнула… Ой, он шевелится! — воскликнула Яна.
— Говорю же тебе — живой! Такие твари и на том свете не нужны, засорили своими гнилыми душонками проход в рай, толпятся там, канючат.
— А вы еще и философ? — спросила Яна.
— Да кем только не приходится быть, — кивнул Василий. — Кстати, а кепка моя вам все еще нужна?
— Нет-нет… И пиджак уже не нужен! — Цветкова дернула плечом, словно намеревалась скинуть пиджак.
— Оставьте! Скоро ночь, а ночи здесь прохладные, особенно на кладбищах, мертвецы землю не согревают. Если что, ляжете на нее, чтобы не на земле валяться.
— А я лежать и не собираюсь! Вы скажите своему знакомому, чтобы он быстрее приехал, мне к одному человеку надо. Бросила я его, так спонтанно получилось.
— А в жизни вообще все спонтанно, — начал было философствовать Василий, но его прервал бандит:
— Слышь, кореш, отпусти! Баба эта чумная! А я тебе заплачу.
— Смотри-ка, разговорился. Мало я тебя огрел, надо было покрепче приложить. Нашел кореша, — усмехнулся Василий.