Запах в вагоне стоял просто отвратительный, Яну саму тошнило. Зря она думала, когда вырвалась из подвала, что теперь-то у нее все наладится и начнется отпуск. Вагон громыхал, качаясь из стороны в сторону. Даже мягкие диваны не спасали. Яну незаметно сморило. Проснулась она от резкого толчка. Виталий Николаевич застонал и тоже открыл глаза, на лбу выступила испарина.
— Что? — разлепил губы следователь.
— Не знаю. Остановка, наверное. Ты как?
— Мутит. Только нечем…
— Оно и понятно, — нервно дернула плечом Яна.
— Налей водочки, — попросил Виталий Николаевич.
— С ума сошел?! Какая еще водочка? — удивилась Яна.
— Простерилизовать все внутри, — пояснил он.
— Обойдешься! Слизистая воспалена. Опять тебя рвать будет. Слышишь? Какие-то голоса…
— Рабочие, наверное, пути проверяют, — ответил Виталий Николаевич. — Ну хоть воды дай!
— Фу, от тебя такой перегар!.. Воды дам. Может, позвать на помощь, чтобы нас открыли? — спросила Яна.
Она подошла к двери и прислушалась.
— Что там? — спросил Виталий Николаевич.
Цветкова, замерев на месте, прижала палец к губам и поманила Лебедева к себе.
Виталий Николаевич с трудом встал, держась за спинку дивана, и подошел к Яне. Из-за двери доносились мужские голоса.
— Ты уверен, что этот вагон?
— Я, в отличие от тебя, нахожусь в адеквате и помню номер. К тому же, видишь, метка стоит. Товар здесь!
Виталий Николаевич прошептал Яне на ухо:
— Может, это за нами? Все-таки не звери, пометили вагон, где едут живые люди…
— Не думаю, что людей, то есть нас, назвали бы товаром, — не согласилась с ним Цветкова.
— Тогда они за диванами. Надо будет как-то объяснить, почему мы здесь оказались?
— Ты себя видел? Нам в жизни этого не объяснить, — отрезала Яна. — И почему они пытаются взломать замок, а не открыть его? Если они за диванами…
— Черт! Они хотят их своровать! — догадался Виталий Николаевич. — Я же говорил, диваны дорогие, за ними точно придут.
— Сейчас твоя радость совсем неуместна, — отметила Цветкова. — Лучше бы не приходили… Давай спрячемся!
— Яна, куда? В диван, что ли?
— В вагоне шум какой-то, — донеслось снаружи, и Яна с майором замерли.
— Да не… вроде тихо. Послышалось. Там товара на несколько миллионов. Давай поскорее его заберем, иначе шеф нам голову оторвет. А там уж сам пусть разбирается.
Яна на цыпочках отошла в сторону и поманила Виталия Николаевича к себе. Жестом она показала ему, чтобы он разобрал диван, и тут же улеглась в ящик для белья.
— И что дальше? — спросил Лебедев.
— Закрывай меня и прячься в другой диван. Не нравятся мне эти люди, и нарываться на неприятности нам не стоит.
— Тогда я к тебе! В тесноте — да не в обиде! — И майор быстро нырнул к Яне, сильно вдавив ее в стенку.
— Что ты делаешь?! Уйди отсюда! Мне и так тесно! Здесь полно других диванов! — возмутилась она.
— Ты худая, поместимся, — и зашипел на Яну: — Тихо! Слышишь?
Яна затихла, прижавшись к нему, хоть ей и трудно было даже дышать. Лязгнул замок, послышались шаги, глухие голоса.
— Я сейчас чихну, — прошептала Цветкова.
— Терпи.
— Как?
Мужчины, ругаясь, что-то двигали или тащили. Яна покрылась крупными каплями пота, руки и ноги затекли. В какой-то момент их диван стало дергать из стороны в сторону, и Виталий Николаевич шепнул ей на ухо:
— Похоже, мы поехали дальше.
— Господи! Подними наконец-таки эту крышку! Освободи меня!
Виталий выполнил ее просьбу, выглянул наружу и огляделся.
— Никого, — вынес он вердикт и, кряхтя, выбрался из дивана, а потом вытащил Яну. — Ну вот… Не получилось поваляться на диване, хоть поприжимался к тебе в диване.
— Очень смешно, — фыркнула Цветкова. — Интересно, зачем они приходили?
— А что пропало? — задал встречный вопрос Виталий Николаевич.
— Не знаю…
— Ты слышала, один из них вроде заметил, что тут бутылки и еда.
— Ага! А другой сказал, что здесь воняет, словно едет парочка скунсов.
— Такого не говорили, — надулся следователь.
— Смотри! Одного дивана не хватает! — закричала Яна.
— Получается, сперли диван-то? Фу! Пронесло! Ладно, едем дальше. Яна, я все-таки выпью водочки! — вздохнул Виталий Николаевич. — Мне надо простерилизоваться, честно говорю, чуть не помер, как плохо было. Даже не знаю, с чего. Надеюсь, тот, кто заказывал эти диваны, не очень расстроится, что один из них доставят, извините, с человеческими отходами.
— Ага! А еще один украли! Ну, надеюсь, что мы смоемся отсюда быстрее, чем придут за мебелью, — согласилась Яна. — Налей мне тоже, я так перенервничала, что… Сопьюсь я с тобой.
— Не успеешь.
Яна с Лебедевым выпили, закусили и продолжили путь, стараясь не обращать внимания на трясущийся вагон, темноту и неприятный запах. Они очень мило поболтали и легли спать на одном диване, прижавшись друг к другу.
Перед глазами Яны снова, как наваждение, встало лицо Мартина с искренней открытой улыбкой и темными лукавыми глазами. Ей казалось, что он снова нежно ее целует, крепко обнимая. Но в какой-то момент объятия Мартина стали болезненными.
— Вставай! Вставай! — донеслось до Цветковой.
Яна вздрогнула и открыла глаза, но не сразу возвратилась в действительность. При этом из груди ее вырвался страдальческий стон.
— Яночка, ты что?! Проснись! Ты кричишь во сне! — будил ее Виталий Николаевич.
Она уставилась на него пустыми глазами, из которых текли слезы.
— О господи! — Яна присела на диване и тряхнула головой. — Извини, наваждение какое-то… Всё! Я здесь! Что ты суетишься?
— Яна, нам надо срочно выбираться отсюда, — сообщил Виталий Николаевич, по-прежнему несколько бледный и поникший.
— Куда же мы сойдем? — не поняла она. — Вроде еще едем…
— Вот именно! Пока мы едем, мы живем. Ты так мило уснула у меня на плече, а я все лежал и думал… Бессонница у меня. Эти мужики сказали, что товара здесь на миллионы. И вытащили один диван, так?
— Так… — Цветкова еще не совсем понимала, к чему он клонит…
— Ты серьезно думаешь, что обычный диван, которых тут десятки, стоит миллионы? Яна, внутри дивана было что-то спрятано! Сто процентов! Наркотики, оружие, алмазы!
— А почему вместе с диваном выгрузили? Не легче ли было вытащить все? — спросила Яна.
— Для маскировки! Так и повезут. Даже если пост дорожной службы остановит, то диван и диван, внутрь вряд ли будут заглядывать.
— Хорошо… вынесли и вынесли. Доедем до места, сообщим кому следует, — отмахнулась Цветкова и вздохнула: — Уж поскорей бы доехать… Когда же нас дотрясет до места?
— Мы не доедем! Нам надо сваливать! Если с нами ехала крупная партия не знаю чего, этот диванчик обязательно будут встречать серьезные люди. Да нас с тобой на ремни порежут! И не докажем, что мы ни при чем! Надо сваливать, Яна. Серьезно говорю. А по моим ощущениям, скоро мы уже приедем.
Его нервное состояние передалось и Яне.
— Интересно, а как мы отсюда выйдем? Может, подождем остановку?
— Следующая остановка может для нас стать последней! Я сейчас что-нибудь придумаю.
Виталий Николаевич отодрал с одного из диванов поручень и начал возиться с дверью вагона. Наконец дверь сместилась в сторону, в нос ударила струя свежего воздуха.
— Опа! А на улице-то вечер. Собираем вещи! Сейчас будем прыгать! — У следователя прорезался командный голос.
— Ты серьезно?
— Как никогда! Сбросим вещи — и сами следом. Потом найдем их.
Яна осторожно приблизилась к открытой двери.
— А поезд едет быстрее, чем казалось.
— Подождем, пока будет поворачивать, скорость при этом падает, тогда и прыгнем, — ответил Виталий Николаевич.
Наконец подходящий момент настал. Лебедев сбросил сумки и повернулся к Цветковой:
— Пора!
Однако сделать это оказалось не так-то просто.
— Сейчас! Подожди! Дай мне настроиться! — попросила она.
— Некогда настраиваться! — ответил ей следователь и придал ускорение.
Может, Яна и мечтала пролететь изящной птицей и упасть в поле с ромашками и васильками, однако на деле почувствовала себя мешком с картошкой, который швырнули на цементный пол в амбаре. После приземления вокруг нее поднялось облако пыли. Яна закашлялась и услышала глухой звук — прилетел второй мешок. Цветкова улеглась на землю и посмотрела в темное звездное небо, заодно стараясь понять, не сломала ли она себе что-нибудь. Поезд, стуча колесами, умчался вдаль.
«Докатилась… валяюсь как бомж и счастлива от этого», — подумала Цветкова.
— Чего разлеглась? Цела? — склонился над ней грязный, взъерошенный Виталий Николаевич. — Пошли вещи искать.
— Тебе только вещи и важны! — пробубнила Цветкова, поднимаясь.
— Конечно. Вон чемодан вижу. Поцарапался немного, а так ничего. А вон и сумка! Интересно, водка не разбилась?
— У тебя одно на уме! Ты алкоголик, что ли? — сплюнула пыль и песок Яна.
— А как ты хотела? Живу один в холостяцкой берлоге, никто не лелеет, вот одна радость!
— Слово-то какое — лелеет, — передразнила его Яна. — Алкоголик себе любое оправдание найдет. Нет никого — пью от одиночества, есть кто — пью из-за нее, потому что мозг выносит.
— А вот ты выходи за меня замуж и увидишь, как я изменюсь.
— Ох, не верю я тебе, товарищ майор. Сколько лет тебя знаю, ни разу еще не удивил меня.
— Так ты и замуж за меня не выходила ни разу.
— А я что, фея, если могу внести такие разительные перемены в твою устоявшуюся жизнь? — Яна попыталась взять чемодан.
— Иди уж! Я сам все понесу, — пробурчал Виталий Николаевич.
— А куда идти-то?
— Вперед, через поле. Видишь, там, огоньки, значит, село. Выберемся, поймаем попутку…
— Кто тебя в таком виде в машину пустит? Весь вагон изгадил, теперь на машину посягаешь.
— А где я сейчас могу помыться? Вот доедем до юга и искупаемся в море, — весело сказал Виталий Николаевич.
— Не пугай меня! То есть в том месте, куда мы едем, помыться можно только в море? — Яна, спотыкаясь о кочки, еле успевала за майором.