ерине радость.
Поэтому она совершенно искренне улыбнулась Ивану и сказала:
– Ого, ты с нами! Рад?
Она, разумеется, догадывалась, что Иван бы куда больше обрадовался, если попал бы в одну группу с Ириной, тем не менее Митрофанов ответил:
– Конечно, рад. А как нас вообще будут учить, ты знаешь?
– Понятия не имею, – пожала плечами Катя. – Хотя нас и так вроде уже начали… Ну, там, в деревне этой.
– То была практика, – вступила в беседу Наташа, – а сейчас будет теория. Если честно, мне теория даже больше нравится – есть время подумать, поразмышлять над чем-то новым, а если непонятно – спросить.
– Наверное, нас будут учить заклинаниям, – сказал Ваня. – Абра-швабра-кадабра и все такое.
– Да ну, – помотала головой Катя, – вряд ли. Это только в сказках всякие заклинания, а на самом деле все происходит силой мысли. То есть, конечно, сила-то у мистиков настоящая, но управляют они ею мысленно. Хотя я и сама не все знаю. Точнее, вообще почти ничего не знаю. Так что будем вместе всему учится. Надо будет, и «абракадабру» твою вызубрим.
– Тсс! – вдруг выдала Наташка, и Катя, подняв голову, увидела, что в классе стоит и смотрит на них женщина. Катя удивилась, как же та сумела так неслышно войти? Может, переместилась в пространстве? А что, опытные мистики наверняка умеют еще и не такое!
Наставница оказалась очень похожей на Мэйд – может, они были сестрами? Собственно, от их прежней знакомой она отличалась лишь цветом волос и одежды. Волосы наставницы были немного длинней и чуть более темными, почти черными. Юбка и блузка оказались того же строгого покроя, только юбка была коричневой, а блузка белой.
– Садитесь, – коротко бросила женщина.
В классе стояло три парты, каждая на одного ученика, как в американских школах, по крайней мере именно такие Катя видела в зарубежных фильмах. Парты стояли в один ряд, и она выбрала ту, что была по центру. Слева села Наташа, справа Иван.
– Кто есть кто из вас, я знаю, – сухо произнесла наставница, – меня же зовут Тиша.
– А отчество? – поинтересовался Ваня.
– Достаточно имени. Просто Тиша. И сразу хочу предупредить: задавать вопросы с места без моего разрешения нельзя. Только после того, как я сама вас об этом спрошу, и после того лишь, как поднимете руку. Разговаривать между собой во время занятий тоже нельзя. Есть вопросы?
Катя подняла руку.
– Да, Юлаева, – вопросительно посмотрела на нее Тиша.
– А что будет с тем, кто нарушит эти правила? – спросила Катя.
– Пусть это станет для него сюрпризом, – растянула наставница губы в подобие улыбки. – Могу лишь обещать, что каждый раз нарушителей будет ждать что-то новое. И уверяю вас, впечатления останутся надолго. Вот только не обещаю, что они будут приятными.
Катя вновь подняла руку:
– Можно еще вопрос? Вы будете применять на занятиях с нами мистическое учение Одэс?
Вопрос оказался для наставницы неожиданным, во всяком случае так показалось Кате в наступившей вдруг тишине. Но заминка была недолгой, и Тиша произнесла строгим учительским тоном:
– Одэс доступен только для имеющих мистические задатки, сначала мы должны их выявить. Но кое-что из самого начального уровня, конечно же, будем применять. Впрочем, мы не станем раскрывать перед вами наши планы и методы.
А потом начался сам урок. И Катя убедилась, что она была совершенно права, сказав Ивану, что понятия не имеет, как их будут учить. Потому что началось все вообще с очень странных вещей. Для начала Тиша подняла над собой невесть откуда взявшийся белый кружок величиной с тарелку и спросила:
– Что это?
Катя и Ваня с Наташкой недоуменно переглянулись. Наставнице это не понравилось.
– Смотрите сюда, а не друг на друга! И отвечайте на вопрос: что это? Митрофанов, слушаю.
– Круг, – пожав плечами, поднялся Иван.
– Хорошо, садись. И впредь, – это относится ко всем, – отвечая, можете не вставать. Лебедева, что это? Повторять уже сказанное нельзя.
– Тарелка, – сказала Наташа.
– Допустим. Теперь Юлаева.
Катя подумала, что больше вариантов особенно и нет. Но раз нельзя повторяться… И она внезапно выпалила:
– Черный квадрат!
– Замечательно, – кивнула Тиша. – А что скажут насчет цвета остальные? Только ничего не выдумывайте, что видите, то и говорите. Но повторяться по-прежнему нельзя!
Катю это удивило. Как можно не повториться, если видишь то же самое, что и тот, кто отвечал перед тобой? Между тем наставница попросила ответить Ивана.
– Я вижу белый цвет, – сказал тот.
– А ты, Лебедева? – посмотрела на девочку Тиша.
– Я вижу серый. Потому что смотрю на стену.
Признаться, Кате Наташкина находчивость понравилась. Узнать мнение наставницы не удалось. Та лишь снова сухо проговорила:
– Хорошо. А теперь пусть каждый из вас покажет треугольник.
– Как его показать? – удивленно сказала Наташа. – У нас же ничего нет.
Наставница прожгла ее взглядом и произнесла таким жестким тоном, что у Кати по коже побежали мурашки:
– Я уже говорила, что задавать вопросы с места нельзя. Нужно поднять руку и дождаться, пока я разрешу. Сейчас я это повторила в последний раз. В следующий стану наказывать сразу, без предупреждения. А теперь Лебедеву ждет вот какое наказание… Она сказала, что не может показать треугольник. Что ж, я ей помогу.
В следующее мгновение Наташки не стало. Вместо нее на стуле, прислонясь к столу, стоял большой равнобедренный треугольник ярко-желтого цвета.
– Что вы творите?! – подскочил с места Ваня. – Немедленно верните Наташу!
Теперь в треугольник превратился и он. Еще больше Наташиного и зеленого цвета. Покачнувшись, он плашмя упал на пол.
– Юлаева, подними, пожалуйста, фигуру, – вежливо попросила Тиша.
Катю же словно парализовало – она не могла не только пошевелиться, но и произнести ни единого слова.
– Что же ты, Екатерина? – мягко, почти ласково спросила наставница. – Испугалась за своих товарищей? Напрасно, с ними не случилось ничего страшного. Через одиннадцать минут они вновь станут прежними.
– П-почему через одиннадцать? – удалось все же Кате разлепить губы. Правда, голова еще соображала плохо, оттого и спросила глупость – первое, что в эту пустую голову пришло.
– Потому что это наказание, – как ни в чем не бывало ответила Тиша. Логики в ее ответе Катя не уловила, но решила не переспрашивать. К тому же наставница пояснила сама: – Десять минут для наказания – слишком банально, да и мистики вообще не любят круглых чисел. Меньше – несерьезно, мы ведь не в детском саду. А все, что длится двенадцать и более минут, приобретает свойства постоянства. Ты ведь не хочешь, чтобы у твоих друзей стала проявляться треугольность в их привычках, поведении и прочем? Острые углы при любых отношениях не очень-то хороши, правда?
– П-правда, – все еще слегка заикаясь, выдавила Катя.
– Ну, разумеется, ты это хорошо знаешь, – расплылась в радостной улыбке Тиша. – Потому вас и развели с Катериной по разным группам.
– А при чем здесь Катерина? – К Кате вернулась наконец способность изъясняться нормально.
– Ну как же? Разве не острые углы ваших завышенных амбиций стали причиной конфликта? Если не считать еще одного неприятного треугольника… Впрочем, прости, это уже не мое дело. Подними лучше этот треугольник, я ведь просила.
– Какой треугольник? – не тронулась с места Катя.
– Да что с тобой такое? Вот этот, зеленый, конечно же.
– Я не про этот. Какой неприятный треугольник вы имели в виду?
– Ну хорошо, раз ты настаиваешь, – игриво махнула рукой наставница. – При других учениках я бы не стала, но сейчас они все равно ничего не слышат… Только давай-ка сначала подними фигуру, я не люблю, когда игнорируют мои просьбы.
Катя встала, подошла к превращенному в треугольник Ивану, подняла его и прислонила к парте.
– Говорите, – требовательно посмотрела она на Тишу, уже догадываясь, что именно та хочет сказать.
– Да ты садись, садись, – заулыбалась та и, когда Катя вернулась на место, заговорщицки зашептала: – Мне показалось, что вы с Катериной обе неравнодушны к Алексею Безбородову. Ах, этот проклятый любовный треугольник так мешает девичьей дружбе, правда?
– Ничему он не мешает! – чувствуя, как лицо заливает румянцем, выкрикнула Катя. – То есть никакого треугольника нет, что вы такое придумали?
– Правда? – дурашливо заморгала наставница. – Ой, тогда хорошо. А то я переживала, не расстроишься ли ты, что Катерина занимается вместе с Безбородовым… Но знаешь, если тебе интересно, я стану по-дружески рассказывать, как там у них дела.
– Не надо мне ничего рассказывать! – еще сильней вспыхнула Катя. – Если будет нужно, Катерина мне сама все расскажет… – Тут она поняла, что попалась в расставленные наставницей силки. Ведь если ей и в самом деле все равно, зачем нужно, чтобы хоть кто-то ей это рассказывал? Да ей и было все равно! Ну, почти… Во всяком случае, это уж точно не Тишино дело.
Но та затрясла головой:
– Нет-нет, она тебе ничего не расскажет!
– Вы плохо знаете, какие между нами отношения. Мы практически сестры, у нас с Катериной нет друг от друга секретов.
– Как это прекрасно, – всплеснула руками Тиша. – Непонятно лишь, почему же тогда вы едва не загрызли друг дружку? Впрочем, дело сейчас даже не в этом. Она ничего не сможет тебе рассказать, потому что до конца учебы вы не увидитесь. Такое уж принято решение. Так что я все-таки помогу тебе, и мы иногда будем по-девичьи шушукаться.
Наставница подмигнула, и Кате вдруг стало так гадко на душе, словно она предала «сестренку». Она чуть было не выкрикнула, что не будет она слушать никакие сплетни, но в последний миг спохватилась, подумав, что третий треугольник будет здесь явно лишним. Правда, ей стало интересно, в какой цвет его бы покрасила Тиша. А та вдруг снова подмигнула:
– В красный. Ты как раз сейчас этого цвета.
– Вы что, читаете мои мысли?!
– Если ты имеешь в виду, не залезла ли я тебе в голову, то нет. Да ты бы и сама это почувствовала и вряд ли бы меня пустила. Но эта мысль была буквально написана у тебя на лице. Сначала ты собралась что-то ляпнуть, это было по тебе видно, потом спохватилась, что я тебя накажу – ты невольно глянула на фигуры друзей, а потом в твоих глазах мелькнул интерес – в продолжение темы не трудно было догадаться какой. Между прочим, читать по лицам – очень полезное умение, советую его приобрести и развивать.