– Кери! – произнес он с угрозой, сощурив козлиные глаза.
– У тебя не вышло, – сказала я тихо, глядя на него из-под слипшихся мокрых прядей. – Пошел вон из моей кухни.
– Я тебя еще достану, Морган, – проворчал Ал. – Если не выйдет по-хорошему, я тебя буду бить, пока не начнешь слушаться, и утащу тебя, сломанную и окровавленную.
– О как? – ответила я и посмотрела на котел, где была моя аура. Ал вытаращил глаза от удивления – моя мысль сразу же стала ему известна. Связь-то работала в обе стороны, он крупно ошибся.
– Вон из моей кухни! – крикнула я, выбрасывая энергию, которую он заставил меня держать, прямо в него через нашу фамилиарскую связь, и резко выпрямилась, когда она втекла вся в него, оставив меня пустой. Ал отшатнулся назад, потрясенный.
– Ах ты concula! – выкрикнул он, и его образ расплылся в воздухе.
Пытаясь не опрокинуться, он зачерпнул из линии, добавляя силы.
Прищурившись, я настроила мысли на замкнутую петлю, по которой вся энергия вернулась к нему. Что бы он сейчас мне ни послал, оно прямо к нему вернется.
Ал задохнулся, ощутив, что я собираюсь сделать. Вдруг я почувствовала судорогу в животе, пошатнулась, ухватившись за стол – это он разорвал между нами живую связь. Я смотрела на него через всю кухню, тяжело дыша. Все должно было решиться прямо здесь и сейчас, одному из нас предстояло проиграть. И это буду не я. Не проиграю я на собственной кухне. Не сегодня.
Ал отставил ногу назад, приняв обманчиво-свободную позу. Пригладил рукой волосы. Снова явились круглые дымчатые очки; демон застегнул фрак.
– Не получается, – спокойно констатировал он. – Ага, – выдохнула я хрипло. – Не получается.
Кери в своем безопасном круге презрительно рассмеялась:
– Не получил ты ее, Алгалиарепт, дурак здоровый, – обратилась она к нему, удивив меня выбором выражений. – Ворота фамилиарской связи, что ты создал, распахнуты в обе стороны, раз ты заставил ее отдать тебе ауру. Ты ее фамилиар не меньше, чем она твой.
Безмятежное лицо Ала превратилось в маску злобы:
– Я тысячи раз это заклинание использовал для растворения аур, и никогда такого не случалось. И я никак не ее фамилиар!
Я смотрела на него, чувствуя себя мерзопакостно, а у него за спиной вырос вдруг трехногий табурет. Похоже, на нем сидел еще сам Аттила – бархатное сиденье и бахрома до пола из конского волоса. Не проверяя, оказался ли табурет на месте, Ал сел на него с недоуменным выражением лица.
– Вот почему позвонил Ник! – сказала я, и Ал глянул на меня снисходительно и понимающе.
Когда он взял мою ауру, это прервало нашу связь с Ником. И Ник это ощутил… да черт с ним. Ал – мой фамилиар?
Кери жестом показала, чтобы я вошла в ее круг, но я не стала рисковать, что Ал сумеет добраться до нее, пока она будет его открывать. Но Ал был занят своими мыслями.
– Это неправильно, – бормотал он. – Я такое проделывал с сотнями ведьм, обладающих душою, и никогда не возникала такая мощная связь. Чем же так отличается…
У меня собрался ком под ложечкой, когда все видимые эмоции сбежали с его лица. Он посмотрел на часы над мойкой, потом на меня.
– Иди сюда, ведьмочка.
– Не пойду.
Он сжал губы в ниточку и встал.
Я ахнула, попятилась, но он поймал меня за руку и дернул к столу.
– Ты это заклинание уже произносила, – сказал он, сжимая мой уколотый палец, чтобы снова пошла кровь. – Когда сделала Николаса Грегори Спарагмоса своим фамилиаром. Это ведь твоя, ведьмочка, кровь оживила тогда варево?
– Сам знаешь, что да. – Я слишком была опустошена, чтобы бояться. – Ты там сам был.
Я не видела его глаз, но мое отражение у него в очках было бледным, уродливым, в прядях слипшихся волос.
– И у тебя получилось, – сказал он задумчиво. – Оно вас не просто связало, а связало так крепко, что ты из линии через него черпала?
– Поэтому он и уехал, – ответила я и удивилась, что еще чувствую эту боль.
– Твоя кровь зажгла чары полностью… – Размышление читалось в козлиных глазах, глянувших на меня поверх очков. Он задрал мне руку, и хотя я пыталась ее вырвать, лизнул кровь с моего пальца – ощущение было холодное и щекочущее. – Как гонко ароматизирована, – вздохнул он, не отводя от меня глаз. – Как воздух в комнате, через которую прошла любимая женщина.
– Пусти! – сказала я, отталкивая его.
– Ты должна была умереть, – произнес он недоверчиво. – Почему же ты до сих пор жива?
Стиснув зубы, я пыталась разжать его хватку, всунуть пальцы между своим запястьем и его ладонью.
– Я много прилагаю для этого усилий.
С резким вдохом я отлетела назад, когда меня отпустил.
– Много прилагаешь для этого усилий. – Улыбаясь, он отступил на шаг и осмотрел меня с головы до ног. – Безумие хранит своих подданных. Надо будет организовать семинар на эту тему.
Я согнулась над собственным запястьем, зажимая его другой рукой.
– И я наберу себе таких, как ты, Рэйчел Мариана Морган. Можешь не сомневаться.
– Я не пойду в безвременье, – сказала я сдавленно. – Тебе придется убить меня сначала.
– У тебя нет выбора, – ответил он, и я похолодела. – Подключись к линии после заката солнца, и я тебя найду. Тебе не построить круг, который меня удержит. Если ты будешь не на святой земле, я тебя изобью до беспамятства и утащу в безвременье. Оттуда тебе не уйти. – Попробуй, – пригрозила я, нашаривая на полке за спиной молоток для отбивания мяса. – Тебе меня не коснуться, если ты не материализуешься, а тогда тебе станет больно, красномордый.
Озабоченно нахмурившись, Ал задумался. У меня мелькнула мысль, что это будет как сбивать осу. Все решает выбор момента.
У Керн на лице играла улыбка, которой я не поняла.
– Алгалиарепт! – обратилась она к нему негромко. – Ты совершил ошибку. Она нашла в твоем контракте дыру, и сейчас ты это признаешь и оставишь Рэйчел Мариану Морган в покое. Если нет, то я начну ее учить сохранять энергию лей-линий.
Лицо демона стало пустым:
– А, Кери? Подожди секунду, дорогая.
С молотком в руке я попятилась, пока не ощутила спиной холод пузыря Кери. Она протянула руку, я метнулась навстречу ей, и круг снова вспыхнул вокруг нас раньше, чем я успела заметить его исчезновение. Увидев черное мерцание между собой и Алом, я выдохнула с облегчением, плечи отпустила судорога. Сейчас только едва заметные переливы светло-голубого видны были на поврежденной ауре Кери сквозь грязь, которой покрыл ее Ал. Я потрепала ее по руке, а она обняла меня одной рукой за плечи.
– А что, это проблема? – спросила я, не понимая, чем так расстроен Ал.
Кери положительно лучилась самодовольством.
– Я ушла от него, зная, как это сделать. За это ему достанется. И сильно. Поразительно, что его не призвали к ответу. Впрочем, никто не знает. – Она обратила на Ала насмешливый взгляд. – Пока не знает.
Глядя на ее свирепую радость, я ощутила укол странного беспокойства. Она все это время все знала, просто ждала момента, когда эту информацию лучше всего будет пустить в ход. Эта женщина была изощренней Трента и не смущалась играть чужой жизнью, в том числе и моей. Слава Богу, что она на моей стороне. Ведь на моей же?
Ал поднял руку жестом протеста:
– Кери, мы это можем обсудить.
– Через неделю, – уверенно сказала она, – в Цинциннати не останется ни одного лей-линейщика, не умеющего быть собственным фамилиаром. Через год этот мир будет закрыт для тебя и твоего рода, а отвечать за это придется тебе.
– И это вот так важно? – спросила я, когда Ал поправил очки и переступил с ноги на ногу.
Вдали от отдушины отопления было холодно, и я в мокрой одежде уже дрожала.
– Труднее заманить к глупому решению того, кто может дать сдачи, – сказала Кери. – Если это произойдет, число потенциальных фамилиаров у них за несколько лет уменьшится во много раз, и качество их станет неприемлемым.
– Ухты!
У меня челюсть отвисла.
– Я слушаю, – произнес Ал, чопорно выпрямившись.
Надежда, сильная почти до боли, овладела мною.
– Сними с меня свою метку, разорви связь фамилиара, согласись оставить меня в покое, и я не буду рассказывать.
Ал фыркнул: – Ты не стесняешься заламывать цену.
Кери предупреждающе стиснула мне руку и отпустила: – Позволь мне. Последние семьсот лет почти все его не устные контракты писала я. Можно мне говорить от твоего имени? Я глянула на нее – глаза ее горели дикой жаждой реванша. Я медленно опустила молоток.
– Да, конечно, – ответила я, думая, кого же это я спасла из безвременья.
Она выпрямилась, у нее появился официальный вид.
– Я предлагаю, чтобы Ал убрал свою метку с тебя и прервал фамилиарскую связь между вами в обе стороны в ответ на твою торжественную клятву никого не учить воспринимать энергию лей-линий. Далее, ты и твои родственники по крови или по законам людским должны быть свободны от репрессалий со стороны демона, известного под именем Алгалиарепт, и действующих в его интересах агентов в данном мире, равно как и в безвременье, отныне и до тех пор, пока оба мира не сольются.
Я попыталась найти достаточно слюны, чтобы проглотить ее – не вышло. Никогда бы ничего такого я не придумала. – Нет, – твердо ответил Ал. – Три условия в ответ на мое одно – не пойдет. И я не согласен полностью терять власть над ей подобными. Мне нужен способ восполнить мою потерю. Если же она пересечет линии, мне все равно, какое мы заключим соглашение – она будет принадлежать мне.
– Мы можем его заставить? – спросила я тихо. – В смысле, держим ли мы его под дулом пистолета?
Ал засмеялся:
– Я могу призвать арбитром Тритона, если желаете…
– Нет. – Кери побледнела. Сделав размеренный вдох, чтобы успокоиться, она посмотрела на меня. Ее уверенность в себе была поколеблена, но не низвергнута. – Какое из этих трех условий ты хочешь сохранить?
Я подумала о матери, о брате моем Роберте. О Нике.
– Я хочу, чтобы он прервал связь фамилиара, – сказала я, – и чтобы оставил в покое меня и моих родственников по крови и закону. Пусть останется демонская метка – этот вопрос мы решим потом.