– Спасибо, Дэвид, тогда до завтра, – сказала его секретарша, и после нескольких долгих секунд он заговорил снова.
– Рэйчел, – начал он настороженно. – Это насчет рыбки? Я уже удовлетворил претензию. Если ты мне дала ложные показания, я буду очень огорчен.
– С чего это ты обо мне так плохо думаешь? – спросила я, искренне обиженная. Покосилась на Кистена, который крепче сжал баранку. – С Дженксом я допустила ошибку, согласна. Я пытаюсь ее исправить. Ноу меня есть нечто, что может тебе быть интересно.
Недолгое молчание.
– Слушаю, – сказал он осторожно.
Дыхание вырвалось у меня с облегчением, и я лихорадочно стала искать ручку в наплечной сумке. Открыв блокнот, я щелкнула авторучкой.
– Ты работаешь за комиссионные, верно?
– Нечто в этом роде, – ответил Дэвид.
– Ну так вот, ты знаешь этот корабль, который взорвался? – Я бросила взгляд на Кистена. Свет встречных фар сверкал на его щетине и на выступивших на скулах желваках.
Послышался треск компьютерных клавиш.
– Продолжаю слушать. У меня участился пульс.
– Полис на него принадлежит твоей компании? Снова прозвучал стук клавиш.
– Учитывая, что мы страхуем все, что не интересует Пискари, весьма вероятно. – Еще короткая очередь клавиш. – Да, это наш.
– Отлично, – вздохнула я с облегчением. Это должно получиться. – Я там была, когда оно взорвалось.
Даже по телефону был слышен скрип кресла.
– Почему-то это меня не удивляет. Ты хочешь сказать, это не был несчастный случай?
– Вот именно.
Я глянула на Кистена. У него костяшки пальцев, держащих руль, побелели.
– Вот как.
Снова очередь клавиш, потом жужжание принтера.
Я устроилась чуть поудобнее и прихватила зубами конец ручки.
– Верно ли, что твоя компания не станет платить, если имущество было уничтожено…
– … в результате военных действий или же действий бандитских группировок? – перебил он. – Да, верно.
– Великолепно, – прокомментировала я, не видя необходимости сообщать ему, что сижу рядом с человеком, который все это организовал. Господи, пусть у Кистена будет для меня ответ. – Как ты отнесешься, если я к тебе заеду и подпишу для тебя такую бумагу?
– Очень положительно отнесусь. – Дэвид замялся, потом добавил: – Рэйчел, ты на меня не произвела впечатления женщины, спонтанно совершающей добрые поступки. Что ты хочешь за это?
Я посмотрела на стиснутые зубы Кистена, на его широкие плечи, остановила взгляд на руках, держащих руль так, будто он пытался выдавить из него железо.
– Я хочу присутствовать, когда ты поедешь урегулировать претензию Саладана.
Кистен дернулся – наверное, только теперь понял, зачем мне было говорить с Дэвидом. На другом конце провода сгустилось молчание.
– Э… – начал Дэвид.
– Я не собираюсь его убивать. Я его арестую, – быстро пояснила я.
Дрожь от рокочущего мотора, передающаяся мне в ноги, изменилась и стала ровной.
– Не в этом дело, – ответил он. – Я не работаю ни с кем, и я точно не работаю с тобой.
У меня щеки вспыхнули. Я понимала, что он весьма невысокого обо мне мнения теперь, когда узнал, что я скрывала информацию от собственного партнера. Но ведь по его вине это выплыло наружу?
– Послушай, – сказала я, отворачиваясь от внимательно глядящего на меня Кистена. – Я только что вашей компании сохранила мешок денег. Ты берешь меня с собой на обсуждение претензии, потом отходишь в сторонку и даешь работать мне и моей группе.
Я посмотрела на Кистена – в нем что-то изменилось. Он уже не так крепко держал руль, лицо его стало спокойным. В трубке помолчали.
– А потом? – спросил Дэвид.
– Потом? – В бегущем свете встречных фар трудно было что-нибудь прочесть на лице Кистена. – Ничего. Мы попытались вместе работать, не получилось. Ты свободен искать себе нового партнера.
В трубке опять помолчали, на этот раз намного дольше.
– И это все?
– И это все.
Я защелкнула авторучку и бросила ее вместе с блокнотом в сумку. Какого черта я вообще пытаюсь быть организованной?
– О'кей, – сказал он наконец. – Я погавкаю в нору, и посмотрим, что оттуда вылезет.
– Потрясающе, – ответила я, искренне радуясь, хотя сам Дэвид выражал полное отсутствие восторга. – Да, через несколько часов я должна буду погибнуть при том взрыве, так ты не волнуйся на эту тему.
Он устало вздохнул:
– Ладно. Я позвоню завтра, когда придет претензия.
– Отлично, тогда и увидимся.
Все-таки отсутствие энтузиазма у Дэвида огорчало. Раздался щелчок – Дэвид отключился, не прощаясь, и я закрыла телефон и отдала Кистену.
– Спасибо, – сказала я, чувствуя себя очень неловко.
– Я думал, ты сейчас меня сдашь, – тихо ответил он.
У меня отвалилась челюсть. Я уставилась на него, только сейчас поняв, чего он так напрягался.
– Нет, – прошептала я, почему-то вдруг испугавшись.
Он сидел и ничего не делал, думая при этом, что я сейчас его сдам?
Сгорбившись и не отрывая глаз от дороги, он сказал:
– Рэйчел, я не знал, что он даст всем тем людям погибнуть. У меня перехватило дыхание, и я заставила себя выдохнуть, потом сделать следующий вдох.
– Давай поговорим, – сказала я, чувствуя, что голова кружится, живот сводит судорогой. Я глядела в окно, держа руки на коленях, и думала: Господи, пусть я на этот раз окажусь не права.
Я посмотрела на него; его глаза мелькнули в зеркале заднего вида, и он съехал на обочину. У меня снова свело живот судорогой. Черт побери, почему он должен мне нравиться9 Почему я не могу любить приличных мужчин? Почему власть и сила личности, которые так меня к себе тянут, всегда должны переходить в черствое безразличие к чужой жизни?
Меня мотнуло вперед, потом назад, когда он резко остановился. Машина подрагивала, когда весь трафик летел мимо нас на скорости восемьдесят миль в час, но здесь было тихо. Кистен повернулся ко мне лицом, потянулся через рычаг переключения передач, чтобы взять мои руки в ладони. Однодневная щетина блестела в свете набегающих фар, синие глаза прищурились.
– Рэйчел, – начал он, и я затаила дыхание в надежде, что он сейчас скажет, будто все это – недоразумение. – Это я организовал доставку бомбы к котлу.
Я закрыла глаза.
– Я не собирался убивать тех людей. Я позвонил Саладану, – продолжал он, и я открыла глаза, когда нас тряхнуло воздушной волной от проезжавшего грузовика. – Я сказал Кэндис, что на корабле бомба. Я даже ей сказал, где она, и предупредил, что при попытке ее тронуть она взорвется. Я им дал достаточно времени, чтобы всех вывести – я не хотел никого убивать. Я хотел сделать сенсацию в прессе и подорвать его бизнес. Мне и в голову не приходило, что он просто уйдет и бросит их всех погибать. Я ошибся в нем, – сказал он с горечью самообвинения, – и эти люди жизнью заплатили за мою близорукость. Видит Бог, Рэйчел, если бы я хоть на секунду подумал, что это может выйти таким образом, я бы нашел иной способ. А еще то, что ты там была… – Он судорожно перевел дыхание. – Я чуть тебя не убил…
Я проглотила слюну пересохшим ртом, но ком в горле стал чуть поменьше.
– Но тебе случалось убивать, – сказала я, зная, что не только в сегодняшнем дело, а в долгой истории его подчинения Пискари, в том, как он выполнял волю вампира-нежити.
Кистен отклонился назад, но не выпустил моих рук.
– Первого своего я убил, когда мне было восемнадцать. Боже мой!
Я попыталась высвободить руки, но он мягко усилил хватку пальцев.
– Тебе нужно это услышать, – сказал он. – Если ты хочешь уйти, то лучше узнай правду, чтобы потом не возвращаться. А если ты останешься, то не потому, что мало знаешь.
Собравшись, я посмотрела ему в глаза, решила, что в них видна искренность с легкой примесью вины и прошлых страданий.
– Ты уже такое делал, – шепнула я, чувствуя страх.
Я была одна из череды женщин, и все они уходили. Может, все они были поумнее меня.
Он кивнул, на секунду прикрыл глаза.
– Я устал страдать, Рэйчел. Я всего лишь хороший парень, который первый раз убил в восемнадцать лет.
Я проглотила слюну, отобрала руки, притворившись, что мне нужно заправить прядь за ухо. Кистен почувствовал, что я отодвигаюсь, и отвернулся к лобовому стеклу, снова положив руки на руль. Я ему говорила, чтобы не решал за меня; может быть, я заслужила право услышать все мерзкие подробности. Чувствуя, как сжимается ком под ложечкой, я кивнула:
– Говори.
Кистен глядел в никуда, и проезжающие машины освещали его застывшее лицо.
– Вторую я убил год спустя, – сказал он бесцветным голосом. – Это был несчастный случай. Дальше мне долго удавалось не пресекать ничью жизнь до прошлого года, когда…
Он сделал вдох, выдохнул. У меня дрожали мышцы, я ждала.
– Бог мой, Рэйчел, как я об этом жалею, – прошептал он. – Я поклялся, что попытаюсь больше никогда никого не убивать. Может, поэтому Пискари и не хочет меня теперь в наследники. Ему нужен кто-то, с кем поделиться опытом, а я этого делать не буду. Это он на самом деле их убивал, но я присутствовал. Я помогал. Я держал их, отвлекал, пока он убивал их радостно одного за другим. То, что они этого заслуживали, теперь вряд ли звучит оправданием. Учитывая, как он это делал.
– Кистен? – неуверенно произнесла я, чувствуя, как несется у меня пульс.
Он обернулся, и я застыла, стараясь не испугаться: его глаза при этих воспоминаниях стали черными.
– Это чувство полного превосходства – это извращенный кайф, к которому привыкаешь, – сказал он, и скрытый в его словах голод вызвал у меня озноб на коже. – Мне долго пришлось учиться, как от этого отходить, чтобы в потоке чистого адреналина вспомнить, как это нечеловечески дико. Я терял себя в потоке мыслей и силы Пискари, они затопляли меня, но теперь я научился с ними справляться, Рэйчел. Я могу быть и его наследником, и самостоятельной личностью. Я могу быть его силовиком – и быть нежным любовником. Я теперь знаю, как держать этот баланс. Прямо сейчас он м