ня не подготовишь. Да и семинарий тоже не хватало…
Не хочется фантазировать, что бы произошло с реформой народного образования, если бы Российская империя сохранилась, — тут все не так однозначно, как в области медицины или сельского хозяйства. Хотя я ни на секунду не верю, что в отсутствие госфинансирования удалось бы достичь целей, поставленных проектом реформы, — через десять лет сделать начальное образование всеобщим, но что-то, надо полагать, все же вышло бы. Однако судьба не стала ставить такой эксперимент над населением России.
…Стойкое ощущение, что энтузиасты народного образования ждали прихода большевиков, — с такой скоростью началась работы. Если царскую реформу обсуждали пять лет, да так и не приняли, то Декрет о Единой трудовой школе был принят уже в октябре 1918 года. Ни о какой «возможности посещать школу» там речи не шло.
Устанавливалась школа двух ступеней: первая — пять лет, вторая — четыре. Обучение в школе обеих ступеней бесплатное, посещение — обязательное для всех детей школьного возраста. Декрет был во многом романтическим, часть его установлений была вскоре отменена самой жизнью, но он существовал и по мере сил выполнялся — чего-чего, а уж энергии новой власти было не занимать. Ясно, что сразу покрыть страну сетью школ не получится, но к 1930 году был все же принят закон о всеобщем обязательном начальном образовании, а к 1939 году практически все дети школьного возраста в стране или учились, или уже закончили начальную школу, и 98 % из них были грамотными.
Плюс к тому у советской власти имелось еще много разных инициатив. Знаменитый ликбез — программа, призванная обучить грамоте старшие поколения. Система рабочих факультетов, или рабфаков, — поскольку страна задыхалась от нехватки специалистов, открывались подготовительные курсы, которые повышали уровень абитуриентов до необходимого для обучения в вузе.
Но это уже другая история, не о «России, которую мы потеряли»…
Перспективы
Так называется одна из глав книги «Гибель империи». Что бы было, если бы Российская империя сохранилась. Ну, то, что «к 1913 году Россия вырвалась в число мировых лидеров», мы разбирали на протяжении всех предыдущих глав. Экономический рост империи был ограничен чудовищным аграрным сектором, крайне низким платежеспособным спросом населения и планами зарубежных хозяев русской промышленности, которым Россия нужна была как сырьевой придаток и рынок, но отнюдь не как конкурент[122]. Знакомо, правда?
Какие еще мифы ходят в среде русских монархистов?
О. Тихон Шевкунов. «Прирост населения был настолько впечатляющим, что наш великий ученый Дмитрий Иванович Менделеев в 1906 году представил прогноз, согласно которому к 2000 году население России должно было составить почти 600 миллионов человек».
То есть в четыре раза. Этой цифрой с упоением оперируют поклонники «золотой России». То, что Менделеев был химиком, а ни разу не демографом, их традиционно не смущает. Но, как обычно, есть бумаги, а есть овраги.
Как мы уже знаем, плодилось в основном население сельской России, крестьяне-общинники, причем по вполне конкретной причине: земля. Столыпинская реформа для любого апологета «золотой России» есть абсолютное добро. Но ведь реформа была нацелена на укрепление земли в частную собственность и на разрушение общины. И вот вопрос: если на детей (хоть на мальчиков, хоть по числу едоков, в разных общинах бывало по-разному) не станут давать земли — то какой интерес рожать? И как в таком случае быть с темпами прироста?
Это не говоря уже о цене самой реформы. Совершенно непонятно, сколько народу выжило бы к ее окончанию и от какой численности населения пришлось бы стартовать через двадцать лет.
Второй фактор: уменьшение детской смертности. Нет, в России с ней все было прекрасно: четверть рожденных умрет по первому году, до 20 лет доживет примерно половина. Но пример других стран заставлял надеяться, что и в России она постепенно начнет уменьшаться. А если мы подставим к дореволюционной рождаемости почти стопроцентную выживаемость второй половины XX века, то какие там 600 млн? Дотянем и до миллиарда! (Не знаю, правда, зачем России миллиард жителей.)
Но вот незадача: с достижением практически полной выживаемости детей рождаемость обычно падает. Правда, в развитых и в так называемых «развивающихся» странах (а на деле в богатых и бедных) по-разному. В Европе количество коренного населения катастрофически уменьшается, да и у нас с приростом не очень. В бедных Африке и Азии повышение выживаемости привело к демографической катастрофе, причем в бедных семьях детей больше, чем в богатых. Отсюда и китайская программа «Одна семья — один ребенок», и жесткие ограничения на рождаемость в Азии, и постоянная нехватка еды в Африке. Так что еще одно условие достижения 600-миллионных показателей — нищета.
Ну, и чисто технический вопрос: чем кормить 600 млн, если Россия, с ее средневековым земледелием, еле-еле кормила 150 млн человек и никаких прорывов ни в какой перспективе не просматривалось? Даже если бы Столыпинская реформа увенчалась успехом и вместо 20 млн крестьянских хозяйств появилось бы 4–5 млн фермерских, ситуацию это бы не изменило. Если вести интенсивное хозяйство не получилось у помещиков, в заведомо лучших условиях, то с чего бы оно получилось у кулаков-фермеров? Тем более им и так жилось неплохо…
Да и не было в России инфраструктуры для появления крупных интенсивных хозяйств. Чтобы начать, например, собственное производство тракторов, нужен платежеспособный спрос, а чтобы появился спрос, должно существовать приемлемое (не заграничное) предложение. Такой вот заколдованный круг. Разомкнется ли он — это еще вопрос, а если даже и разомкнется, то произойдет ли это раньше, чем Россия отстанет навсегда или станет уже полноценной колонией?
Чтобы в столетней перспективе прокормить 600 млн человек, надо создать на селе не кучу фермеров, а высокоинтенсивное сельскохозяйственное производство в комплексе с промышленной и научной инфраструктурой в городах. Если Россия не создала ничего подобного за предшествующие двести лет, то с чего бы нам предполагать, что это получится у нее в последующие сто? Научно-техническая революция не обойдет нас стороной? Но раньше ведь обходила! Мало ли в мире и сейчас государств, где в нескольких крупных городах верхушка пользуется всеми благами цивилизации, а в деревнях крестьяне рыхлят землю мотыгами? Вся Африка так живет! А мы чем лучше?
Чтобы провести такую реформу, требовалась государственная воля и плановая экономика. Ни того, ни другого не было у царского правительства, которое, даже если бы оно имело самые благие желания, было сковано развивающимся диким капитализмом с его приоритетом быстрых денег и лоббистами в каждой дырке государственного аппарата. Но зато, как выяснилось на опыте, и то, и другое имелось у большевиков. Чтобы привести к власти большевиков, потребовался Октябрь. А Октябрь не состоялся бы без Февраля. Ну, и какие претензии к историческому процессу? Почему выморить двадцать миллионов мужиков во имя аграрной реформы приемлемо, а устроить революцию — нет? Потому что с голоду умирают тихо, и о них в парижских газетах не пишут?
О. Тихон Шевкунов. «Научно-техническую революцию рубежа веков Россия встретила на пике демографического бума, с огромным потенциалом трудовых резервов для бурно растущих городов. Ее необъятные просторы были богаты всеми видами ресурсов, и оставалось лишь правильно распорядиться этими возможностями, превратив их в источник национального богатства».
Момент неопределенности находится в словах «правильно распорядиться». Что значит правильно? Чтобы бурно развивалась промышленность? Чтобы увеличивался ВВП? Или… что?
«Огромный потенциал трудовых резервов», выкидываемых из деревни аграрной реформой, оборачивался массовой безработицей и резким падением цен на труд. Демографический бум — хроническим голодом. Это хорошо?
Увеличивать интенсивность труда и качать прибыли, экономя на зарплате и вынуждая рабочих жить в нечеловеческих условиях, — это правильно? Наверное, ведь промышленность развивается быстрее и ВВП растет. Выморить голодом двадцать миллионов крестьян — правильно? Наверное, ведь это приведет к укрупнению хозяйств и хоть и небольшой, но интенсификации производства.
Наверное, так. И российские «низы» не имели ничего против. И чтобы начать разносить державу, им требовалась злокозненная агитация революционеров. А так бы они утром вместо молитвы пели «Боже, царя храни».
Несомненно!
О. Тихон Шевкунов. «В Империи приступили к реализации колоссальных проектов. Чтобы дождаться плодов, нужно было лишь немного времени и терпения…»
Интересно, о каких именно колоссальных проектах идет речь? Тех, к реализации которых уже приступили, естественно, а не тех, что были кем-то куда-то поданы. Кроме идеи о всеобщем начальном образовании, в то время когда в Европе уже вплотную подступали к всеобщему среднему, — и то с минимальным финансированием и успешно «замыленной» Госсоветом.
Планы большевиков мы все знаем, еще в школе проходили — и ГОЭЛРО, и аграрная реформа, и ликбез, и здравоохранение, и многие другие, — царские-то где? Ладно, в советское время их могли замалчивать, но СССР вот уж больше тридцати лет как не существует — а рассказа о великих начинаниях Российской империи как не было, так и нет. Разве что в таком варианте:
О. Тихон Шевкунов. «Многочисленные стратегические планы царской России были осуществлены в советское время. Но достигнутые свершения вовсе не были результатом революционных переворотов. Беспрецедентные социальные лифты, мощные системы образования и здравоохранения, академическая наука, национальная промышленность, огромный творческий потенциал народа — все это было наследием Империи».
Ну конечно же, проекты были наследием империи. Результатом революционных переворотов стала всего лишь их реализация. Великие большевистские программы не в Смольном придумали. Их разрабатывали царские ученые, инженеры, чиновники — нередко в свободное от основной работы время. Вот только эти идеи никого в той России либо не интересовали, либо денег на них не было. Когда появилась новая власть, все те, кого «послало» царское правительство, пришли уже к ней — а вдруг получится? И новые властители России не говорили «Стране это не нужно» или «Погодите, идет война, сейчас не до вас».