Когда на горизонте появляется помещик, прибывший с белым отрядом, — плевать крестьянам на какое-то там Учредительное собрание! А тут еще засевшее в Самаре белое правительство (в данное случае эсеровское — про французские деньги читатель еще не забыл?) во всеуслышание заговорило о том, чтобы снова начать войну с немцами. Хотя эсеры как революционные деятели, специализирующиеся на работе в деревне, могли бы быть и поумнее.
Лучший опыт — тот, который получаешь на собственной шкуре. В Мензелинском уезде Самарской губернии местное татарское население на объявление красной мобилизации ответило восстаниями. А после того как уезд несколько недель побыл под белыми[151], почти все мужчины ушли в Красную армию.
Такие дела.
О. Тихон Шевкунов. «По математически выверенному расчету немецкого Генштаба, большевики должны были взорвать Россию изнутри и сделать ее союзником рейха» и т. д.
Кстати, было бы неплохо. Союз с Германией однозначно выгоднее для России, чем союз с лукавой и подлой Антантой. Не зря и Англия, и Франция его так боялись. И если вспомнить, что сам о. Тихон писал о войне, Ленину за такие намерения надо отдельный памятник поставить.
Утверждения о том, что Ленин был германским агентом, рассыпаны на протяжении всей книги. Вот только… кто такой агент? Это человек, который за плату выполняет задания спецслужб чужого государства. Например: сидит Ленин в 1914 году в Швейцарии, в кафе, пишет книжку по экономике. И тут манит его пальчиком германский шпион. «Давай ты будешь против войны говорить, а я тебе мильён дам!» «Не хотелось бы, — вздыхает Ильич, — я патриот. Ну да ладно, за мильён согласен, пойду товарищей соберу». Это — агент.
А теперь представим себе: Ленин выступает с балкона дворца Кшесинской под плакатом «Мир — народам!». Тут к нему подходит немецкий шпион и предлагает мильён за что, что он будет призывать к миру. Ленин деньги, конечно, возьмёт. А вечером, за чайком, будет со смехом рассказывать товарищам, как удачно он подоил германское правительство. «На эти деньги, товарищи, мы сможем два месяца выпускать все наши газеты!»
Это — не агент, это — стратегический союзник.
И если уж говорить о деньгах, то кто финансировал большевиков, до сих пор не выяснено. Они все были старыми конспираторами, расписочек не писали. А то бродит по просторам интернета бумажка от германского Генштаба: мол, выдано Парвусу для передачи большевикам миллион золотом. Так ведь денежки дали Парвусу, а агентом почему-то называют Ленина. Откуда известно, что они пошли на большевистскую работу, а не на гешефты одного оборотистого господина? Ах, это он сам сказал? Ну, тогда Остапа Бендера надо срочно вносить в список героев борьбы с беспризорностью — он ведь в Старгороде денежки для сирот собирал…
А вот другой пример. Жил-был такой человек — Исидор Гуковский. По молодости занимался революцией, потом от революционных дел отошел, стал нефтепромышленником, имел свою фирму, был директором Бакинско-Астраханского нефтепромышленного и транспортного акционерного общества. А летом 1917-го этот богатый нефтепромышленник вдруг материализовался на посту казначея Петроградского комитета РСДРП(б) и годом спустя стал наркомом финансов РСФСР. Если партия имела в активе хотя бы пятерку подобных капиталистов, пресловутый «германский миллион» был ей не так уж и нужен. По крайней мере не настолько, чтобы ради этого менять что-либо в своей работе. А если Ленин не корректировал деятельность в угоду германскому генштабу — то на каком основании объявлять его германским агентом? Потому что на данном историческом отрезке их интересы совпадали?
О. Тихон Шевкунов. «Придя с помощью немцев к власти, Ленин и компания занялись организацией революции в Европе, и в первую очередь в самой Германии. Большевики приняли деятельное участие в разрушении кайзеровского рейха, использовав при этом деньги, полученные от германского генштаба, наплевали на Брестский мир, разбили на своей территории немцев и других интервентов и уже через несколько лет восстановили страну почти в границах Российской империи».
Ну, и слава богу. А что, было бы лучше, если бы Ленин, получив от немцев деньги (если и вправду получил), задействовал бы прогиб спины и спросил: «Чего изволите? Вам солдатиков против Антанты послать? Пшеничку? Так мы мигом!» Впрочем, в каком страшном сне германцы, выстраивая планы, могли бы предвидеть такой поворот событий, который произошел в реальности?
И все тот же вопрос: какие претензии к историческому процессу? Осенью 1917 года не то что не просматривалось других кандидатов на роль собирателей русских земель — власть, и то брать никто не хотел. «Временные» давно уже ничем не управляли, социалистические партии перепихивали ее, как дежурство по сортиру. Хоть кто-то нашелся, и на том спасибо.
Кстати, а куда делись монархисты? После Февраля они совершенно исчезли из политической жизни, но ведь физически-то люди с монархическими убеждениями остались! Офицеры, например, в массовом порядке пошли на службу к большевикам. Белая армия состояла из деятелей Февраля, а с этой публикой далеко не каждый приличный монархист под кустики на одном поле сядет. Тут уже что окажется убедительнее — брезгливость или классовые интересы… Для многих оказались предпочтительнее большевики — пусть они сумасшедшие отморозки, но хотя бы врагам России не прислуживают и русских солдат не сдают в пользование ради британских интересов.
И да, это правда — большевики разбили на своей территории интервентов и их вассалов — белые армии, собрали Россию, потом еще немножко подсобрали Россию, еще раз разбили на своей территории «коллективный Запад[152]», сделали страну сверхдержавой, причем народ в ней не голодал и не жил в скотских условиях. Монархисты, правда, утверждают, что вот если бы остался на троне Государь Император, то страна добилась бы того же, но куда с меньшими жертвами, просто в силу естественного хода событий.
А это точно бы состоялось?
Юрий НерсесовКак погибла империя
Про митрополита Крымского и Симферопольского Тихона Шевкунова уже давно ходит мрачная шутка: не быть ему Патриархом, ибо в секс-скандалах не замечен, табачно-водочным бизнесом не занимался, а главное — в Бога верит! Поднимется ли владыка Тихон на высшую ступень церковной иерархии, покажет будущее. Зато на литературном пьедестале почёта он обеспечил себе место прочно. Тираж книги «Несвятые святые» исчисляется миллионами, и она переведена без малого на два десятка языков. На мой взгляд, столь же проникновенно о жизни священника и вере сейчас пишет только протоиерей Ярослав Шипов.
Увы, открыв историческое исследование «Гибель империи. Российский урок», трудно поверить, что её написал тот же самый человек. Кажется, что авторы — совсем другие люди, причём их двое. Один удаляет из хроники событий неудобные для себя факты с ловкостью профессионального моэля — то есть специалиста по обрезанию из иудейской синагоги. Второй — и вовсе атеист, который всячески возвеличивает своего главного героя — последнего российского императора Николая II — c позиций чисто светского и абсолютно безбожного гуманизма.
Отверженный дар Бога
Картина падения Российской монархии по митрополиту Тихону напоминает анекдот о военном параде, где вся рота марширует не в ногу и только командующий ею поручик — в ногу. Ну что мог сделать бедный царь, если генералы — на стороне думской оппозиции, её вожди — масоны на побегушках у англичан, а большевики — германские шпионы? Да и народ не тот попался — тёмен, доверчив и оболванен самой мерзкой частью общества — погаными интеллигентишками!
«Ни англичане, ни немцы, ни самые что ни на есть масоны-размасоны вкупе с большевиками и эсерами ничего не могли бы сделать, если бы не наша передовая, прогрессивная общественность, мозг и совесть нации в высоком самоотверженном порыве не поставила бы себе прекрасную и сияющую цель — освобождение России! Именно созданное ими “государство в государстве” в конце концов одержало долгожданную победу над Российской империей»[153].
Заранее согласимся, что всё так и есть. Тем более участие западных режимов в переворотах во множестве стран — от Сербии и Украины до Ливии и Чили — общеизвестно. Да и крах России их интересам вполне соответствовал. Прогрессивная общественность тоже воду мутила. Более того, общественность реакционная ей борьбу за души народные сливала самым жалким образом. Оцените, как 20 февраля (3 марта) 1880 года издатель одной из крупнейших консервативных газет России «Новое время» Алексей Суворин с известнейшим православным писателем-монархистом Фёдором Достоевским рассуждали о террористах, которые собирались взорвать императора и через год таки взорвали:
«В день покушения Млодецкого на Лорис-Меликова [Революционер Ипполит Млодецкий неудачно выстрелил в петербургского генерал-губернатора Михаила Лорис-Меликова и был повешен. — Ю.Н.] я сидел у Ф.М. Достоевского…
— Представьте себе, — говорил он, — что мы с вами стоим у окон магазина Дациаро и смотрим картины. Около нас стоит человек, который притворяется, что смотрит. Он чего-то ждет и все оглядывается. Вдруг подходит к нему другой человек и говорит: “Сейчас Зимний дворец будет взорван. Я завёл машину”. Мы это слышим. Представьте себе, что мы это слышим, что люди эти так возбуждены, что не соразмеряют обстоятельств и своего голоса. Как бы мы с вами поступили? Пошли ль бы мы в Зимний дворец предупредить о взрыве или обратились ли к полиции, к городовому, чтобы он арестовал этих людей? Вы пошли бы?
— Нет, не пошёл бы…
— И я бы не пошёл. Почему? Ведь это ужас. Это — преступление. Мы, может быть, могли бы предупредить… Я перебрал все причины, которые заставляли бы меня это сделать. Причины основательные, солидные, и затем обдумал причины, которые мне не позволяли бы это сделать. Эти причины — прямо ничтожные. Просто боязнь прослыть доносчиком… Напечатают: Достоевский указал на преступников… Мне бы либералы не простили. Они измучили бы меня, довели бы до отч