— Да это не наши! — начал ворочать входящие отделения кругом и бросился бежать с ними обратно на площадь. Ежели б сапёрный батальон опоздал только несколькими минутами, дворец и всё наше семейство были б в руках мятежников, тогда как занятый происходившим на Сенатской площади и вовсе безызвестный об угрожавшей с тылу оной важнейшей опасности, я бы лишён был всякой возможности сему воспрепятствовать. Из сего видно самым разительным образом, что ни я, ни кто не могли бы дела благополучно кончить, ежели б самому милосердию Божию не угодно было всем править к лучшему»[162].
Надеясь на Бога, Николай, как видите, и сам не плошал. Собрал войска, встретившись с неуправляемой толпой, успешно от неё избавился, после чего, как известно, окружил восставших на Сенатской площади, а потом расстрелял их картечью. Тем самым сохранив трон для сына, внука и непутёвого правнука.
Шведский король Густав III решил застроить надоевших ему членов Риксрода (Государственного совета) и Риксдага (парламента), ограничивающих монаршую волю. Верные войска выступили в провинции, однако в Стокгольм не успевали. Двадцатипятилетний король собрал 19 августа 1772 года нескольких верных офицеров, захватил столичный арсенал, затем двинулся к Риксроду, присоединяя по пути всех желающих, и повязал уважаемый Госсовет. На следующее утро подъехал к Риксдагу на белом коне и распустил его. Через 20 лет короля убили, но Швеция — до сих пор монархия. Разумеется, конституционная, да и династия после правления сына и брата Густава сменилась, но престиж короны остался.
Византийская императрица Феодора обнаружила, что её муж Юстиниан потрясён мощью бунта, охватившего Константинополь 13 января 532 года, и думает: не покинуть ли столицу империи? И заявила, что остаётся.
«Тому, кто появился на свет, нельзя не умереть, но тому, кто однажды царствовал, быть беглецом невыносимо. Да не лишиться мне этой порфиры, да не дожить до того дня, когда встречные не назовут меня госпожой! Если ты желаешь спасти себя бегством, василевс, это не трудно. У нас много денег, и море рядом, и суда есть. Но смотри, чтобы тебе, спасшемуся, не пришлось предпочесть смерть спасению. Мне же нравится древнее изречение, что царская власть — прекрасный саван»[163].
Император и его военачальники устыдились, что женщина храбрее их. После чего окружили свыше 30 тысяч повстанцев на ипподром и там их перерезали. Византийская империя тогда достигла вершины могущества, завоевала Северную Африку, Италию и часть Испании, а потом существовала ещё много веков. Юстиниан и Феодора причислены Церковью к лику святых, и православные поминают их 27 ноября.
Скажете, у Николая, Густава и Юстиниана с Феодорой оказалось достаточно верных солдат? У французского короля Луи XVI в Париже имелся лишь небольшой отряд швейцарской гвардии. Тем не менее этот далеко не самый лучший правитель Франции цеплялся за престол до последнего. Он стравливал вождей революции, пытался устроить военный переворот силами провинциальных войск, спровоцировал войну с Австрией и Пруссией (по существу, с теми же странами, с которыми воевала Россия в Первую мировую), но 21 января 1793 года взошёл на эшафот, оставаясь королём. Тем самым вдохновив многие десятки тысячи монархистов сражаться во имя возвращения династии на трон. Через 21 год после казни в Париже воцарился его брат Луи XVIII.
Английский король Чарльз I, убедившись, что парламент ему не подчиняется, начал гражданскую войну, проиграл, 9 февраля 1649 года положил голову на плаху, но тоже не отрёкся и сохранил престиж короны. Спустя 11 лет его сын Чарльз II вернул отцовский трон и казнил доживших до реставрации убийц отца. Англия — до сих пор монархия.
Николай Павлович, Густав, Карл, Людовик и Юстиниан с Феодорой ничуть не похожи друг на друга. Но все они твёрдо верили, что являются государями Божьей милостью и, значит, ради сохранения престола могут позволить себе всё. Ну, а если уж придётся умереть, то, не отрекаясь, ибо отказ от короны — кощунственный отказ от дара Божьего.
А будущий стратостерпец? Узнав, что в Петрограде бунт и власти не справляются, он принял меры. Выдвинулся в Петроград 28 февраля 1917 года из своей ставки в Могилёве. Одновременно туда направились части Иванова. В самом Царском Селе тоже есть надёжные войска (подразделения 1-го Железнодорожного полка, охраняющего царские поезда, и казачьего конвоя императора, несколько лейб-гвардейских батальонов и часть гвардейского морского экипажа). Слово Тихону Шевкунову:
«Царь вовсе не намеревается устроить в Петрограде кровавую мясорубку. Иванову предписано не вводить войска в город. Один лишь слух о прибытии закалённых в боях фронтовиков с артиллерией и пулемётами должен отрезвить бунтующих резервистов»[164].
Борьба с бунтовщиками с помощью слухов — это прекрасно! Николай I с того света дивится хитроумному правнуку и думает, что бы с ним самим сделали декабристы, подавляй он мятеж, распуская сплетни? И ещё недоумевает: почему правнучек не едет с отрядом Иванова или не подчиняет себе какую-то надёжную часть? Почему он берёт с собой лишь сотню солдат железнодорожного полка и казаков конвоя?
«В 3 часа ночи царский поезд прибывает на станцию Малая Вишера. До Царского Села немного — около 200 километров. Но вдруг приходит ещё одно сообщение: промежуточные станции Любань и Тосно захвачены восставшими. В действительности путь был свободен: какие-то пьяные солдаты разгромили в Тосно станционный буфет. Но запаниковала свита. Чтобы не попасть в ловушку, Царя уговаривают направиться в Псков. Там под защитой войск в ставке Северного фронта можно будет собрать информацию и оценить обстановку»[165].
Свита в панике, как можно ей не подчиниться! Где-то я похожее уже читал… Ну конечно, у Пушкина в «Сказке о царе Салтане»! Там ткачиха, повариха и сватья баба Бабариха трижды надёжу-государя на остров Буян не пущали, и лишь на четвёртый он посмел их ослушаться.
Правда есть разница. В отличие от сказочного царька, у реального Николая судьба державы решается. И он ещё верховный главнокомандующий и военному делу обучен. Но не догадывается никого из сотни находящихся с ним военных послать в Тосно на разведку на конях или дрезине, чтобы проверить, свободен путь или нет.
Ладно, прибыли в Псков. Там главком Северного фронта Михаил Рузский требует от императора назначить главой правительства ответственного перед Думой её председателя Михаила Родзянко и остановить движение отряда Иванова. Ещё не всё потеряно, и даже жена из Царского Села робко телеграфирует: «Может быть, ты покажешься войскам в Пскове и в других местах и соберёшь их вокруг себя?»[166] По воспоминаниям Рузского, Николай предполагает (и его прогноз сбывается!), что ответственное министерство угробит страну.
«Основная мысль государя была, что он для себя в своих интересах ничего не желает, ни за что не держится, но считает себя не вправе передать всё дело управления Россией в руки людей, которые сегодня, будучи у власти, могут нанести величайший вред родине, а завтра умоют руки, “подав с кабинетом в отставку“. “Я ответственен перед богом и Россией за все, что случилось и случится, — сказал государь, — будут ли министры ответственны перед Думой и Государственным советом — безразлично. Я никогда не буду в состоянии, видя, что делается министрами не ко благу России, с ними соглашаться, утешаясь мыслью, что это не моих рук дело, не моя ответственность”. Рузский старался доказать Государю, что его мысль ошибочна, что следует принять формулу: “государь царствует, а правительство управляет”. Государь говорил, что эта формула ему не понятна, что надо было иначе быть воспитанным, переродиться, и опять оттенил, что он лично не держится за власть, но только не может принять решения против своей совести и, сложив с себя ответственность за течение дел перед людьми, не может считать, что он сам не ответственен перед Богом. Государь перебирал с необыкновенной ясностью взгляды всех лиц, которые могли бы управлять Россией в ближайшие времена в качестве ответственных перед палатами министров, и высказывал свое убеждение, что общественные деятели, которые несомненно составят первый же кабинет, все люди, совершенно неопытные в деле управления, и получив бремя власти, не сумеют справиться со своей задачей»[167].
Всё понимает, дальнейшее развитие событий верно предсказывает и про свою ответственность перед Богом помнит! Но потом…
«После трёхчасовых уговоров Николай II всё же соглашается признать Родзянко главой правительства, ответственного перед Думой. Об отречении пока речь не идёт. По требованию Рузского, направляет Иванову, который уже прибыл в Царское Село, телеграмму: никаких мер не предпринимать»[168].
Телеграмма «Надеюсь, прибыли благополучно. Прошу до моего приезда и доклада мне никаких мер не предпринимать. Николай. 2 марта 1917 г. 0 часов 20 минут»[169] дошла до Иванова, и он подчинился. Хотя уже достиг Царского Села, встретился с императрицей, а до того, на станции Дно, получил наглядное представление о боеспособности мятежных войск.
«Там генерал Иванов застал эшелоны, переполненные восставшими солдатами петроградского гарнизона. К этим солдатам он применил тот свой “отеческий метод” восстановления дисциплины, которым так гордился. Подойдя совсем близко к ним, вооружённый только своей огромной лопатообразной бородой, он заорал во всю силу: “На колени! ” Как ни поразительно, приказание это немедленно было исполнено. Солдат разоружили отчасти собственные товарищи, отчасти отряды Георгиевского батальона. Самых строптивых арестовали и посадили в поезд генерала Иванова»