Забирая себе изрядную долю тяжёлых снарядов, основные силы мощнейшего из двух флотов — Балтийского — бездействовали. Из восьми его линейных кораблей при Николае II в бой вступил лишь старый броненосец «Слава» с четырьмя 305-мм пушками. При Керенском ему компанию составил столь же почтенный ветеран Русско-японской войны «Гражданин» (бывший «Цесаревич»). Современные дредноуты с дюжиной таких стволов ни единого снаряда по врагу не выпустили. Так те и пролежали мёртвым грузом до самой гражданской войны, когда кронштадтские линкоры сперва обстреливали восставший против большевиков форт «Красная Горка», а когда взбунтовался Кронштадт — самих большевиков. Коронованный главнокомандующий заставить их сражаться не смог.
Со снаряжением российских снарядов и зарядов тоже возникли проблемы. Для этого процесса нужно вещество, именуемое порохом, а его катастрофически не хватало. Подробности приводит начальник Управления полевого генерал-инспектора артиллерии при верховном главнокомандующем Николае II — генерал-майор Евгений Барсуков:
«Всего для русской армии в период войны 1914–1917 гг. было заготовлено пороха до 5 217 000 пудов (а с дымным порохом до 6 миллионов пудов), в том числе для орудий около 4 424 000 пудов и для винтовок около 793 000 пудов. Из общего количества заготовленного пороха около 3 228 000 пудов, или до 62 %, т. е. большая часть пороха, получена была из-за границы, главным образом из Америки (больше всего от фирмы Дюпон). Данные эти показывают, что в деле снабжения русской армии порохом преобладали заграничные заказы, что представляло серьезную опасность для дела обороны»[207].
Даже если учесть дымный порох — всё равно больше половины пришлось завозить.
Может быть, Маниковский с Барсуковым преувеличивают? Например, по приказу коммунистического режима, на сторону которого они перешли? Начальник штаба 7-й армии, генерал-лейтенант Николай Головин воевал в Гражданскую на стороне белых и эмигрировал, однако цифры по тяжёлой артиллерии у него почти те же — 378 отечественных орудий (меньше, чем у Маниковского, потому что не учтены крепостные и береговые) и 508 иностранных (больше, поскольку учтены 127-мм английские пушки). Приведя их в книге «Военные усилия России в мировой войне», Головин оценивает: что имела русская армия на фронтах с учётом зарубежных поставок?
Зрелище получается весьма мрачное. К 1 октября 1917 года на Северном, Западном и Юго-Западном фронтах австро-германцы превосходили нас по тяжёлой и гаубичной артиллерии в 2,1–2,2 раза (притом что основная масса германских орудий крупного калибра размещалась на Западном фронте). На второстепенном Румынском фронте соотношение было 1,4 к 1. Там наряду с русскими стояли войска нищей аграрной Румынии, которые тоже оказались вооружены лучше русских. Что автор и признаёт:
«Русская армия в отношении снабжения её полевой тяжелой и тяжелой артиллерией была достаточно оборудована только на Кавказском фронте, т. е. для борьбы с турками. По сравнению же с немцами и австро-венграми мы были в два раза слабее. При этом особенно резко заметно превосходство противника на Северном и Западном фронтах, где нам противостояли исключительно германские войска. Не лишено интереса обратить внимание, насколько румынская армия была богаче снабжена гаубичной артиллерией, нежели русская»[208].
Продемонстрировав столь печальные данные, Головин вынужден признать, что «так как в 1917 г. уровень требований жизни значительно повысился, то по сравнению со своими врагами и своими союзниками Русская армия оказывалась к осени 1917 г. хуже вооружённой, нежели в 1914 г.»[209].
«Потому что Временное правительство всё развалило! — торжествующе возопят поклонники Николая II. — Ваш же краснопузый предатель Маниковский показывает, что в январе-феврале 1917 года заводы дали армии 326,2 тысячи 152-мм снарядов, в марте-апреле — 161 017, а в мае-июне только 129 тысяч! Не свергли бы царя-батюшку — завалили бы супостатов!»
Всё верно. Только вот ранее артиллерия осталась с пустыми снарядными ящиками по милости именно царя-батюшки. А в июле-августе 1917-го, то есть сильно после его свержения, если верить Барсукову и Маниковскому, имел место опять подъём производства 152-мм снарядов — до 296,6 тысячи. Среднемесячный выпуск 305-мм снарядов даже вырос: 2700 за полгода — в марте-августе 1917-го против 3665 за 13 месяцев — с января 1916-го по февраль 1917-го. Необратимый обвал начался только в сентябре. Как раз после того, как верховный главнокомандующий и будущий вождь белого движения Лавр Корнилов решил навести порядок, но вместо того слетел с должности и оказался под арестом.
До того производство колебалось, как и везде, о чём и свидетельствуют цифры из изданного в 1931 году справочника «Статистические материалы по войне 1914–1918 гг.», которые любезно ввёл в доступ блогер Павел Козлов (paul-atrydes). Согласно этому справочнику, у французов выпуск 155-мм снарядов, достигнув в мае 1916-го 1209 тысяч, к сентябрю рухнул до 824,8 тысячи. Оставаясь всё равно много более впечатляющим, чем в России.
О том же сказано и в книге, которую в качестве источника использует сам Шевкунов.
«В конце года, на проведённом в Ставке совещании о планах действий на 1917 г., учитывая очевидное — то, что, как высказался Рузский [командующий Северным фронтом. — Ю.Н.], “мы никогда не будем иметь тех средств, какими располагают наши союзники”, он настаивал, чтобы было прекращено распространение в войсках учебных брошюр о способах ведения огня французами, потому что эти вызывавшие зависть описания “ввели войска в смущение”. В предшествующей операции на Западном фронте не удалось добиться успеха, по свидетельству Эверта [командующий Западным фронтом. — Ю.Н.], потому что “более чем на одну-две недели у нас не хватило бы снарядов”, да и прорыв Юго-Западного фронта не привёл к полному успеху, потому что “определился недостаток тяжёлых снарядов” (В.И. Гурко) [и.о. начальника Генштаба. — Ю.Н.]»[210].
Ещё яснее Гурко высказался в письме председателю Государственной думы Михаилу Родзянко:
«Могучая артиллерия и технические средства, хотя бы такие же, как у наших противников, весьма понизили бы наши потери, но о подобном уравнении, по крайней мере в ближайшее время, не приходится и думать»[211].
Написано 9 февраля 1917 года, когда генерал никакого спада производства от революционного хаоса не предполагал. Вот и приходится главе крымской церковной вертикали игнорировать столь неприятные свидетельства. И оценивать достижения николаевской оборонки не в конкретных цифрах, а в разах от предвоенного уровня чуть выше плинтуса.
Игнорируя неприятные циферки, митрополит замещает их красивыми картинками. Например, на 140-й странице мужик в пиджаке и кепке позирует рядом с железной хреновиной выше его ростом.
Поскольку рядом идут абзацы о мощи российской военной промышленности, читатели по умолчанию должны считать снаряд российским. Только вот меня взяли сомнения: уж больно велик!
Интересно: откуда фото? Оно из петербургского журнал «Нива» (№ 39, 24 сентября 1916 года). Шевкунов дал его в обрезанном виде. В полном виде оно вместе со страницей выглядит вот так и размещено вместе с другим фото, где английский солдат пишет мелом на снарядах добрые пожелания немцам.
Таким образом, мощь российской оборонки доказывает фотография с английского завода. На ней 381-мм снаряд, длина которого могла достигать 165,1 см (модификация APC Mark XXIIb) и даже 170,2 см (модификация HE Mark VIIIb), при весе обоих 879 кг. Самые мощные снаряды, которые использовала Россия, имели калибр 305-мм, вес 470,9 кг и длину 152,4 см. Тем не менее обвинить митрополита в прямой лжи невозможно. Потому что подпись под фото гласит «Сборка крупнокалиберных снарядов на заводе. 1915–1916 г.». То есть господин Шевкунов просто не сказал, что изделие из Туманного Альбиона, и вообще не указал, откуда оно!
Точно такое же шулерство наблюдается и на странице 139. Там подпись под фотографией гласит: «Сборка бронеавтомобилей на Ижорском заводе. 1915 г.». Тогда как на странице 196 книги Михаила Барятинского и Максима Коломийца «Бронеавтомобили русской армии 1906–1917 гг.», которая вышла аж в 2000 году, написано совсем иное: «Бронировка грузовика “Уайт” (слева). И перебронировка “Остина” 1 серии (справа) в цеху Ижорского завода, весна 1915 г.».
И грузовики «Уайт», и бронеавтомобили «Остин» британские. Слишком тонкая броня части «Остинов» первой партии — 4 мм — заменялась на Ижорском заводе на 7-мм бронелисты. Именно этот процесс на фотографии и показан (следующие броневики приходили с усиленной бронёй).
Броневиков в армии имелось много — 697 штук, но из них 346 импортных, 150 собранных на привезённых от союзников шасси и только 201 отечественный, да и то в подавляющем большинстве опять-таки на шасси иностранных марок. Свои целиком, только 20 «Руссо-Балтов», 15 оригинальных трёхколёсных бронеавтомобилей генерал-майора Николая Филатова (стал инициатором создания тяжёлого броневика с 76-мм пушкой на шасси американского грузовика «Гарфорд», а потом возглавил Высшую стрелковую школу комсостава Красной армии) и несколько одиночных машин.
Само собой, читателям этого знать не обязательно. Они должны верить, что и бронемашины, и гигантский снаряд — творение созданной гением Николая II военной промышленности, «которая не снилась даже нашим западным союзникам». Именно ради этого владыка Тихон обрезает чужие тексты и подписи к фото.
Он в руководстве РПЦ не один такой. Покойный протоиерей Димитрий Смирнов, который возглавлял Патриаршую комиссию по вопросам семьи, а до того Синодальный отдел по взаимодействию с вооружёнными силами, отжигал не хуже. Батюшка несколько раз приписывал Черчиллю слова, что «большей мерзости, чем демократия, нет» и нарвался. В ходе интервью с телеведущим Владимиром Познером 20 марта 2012 года ему продемонстрировали фрагмент выступления британского политика. Оказалось, что, выступая в палате общин британского парламента, экс-премьер-министр Уинстон Черчилль 11 ноября 1947 года сказал: