однимало боевой дух.
Армия Николая II побеждать его кузена Вильгельма не научилась, и её боевой дух падал. Постоянные поражения Северного и Западного фронтов, противостоящих германцам, привели к бунтам и стали одним из основных факторов, подтолкнувших Россию к революции.
Были ли в России люди, которые это понимали? Несомненно, и среди них бывший глава департамента полиции и министр внутренних дел Пётр Дурново. В феврале 1914-го Дурново направил Николаю II записку о неготовности страны к войне и её возможном крахе вследствие революционных потрясений. Шевкунов на странице 104 признаёт прозорливость министра, что «несколько других его самых мрачных прогнозов, представленных в “Записке”, с точностью сбылись». Однако в то же время он стремится смягчить мрачность.
Например, называет автора просто «русский политик» без указания должности, что, естественно, снижает вес текста. Одно дело — какой-то болтун-политикан, и другое — информированнейший член правительства, к которому стекались полицейские донесения. Ну и цитирует «Записку», аккуратно обходя вердикт, который Пётр Николаевич вынес оборонной промышленности, «которая не снилась даже нашим западным союзникам»:
«Неблагоприятным для нашей обороны обстоятельством является вообще чрезмерная её зависимость от иностранной промышленности, что в связи с отмеченным уже прекращением сколько-нибудь удобных заграничных сообщений создаст ряд трудноодолимых затруднений. Далеко недостаточно количество имеющейся у нас тяжёлой артиллерии, значение которой доказано опытом японской войны, мало пулемётов. К организации нашей крепостной обороны почти не приступлено, и даже защищающая подступ к столице Ревельская крепость ещё не закончена.
Сеть стратегических железных дорог недостаточна, и железные дороги обладают подвижным составом, быть может, достаточным для нормального движения, но не соответствующим тем колоссальным требованиям, которые будут предъявлены к нам в случае европейской войны. Наконец, не следует упускать из вида, что в предстоящей войне будут бороться наиболее культурные, технически развитые нации. Всякая война неизменно сопровождалась доселе новым словом в области военной техники, а техническая отсталость нашей промышленности не создаёт благоприятных условий для усвоения нами новых изобретений»[239].
И действительно пророческий вывод:
«В случае неудачи, возможность которой, при борьбе с таким противником, как Германия, нельзя не предвидеть, — социальная революция, в самых крайних ее проявлениях, у нас неизбежна»[240].
Если митрополит с этим согласен, тогда ему придётся признать: не революция стала причиной военного поражения, а постоянные военные поражения привели к тому, что битая армия повернула штыки против режима. Причём поворот произошёл совсем не так, как пишет Шевкунов.
Дивизии в рукаве рясы
Герой «Похождений бравого солдата Швейка» фельдкурат, то есть военный священник — еврей, прохвост и пьяница Отто Кац, по слухам скрывал в рукавах своей рясы туза. Владыке Тихону такие мелочи не по чину. В его облачении легко помещаются целые дивизии, которые Шевкунов прячет и достаёт с необыкновенной лёгкостью. Иногда, чтобы в очередной раз показать спасительную для союзников роль Восточного фронта, он их просто игнорирует:
«Только благодаря России французы и англичане четыре года сдерживали немецкий натиск и в 1918 году вышли победителями. Почему мы это смело можем утверждать? Двадцать один год спустя, в 1939 году, разразится Вторая мировая война. Тогда Франция, имея союзником Великобританию, но уже без России, продержится против немцев не четыре года, как в Первую мировую, а всего… 40 дней! И бесславно капитулирует. Гитлеровские войска пройдут по Парижу победным парадом»[241].
Строго говоря, война между англо-французами и немцами началась 3 сентября 1939 года, и кое-какие бои имели место (атаки французов в Сааре 7—16 сентября 1939 года, бои союзных и немецких десантов в Норвегии в апреле — июне 1940-го и др.). Однако масштаб этих столкновений невелик, а потому не стану придираться.
Действительно прошли. Интересно, почему? Неужели тамошний режим, наподобие злобных большевиков, лучших полководцев расстрелял, а фермеров в колхозы загнал, отчего они ружья побросали да к Гитлеру с хлебом-солью побежали? Вроде нет… Значит, и вправду всё дело в России?
Германская армия в сентябре 1914 года имела 91 пехотную дивизию, а также 11 кавалерийских дивизий и 36 пехотных бригад, включая крепостные (пехотную бригаду и кавалерийскую дивизию можно приравнять к половине пехотной). После продвижения русских войск в Восточной Пруссии германцы перебросили туда 4 пехотные и кавалерийскую дивизию. На западе оставалось 86,5 пехотной дивизии и 9 кавалерийских дивизий, или 80 %. Это с учётом 2,5 расчётной дивизии в пограничных крепостях Меце и Страсбурге, которые в боях не участвовали, но в 1940-м часть немцев в приграничных укреплениях тоже не шевелилась.
Во время разгрома Франции в мае-июне 1940 года Германия задействовала на её территории почти такую же часть войск — 132 дивизии из 159, то есть 83 %[242]. Хотя Сталин против Гитлера и не воевал, держать часть сил на востоке и в самой Германии фюреру всё равно приходилось.
Это прекрасно понимал и британский премьер Черчилль, которого митрополит охотно цитирует, когда ему выгодно, и успешно забывает в обратной ситуации. Комментируя присоединение к Советскому Союзу Западной Украины и Западной Белоруссии после разгрома Польши, сэр Уинстон писал:
«Россия проводит холодную политику собственных интересов. Мы бы предпочли, чтобы русские армии стояли на своих нынешних позициях как друзья и союзники Польши, а не как захватчики. Но для защиты России от нацистской угрозы явно необходимо было, чтобы русские армии стояли на этой линии. Во всяком случае эта линия существует, и, следовательно, создан Восточный фронт, на который нацистская Германия не посмеет напасть»[243].
Франция пала за 45 дней, и Германии брошенных против неё войск хватило с избытком — часть дивизий резерва в бой так и не вступили. Причина точно та же, что и в сокрушительном разгроме Красной армии летом 1941-го. Гитлеровская армия того времени оказалась самым совершенным в мире военным механизмом, которая первые два года войны — до самого поражения под Москвой — выносила всех, к концу третьего стояла у Сталинграда, в горах Кавказа и на подступах к Суэцкому каналу. Следовательно, заявление Шевкунова о падении Парижа из-за отсутствия помощи с востока не имеет ничего общего с реальностью.
Особенно лихо передёргивает владыка, чтобы доказать военные таланты любимого государя-императора. В 7-й серии фильма (3.29—3.49) нам сообщают:
«После того как Николай Александрович стал Верховным главнокомандующим, все ужасались: “Какой кошмар! Он взялся не за своё дело! Он неспособный военачальник! ” Но факты говорят об обратном. Россия не отдала врагу ни пяди русской земли».
Комментируя этот панегирик, я отметил, что факты говорят иное:
«Начавшееся в мае 1915-го отступление русских войск, оставивших австрийскую Украину и российскую Польшу, продолжалось и после отставки Николая Николаевича. Царь возглавил армию 5 сентября, 16-го её выбили из Вильно (ныне Вильнюса), германцы оккупировали Литву, продвинулись в Белоруссии, захватив Лиду и Барановичи, а их кавалерия появилась в окрестностях Минска»[244].
Похоже, владыка прочёл, и на презентации в Симферополе (54.35–55.07) версия поменялась:
«Государь, конечно же, был профессиональным военным, как и все царские дети мужского пола. И очень неплохим: в 1915 году, когда Николай Александрович стал верховным главнокомандующим, прекратилось отступление. Киев уже собирались сдавать, Харьков… Нависли такие угрозы… И перед лицом краха армии он взял на себя верховное главнокомандование, и через месяц после этого больше ни сантиметра русской земли сдано не было».
Кто и с какого перепугу собирался сдавать Киев и Харьков, когда германские войска наступали в Литве и Белоруссии, а мягко говоря, не первосортная армия Австро-Венгрии на Украине безуспешно пыталась взять приграничный Ровно? Об этом на презентации ни слова, а в книге Харьков исчезает и заменяется Минском. С тем же успехом можно было написать про Одессу, Смоленск и Рязань с Казанью. Потому что байка запущена исключительно ради углубления ямы, из которой якобы вытянул армию Николай II.
Сочтя, что яма достаточно глубока, митрополит заполняет её с помощью меня грешного. Узнав из отзыва на фильм, что германские кавалеристы скакали не под Киевом, а возле Минска, он повествует об их изгнании:
«Вступление Николая в должность совпало с крайне опасным наступлением немцев — Свенцянским прорывом. Под ударами немецкой кавалерии была оставлена Вильна. Но, к удивлению многих, под руководством Государя, ставшего во главе армии, прорыв был ликвидирован. Немецкая кавалерия разгромлена — “великое отступление остановлено”. С этого же времени войска под командованием Императора больше не сдали врагу ни пяди родной земли»[245].
Чрезвычайно приятно, когда твои поправки принимают к сведению. Только вот я в комментариях к фильму указывал ещё один фактор, способствовавший остановке германского наступления. Это атаки англо-французских войск в Шампани и Артуа. Первое наступление 9 мая — 18 июня 1915 года провалилось и не смогло оттянуть вражеские резервы. Зато второе сумело, о чём и пишет генерал русской армии и советский военный историк Андрей Зайончковский. В таблице его монографии о Первой мировой войне указано, что если в сентябре на Восточном фронте действовало 65 германских дивизий, то к октябрю их осталось лишь 49. То есть в разгар наступления армия сокращается на четверть. Куда же делись эти соединения? Ушли во Францию: