— Он не заслуживает того, чтобы жить, — выдыхает Дейв со слезами на глазах, и пистолет дрожит в его руке.
— Это не тебе решать, — возражает отец. — Тебе и так есть, чем заняться. У тебя есть семья? Дети?
— Да, — кивает Дейв, дрожа всем телом от напряжения, но не отводя пистолета от моего лица.
— Тогда ты в первую очередь должен подумать о них, — твердо говорит отец. — А потом о себе, о том, какие тебе предстоят перемены, как ты со всем этим справишься. Потому что ты справишься. Но если ты спустишь курок, у тебя не останется выбора — только засунуть дуло себе в рот. Ты к этому готов?
Дейв таращится на меня, дрожа и потея, и мне уже хочется, чтобы он нажал на спусковой крючок — лишь бы не видеть, как его лицо исказила боль, которую причинил я, потому что слишком был занят собой, чтобы подумать о других.
— Дуг, — говорит, точнее, почти стонет он.
— Все в порядке, Дейв, — отвечаю я, глядя ему в глаза. — Я все понимаю. Я готов.
— Дуг, заткнись, черт тебя подери! Нет! — сквозь слезы орет на меня Клэр. — Это неправда!
Дейв смотрит на меня долгим взглядом и — о чудо — печально улыбается.
— Не думал я, проснувшись сегодня, что все так получится.
— Как и я, — соглашаюсь я.
Дейв опускает пистолет, и тут из темноты стоянки внезапно появляется Расс. Он бросается на Дейва, перехватывает пистолет, и, прежде чем они оба, увлекаемые инерцией Рассова рывка, падают с ног, раздается оглушительный грохот, перекрывающий все остальные звуки. Я вижу, как из дула вырывается вспышка, и вот уже Дейв с Рассом, сцепившись, катаются по земле. Я вижу, как с грохотом падает пистолет на булыжник, вижу, как верещит Клэр, как кричит отец, показывая на меня пальцем, но не слышу ни звука. Вокруг гробовая тишина, и я недоумеваю, куда же попала пуля. Расс лежит на земле без движения, Клэр вопит, отец оглядывается в растерянности, ошеломленный Дейв поднимается на ноги, а Расс так и лежит. О господи, он не встает. Я чувствую, как горло мне разрывает крик. Пусть он шевельнется, не может быть, чтобы его застрелили, он не должен умереть. Кирпичи стены через пиджак впиваются мне в спину. Расс, пожалуйста, шевельнись, встань, дай понять, что ты жив, я куплю тебе машину, я куплю тебе «феррари», если ты просто пошевелишься. И тут Расс переворачивается на живот и, опираясь на руки, встает. Расс смотрит на меня круглыми от ужаса глазами, а я так счастлив, у меня просто камень с души свалился, и мне на все наплевать — ведь Расс жив. Но Расс растет, парит надо мной, и Клэр с отцом тоже взлетают, как воздушные шары, поднимаются выше и выше. Какой странный фокус: моя семья, как по волшебству, взлетает и парит высоко надо мной. Тут ко мне возвращается слух, и меня заливает какофония звуков. Я чувствую, что мой бок влажный и горячий. В груди и животе разливается тепло; я понимаю, что лежу на дорожке, таращась на металлический каркас навеса.
— Дуг! — кричит Клэр, падая рядом со мной на колени. Сестра кладет руки мне на плечи, и мне хочется ее успокоить, объяснить, что со мной все в порядке. Я чувствую приятное оцепенение, как будто запил две таблетки «вил» целой бутылкой вина, как будто сделал три затяжки травы за раз. Мне хочется рассказать Клэр, что я вижу волосяные мешочки у нее на голове, могу разглядеть, как в отцовских порах набухают капельки пота, когда он встает на колени и наклоняется надо мной, вижу, как у Расса на виске бьется жилка в ритм с ударами сердца, — объяснить, что все в порядке.
Я смутно осознаю, что вокруг нас на дорожке собралась толпа.
— Звони девять-один-один, — приказывает отец Рассу, а тот застыл на месте и таращится на меня.
— Расс! — окликает его отец.
Расс моргает и достает из кармана сотовый.
— Все хорошо, — уверяю я, но меня, похоже, никто не слышит, и я не могу понять, действительно ли я это сказал или только подумал.
Клэр плачет. Отец отрывает ее руки от моих плеч, стягивает мой пиджак и расстегивает на мне рубашку.
— Посмотрим, — спокойно говорит он.
Его рука касается моей кожи, причиняя мне жгучую боль; я дергаюсь и ударяюсь затылком о булыжники. Другой рукой — теперь она в крови — отец ощупывает мне грудь.
— Держись, Дуг, — произносит отец, крепко прижимая меня к земле. Он отрывает кусок моей рубашки и вытирает текущую из живота кровь. — Ты меня слышишь?
— Ага, — отвечаю я, и голос глухо отдается в ушах.
— Замечательно. Послушай меня. Все будет хорошо. Мне нужно тебя чуть-чуть повернуть. Клэр, положи ему руки под голову, чтобы он опять не ударился. Клэр! Возьми себя в руки и делай, что я говорю!
Я чувствую, как отец просовывает руки мне под спину и поворачивает меня. От резкой боли у меня перед глазами плывут радужные круги. Отец поворачивает меня обратно на спину. Надо мной нависает залитое слезами лицо Клэр, она положила руки мне под голову. Отец аккуратно прижимает к моему правому боку какую-то тряпку.
— Чистая сквозная рана, — кивает он. — Пуля прошла насквозь.
Расс падает на землю рядом со мной и заливается слезами. Я хочу сказать ему, что не стоит волноваться, я в порядке, но у меня пропал голос. Клэр плачет не переставая, я слышу истерический визг матери. Появляются врачи скорой помощи. Отец на медицинском жаргоне авторитетно объясняет им, что делать, и я горжусь им. Вращается мигалка скорой, заливая все красным мерцанием. Я никого не вижу, но знаю, что все стоят вокруг меня. Дебби плачет, а Майк ее обнимает. Здесь и его придурок-братец, и все мои родственники — все, кого я знаю. Похоже, самое время умереть. Я снова вижу вспышку красного света, цепляюсь за нее взглядом и, словно на гребне волны, плыву в забытье.
Глава 38
Я прихожу в себя, когда два санитара везут меня на каталке в приемный покой. Отец шагает рядом с каталкой, крепко держа меня за руку. Как только мы проходим раздвижные двери, к нам присоединяется молодая женщина-доктор в голубых перчатках и белом халате.
— Что случилось? — спрашивает она у санитара, который идет возле моей головы.
— Огнестрельное ранение в левую нижнюю часть живота, входное отверстие хорошо просматривается, рана сквозная, — отвечает отец. — Жизненно важные органы не задеты, внутреннего кровотечения нет. Введите ему внутривенно пятьсот кубов физраствора и сделайте компьютерную томографию области живота и таза, чтобы исключить повреждение внутренних органов.
— Что он сказал? — выпучив от удивления глаза, переспрашивает санитар у доктора.
— Извините, — смущенно интересуется девушка, — вы кто?
— Доктор Стэнли Паркер. Я его отец.
— Видите ли, доктор Паркер, мне нужно проконсультироваться с хирургом.
— Как вас зовут, барышня?
— Доктор Холден. Стефани Холден.
— Видите ли, доктор Холден, вы только что проконсультировались с хирургом. Кто сегодня дежурит?
— Доктор Моррис.
— Сэнфорд Моррис?
— Да.
— Разбудите его и скажите, что сын Стэнли Паркера истекает кровью у него в приемном отделении.
Во время томографии шевелиться нельзя, но рана саднит и нарывает, и я верчусь, как на сковородке. После томографии доктор Моррис сообщил: рентгенолог подтвердил, что жизненно важные органы не затронуты, однако не может исключить повреждения брюшины, так как я вертелся. Они оставят меня в больнице на ночь, а с утра повторно сделают томографию.
— Вот номер моего пейджера, — говорит доктор Моррис, протягивая отцу визитку. — Я останусь здесь на ночь. Напиши, если что-нибудь понадобится, хорошо?
— Спасибо тебе большое, Сэнди.
— Не за что, Стэн. Я так рад тебя видеть. Нам тебя не хватает.
— И мне вас тоже.
Отец везет меня в палату. Мать стоит у окна, Клэр и Дебби лежат на кровати, Майк и Расс — в углу на откидном кресле. Расс все еще бледен и напуган; его страх трогает меня, и я испытываю острое чувство вины за то, что втянул его в это.
— Ну? — спрашивает мама, подбегая ко мне. Она наклоняется, целует меня и заливается слезами.
— Все хорошо, мам.
— Я так перепугалась!
— Эви, он в порядке, — подтверждает отец, мягко отрывая от меня мать.
— Его чуть не убили!
Отец отводит мать к окну, и она падает ему на грудь, а он крепко обнимает ее и что-то тихо шепчет ей на ухо.
Дебби и Клэр слезают с койки, чтобы уступить мне место, а потом ложатся рядом со мной.
— Все и всегда должны заниматься только тобой, правда? — произносит Дебби, целуя меня в щеку.
— Прости, Пух. Я испортил тебе ужин.
— Я рада, что ты в порядке, — отвечает она. — Надо же, на все готов, лишь бы на свадьбу не ходить.
— Там внизу полиция, — объявляет Майк. — Тебе нужен адвокат?
— Скажи им, что это был несчастный случай. Дейв показывал мне пистолет, и тот случайно выстрелил.
— Ты уверен?
— Это избавит его от неприятностей?
— Если у него есть лицензия на оружие, то все в порядке.
— Я спущусь через минуту, — говорит Дебби Майку, который выходит из палаты.
— Видели бы вы папу, — шепчу я сестрам. — Он до сих пор знает, что делает.
— Отец был очень убедителен, когда спасал тебе жизнь в клубе, — отвечает Клэр.
— Думаю, сегодня один из его лучших дней.
— Самый лучший.
— Так здорово, что он все еще в себе, — произносит Дебби.
— Он в полном порядке, — уверяю ее я.
— У меня ужасно болит живот, — признается Клэр.
— Из-за ребенка? — тревожится Дебби.
Клэр качает головой.
— Телепатия близнецов.
— Правда? — переспрашивает Расс. — Вы чувствуете боль друг друга и всякое такое?
— Да нет у нас никакой телепатии близнецов, — морщусь я.
— Не слушай его, — заявляет Клэр. — Ему просто плохо.
— Да уж, денек выдался, — соглашаюсь я, чувствуя, что у меня слипаются глаза. — Сколько времени?
— Второй час, — отвечает Дебби. — Эй! Я сегодня выхожу замуж.
— Поздравляю.
— Ну, мы, пожалуй, пойдем, — говорит Дебби, наклоняется и целует меня в лоб.
— Спасибо, Пух.
— Я надеялась, что хоть сегодня ты перестанешь меня так называть.