В следующих сюжетах, завершающих эту часть книги, речь пойдет о «коллективной памяти» челябинских «Самоцветов». В большей степени для удобства упорядочения материала, чем для его интерпретации, я воспользуюсь типологией одного из пионеров современного изучения проблем памяти в гуманитарном цехе Я. Ассмана[992]. Он типологически разделил «коллективную память» на «коммуникативную» и «культурную». Первая является биографическим воспоминанием современников, слабо оформленным и поддерживаемым повседневной коммуникацией индивидов. Память современников событий исчезает вместе с их уходом из жизни. Событие остается «живым» не более 80 — 100 лет, в течение жизни трех-четырех поколений. «Культурная память», напротив, удерживает лишь наиболее значимое прошлое, которое позволяет ориентироваться в этом мире и поэтому имеет значение высшей правды, обладающей нормативной силой. «Культурная память», в отличие от «коммуникативной», является значительно более организованной и оформленной, она находит отражение в церемониальном, праздничном действе и имеет специальных носителей и хранителей[993].
Главным специализированным носителем нормативного прошлого сегодня является зафиксированный, письменный текст, живой памяти — устная коммуникация. Третья часть книги построена на столкновении двух типов памяти — «культурной» и «коммуникативной». Это избавляет меня от необходимости специально подробно останавливаться на текстах Р. Ф. Шнейвайса или Н. Н. Карташовой, обширно представленных на многих страницах. Устные кулуарные воспоминания В. И. Бондаревой и ее учеников представляют собой оппозицию широко распространенным письменным, своевременно не продемонстрированную и запоздавшую. Они выражают несогласие проигравших. К ним нам еще предстоит вернуться, чтобы рассмотреть коммеморативную тактику, оппозиционную парадно-официальной.
Но прежде необходимо рассмотреть иные механизмы коллективного обращения к прошлому. К ним относятся юбилеи и другие формы церемониальной коммуникации, а также создание, сохранение и инструментализация предметов, наделяемых статусом реликвии. Последние требуют нескольких предварительных замечаний теоретического свойства.
В данном случае представляется целесообразным максимально широкое толкование термина «реликвия», подразумевающее любые предметы, которые принципиально не имеют потребительской ценности, но выступающие в качестве «заменителей людей и богов»[994], «семиофоров»[995], указывающих на невидимый мир и тем самым обеспечивающих его присутствие и действенность. Социальный смысл светских «реликвий» состоит в том, что «они делали присутствующим невидимый — прошедший или экзотический — мир и тем самым, подобно церковным реликвиям, повышали достоинство их обладателей»[996].
Рождение и функции «реликвий» невозможно объяснить, не учитывая специфику человеческой памяти:
В противоположность распространенному стереотипу отношения к хранящемуся в памяти прошлому как к тому, что прочно зафиксировано и потому неизменно, в действительности воспоминания податливы и гибки. То, что, казалось бы, уже свершилось, продолжает претерпевать постоянные изменения. Преувеличивая в памяти те или иные события, мы заново их интерпретируем в свете последующего опыта и сегодняшних потребностей[997].
Именно этим по крайней мере отчасти объясняется, почему тот или иной предмет вдруг становится для индивида или социальной группы объектом, символизирующим важное и дорогое былое. Поэтому «все реликвии одновременно существуют и в прошлом, и в настоящем»[998].
Среди «реликвий» малых групп, функционирующих с помощью личной коммуникации, прежде всего в семье, в XX веке особую роль приобрели фотоизображения[999]. В силу ряда обстоятельств фотографии могут более пластично и убедительно выполнять функции идентификации, коммуникации и интеграции, чем другие символические предметы. Во-первых, фотография как материальная субстанция является податливым предметом для обработки и приспособления к намерениям владельца. Во-вторых, фотографии одновременно являются предметами и изображениями предметов: «Фото… — особые вещи между изделием и свидетельством, они — „предметы-посредники“ [дословно — „межвещи“ (Zwischendinge). — И. Н.]»[1000]. В-третьих, фотография является, вероятно, одним из самых сильных побудителей к (авто)биографическому рассказу: «Не будет преувеличением сказать, что любая биография стремится к фотографии»[1001]. Роль фотографии как стимулятора обращения к прошлому в значительной степени объясняется общностью фото и памяти. Автобиографическую память и фотографическое изображение роднят фрагментарность, непоследовательность, субъективность и ненадежность в качестве базиса для «объективного», фактического знания о человеческом «Я». Они отмечены «общим парадоксальным отношением к действительности и вымыслу»[1002]. Правдивость фотоснимка и автобиографии столь же иллюзорны, как и эффективное использование ими «достоверности» своего инструментария для обслуживания возросшей потребности современного человека построить и защитить свое «Я», найти и стабилизировать свое место в постоянно меняющемся мире. Наконец, в-четвертых, фото выступают в двух ипостасях — зафиксированных моментальных инсценировок и длительных инсценировок (подарок, сувенир, реликвия). «Они соединяют ритуал (действие) с реликвией (следствием или результатом действия)»[1003].
Однако начнем с церемонии, направленной на коллективное воспоминание, — с юбилеев.
Юбилеи
Когда видишь этот ансамбль на сцене, как-то о годах не думаешь. Ни о его, ни о своих. Так молодо искусство популярного народного коллектива тракторостроителей. Так омолаживающе всегда действует оно на зрителя. И те, кто был вчера в театре ЧТЗ на отчетном концерте, посвященном 50-летию ансамбля танца «Самоцветы», в этом мог еще раз убедиться.
А накануне, в преддверии юбилея, был сбор всех поколений ансамбля, воспитанников трех его руководителей — Нины Ивановны Ивановой, с танцевальной группы которой берет свои истоки этот самодеятельный коллектив; заслуженного деятеля искусств РСФСР Натальи Николаевны Карташовой, которая дала ему творческую силу и славу, а они, в свою очередь, — высокое звание народного; заслуженного работника культуры РСФСР Веры Ивановны Бондаревой, с именем которой последние 26 лет ансамбль неразделим. Она сумела не просто сохранить все лучшее в «Самоцветах», но и умножила эту хореографическую «коллекцию», обогатив ее щедрой россыпью танцев и талантов, сделав ее гордостью не только города и Урала, но и танцевального самодеятельного искусства страны.
И сегодня на вечере-поздравлении, который станет органичным продолжением вчерашнего концерта, об этом будет сказано немало добрых и благодарных слов. От зрителей, от общественности, от любимых учеников, одному из которых, своему самому верному и надежному помощнику, заслуженному работнику культуры РСФСР Юрию Ивановичу Основину, она и передает свое самое дорогое в жизни сокровище — «Самоцветы»[1004].
Празднование 50-летия ансамбля народного танца ДК ЧТЗ в 1988 году было его первым масштабным чествованием по коммеморативному поводу. Ю. И. Основин, сменивший во второй половине 1980-х В. И. Бондареву на посту руководителя «Самоцветов»[1005], принял самое живое участие в его организации. Он с гордостью признается:
Мы начали первые праздновать 50 лет. А до этого как-то ни 25, ни 40 как-то не отмечали. Вот, собрались — и 50 лет[1006].
Из приведенного выше юбилейного репортажа видно, что праздник продолжался два дня и включал в себя праздничный концерт и вечер поздравлений. В устном рассказе Ю. И. Основина упоминается и банкет, который устроили после концерта. Здесь собрались не только «карташовцы» и «бондаревцы», но и несколько оставшихся в живых «ивановцев». Банкет превратился в импровизированный вечер воспоминаний: «Столько было рассказов, столько было воспоминаний»[1007].
Чтобы лучше представить себе содержание юбилейного торжества, которое, как и положено церемониальному действию, имело устойчивую структуру и соблюдало традицию, стоит познакомиться с более подробной информацией о празднике, состоявшемся 29 мая 2009 года:
Поздравить юбиляров с 70-летием пришли коллеги артистов и почитатели их таланта.
В адрес любимого народного коллектива прозвучали теплые, искренние слова благодарности за их высокое искусство.
За весомый вклад в развитие хореографического искусства Челябинской области экс-руководителю ансамбля Вере Бондаревой вручена Почетная грамота губернатора Петра Сумина, а нынешние художественные руководители Наталья Седова и Юрий Основин получили благодарственные письма депутатов Законодательного собрания области.
Заместитель генерального директора по работе с персоналом и социальным программам Челябинского тракторного завода Олег Косых вручил виновникам торжества золотые знаки отличия ЧТЗ. Ведь артисты тоже способствовали укреплению имиджа нашего предприятия.