«Самоцветы» на протяжении двух с лишним часов исполняли лучшие номера из своего репертуара: «Уральский пляс», «Круговую топотуху», дагестанский танец, «Калинку» и другие.
Когда на сцену вышли представители нескольких поколений коллектива — те, кто блистал в 70, 80 и 90-х годах, — зал взорвался аплодисментами. Танцоры были полны задора, двигались по-прежнему пластично, синхронно. Конечно, им пришлось долго репетировать, восстанавливая «память мышц»… Самому преданному танцору Виктору Рябкову сейчас 58 лет.
Ведущая концерта напомнила присутствующим про знаменитые танцевальные династии ансамбля, про его победы на всероссийских и международных конкурсах. А в это время на большом экране над сценой зрители рассматривали фотографии, на которых запечатлены различные события из жизни коллектива, в том числе репетиции — повседневный труд артистов.
Танцевальные подарки именинникам сделали коллеги «Самоцветов»: молодежный творческий центр «Поиск» имени С. Гришечкиной, коллектив «Фантазия» и ансамбль «Уральский сувенир».
Эффектным завершением концерта стал праздничный фейерверк[1008].
Этот юбилей был типичным ритуалом увековечивания памяти. На нем вспоминали об успехах всеми возможными способами, включая инструментализацию «памяти мышц». За поздравлениями шел концерт виновников торжества, за ним — подарки гостей, в том числе «Поиска», ставшего когда-то причиной раздора между ученицей и учительницей, считавшей обособление подросткового коллектива смертоносным для «Самоцветов»… Ученицы уже не было в живых, а ее детище носило ее имя. Единственной приметой новых времен был салют, в советское время допустимый только на главных государственных праздниках.
Юбилей — церемония поминовения, ритуал подтверждения целостности празднующего сообщества и укрепления идентичности его членов[1009]. Поэтому юбилейное торжество — это ритуальная демонстрация успехов учениками и их публичной благодарности и преданности учителю. В репортаже о 70-летии «Самоцветов» называлось количество вышедших из него успешных хореографов: «25 заслуженных работников культуры, пять народных артистов, два профессора хореографии, десять профессиональных хореографов вышли из „Самоцветов“»[1010]. В статье, опубликованной в челябинской газете в 1987 году и посвященной 75-летнему юбилею Н. Н. Карташовой, также перечислялись достижения благодарных учеников, собравшихся пятью годами ранее, в 1982 году, в Магнитогорске на юбилее ремесленного училища № 13 и помнивших о той, кому они были обязаны своими успехами:
Что стало с теми ее мальчишками и девчонками? Встречалась с ними пять лет назад на 40-летии училища. Солист Владимир Ломакин был известным сталеваром, Зоя Кусик и Сергей Наумов — артисты цирка, Андрей Мистюков — дирижер, Григорий Галкин, Лидия Докшина — балетмейстеры. Кто-то сделал свое увлечение профессией, для кого-то оно стало увлечением на всю жизнь, обогатив ее духовно, эстетически.
Но самый долгий этап ее балетмейстерского творчества — 40 лет — связан с Челябинском, с танцевальным коллективом Дворца культуры ЧТЗ, который она потом передала своей ученице Вере Ивановне Бондаревой.
«…Закрою глаза и как будто вижу наших ребят, наш класс, слышу задорную музыку „Шестеры“… — написал ей из армии Володя Чевардин. — Но все это грезы. А солдатская служба — жизнь. И сейчас я особенно понимаю, какую роль сыграл в моем воспитании танцевальный коллектив. Как это пригодилось в армейской жизни — ответственность, чувство товарищества, самодисциплина. И я благодарю судьбу, что прошел до армейской службы „карташовскую школу“»[1011].
В этом фрагменте статьи примечательны два момента. Во-первых, Н. Н. Карташова в связи с собственным юбилеем предпочла говорить не о челябинских, а о самых первых магнитогорских участниках самодеятельности. Во-вторых, в неудачном контрасте с этим выбором оказался тезис о том, что она 40 лет (а не 15!) ставила танцы, якобы прекратив балетмейстерскую деятельность в ДК ЧТЗ лишь в 1987 году (!), передав затем ансамбль В. И. Бондаревой, которая в действительности отказалась от должности балетмейстера и репетитора «Самоцветов» в 1982 году, а от должности художественного руководителя — в 1988-м. Здесь официальный текст в желании превознести заслуги Н. Н. Карташовой перед ЧТЗ доходит до абсурда.
В другой статье, также посвященной 75-летию Н. Н. Карташовой, благодарная память участников самодеятельности и ее зрительного зала ставится выше государственных наград:
Признание Карташовой — это не только награждение орденом Трудового Красного Знамени, не только высокое звание Заслуженного деятеля искусств РСФСР, которого она удостоена в числе первых десяти лучших руководителей самодеятельных коллективов страны. Главное, думается, — сохраненные на многие, многие годы любовь и признательность воспитанников, учеников и просто нас, зрителей. Работы балетмейстера Карташовой не забыты ни теми, кто в них участвовал, ни теми, кто видел их на сцене[1012].
Между тем и государственные награды, и высокие звания были частью процесса обращения к прошлому, причем в двойном смысле: они закрепляли накопленные заслуги и сами, в свою очередь, служили основанием для того, чтобы с гордостью оглянуться на былое.
Успехи, награды, реликвии
Радостное событие отметила по возвращении в Челябинск Наташа. Директор Дворца культуры Бейлин принес ей газету «Труд» за 15 мая 1959 года и сам торжественно, ликующе прочел: «Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 9 мая 1959 года присвоено почетное звание Заслуженного деятеля искусств РСФСР…» — Бейлин сделал паузу и прочел дальше: «…руководителю танцевального коллектива Дворца культуры Челябинского тракторного завода Наталии Николаевне Карташовой…
Вручив грамоты, секретарь Президиума Верховного Совета РСФСР С. Д. Орлов тепло поздравил работников художественной самодеятельности с присвоением почетного звания, пожелал им успешного труда.
Ответное слово взволнованно произнес Ю. Е. Поличинецкий.
— Сегодня для нас особенно памятный день. Присвоение почетного звания большой группе руководителей художественной самодеятельности — высокое признание нашего скромного труда». […]
Новое радостное событие. Наташе прислали письмо за подписью председателя горисполкома и секретаря. Вот его содержание:
«О внесении имени тов. Карташовой Н. Н. в Книгу Почета города. Рассмотрев представленные организациями материалы, исполнительный комитет городского Совета депутатов трудящихся решает:
Занести в Книгу Почета города имя тов. Карташовой Натальи Николаевны — заслуженного деятеля искусств РСФСР, руководителя народного ансамбля танца челябинских тракторостроителей, заслужившего признание в нашей стране и в отдельных зарубежных странах, за многолетнюю плодотворную работу с коллективом молодых рабочих и служащих Челябинского тракторного завода и за активное участие в общественной жизни города и в связи с пятидесятилетием со дня рождения»[1013].
Рубеж 1950 — 1960-х годов был для Н. Н. Карташовой триумфален. Она была осыпана наградами — первая из руководителей художественной самодеятельности в Челябинске (см. илл. 3.19). Карташова пребывала на пике известности всесоюзного масштаба (см. илл. 3.19). В новогоднем (1960) номере журнала «Художественная самодеятельность» дружеский шарж на нее в исполнении художника И. Игина и поэта М. Пустынина красовался в центре страницы, окруженный шаржами на четверых мужчин — известных деятелей искусства:
Жар-птицею над городами
Весть о Челябинске летит:
Не только славен тракторами,
— И танцами он знаменит.
Пленяет взоры танец новый
— Здесь труд и сердце Карташовой,
Ее энергиею жив
Ей благодарный коллектив[1014].
3.19. Н. Н. Карташова и ее ансамбль: фотоколлаж к статье в центральном журнале (Бочарникова Е., Резникова 3. Наталия Карташова — балетмейстер и педагог // Художественная самодеятельность. 1958. № 6. Вклейка перед с. 17).
Ее ученики обожали ее и гордились ею: «Мы были горды, когда Карташовой было присвоено звание „Заслуженный деятель искусств РСФСР“», — вспоминает В. П. Карачинцев[1015].
Однако вскоре, не достигнув пенсионного возраста, Н. Н. Карташова покинула «ей благодарный коллектив», вызвав у участников растерянность и глухое сопротивление новому руководителю. Свидетельства ее успехов — награды, памятные адреса, фото с важных выступлений и из знаковых поездок, памятные адреса и вырезки из газет — в этой ситуации изменили свое назначение. Они превратились в места памяти, в символические вехи автобиографических воспоминаний и опору уверенности в себе. Некоторые из них, получив особую символическую нагрузку, стали «реликвиями». Часть их была интегрирована в семейный интерьер, превратившись в своего рода музейные экспонаты.
Это интуитивно почувствовали и зафиксировали в юбилейных репортажах о ней челябинские журналисты:
Много лет хранит Карташова снимок, на котором магнитогорские ребята запечатлены вместе с известными деятелями кино. На обороте — автограф: «Дорогой Наталии Николаевне — в знак горячей благодарности за помощь и участие в создании фильма „Здравствуй, Москва“. Кинорежиссер Сергей Юткевич»[1016].
Известно, что «реликвии» обеспечивают структурирование автобиографического рассказа, позволяя выделить в нем «до» и «после». Именно такой стратегией воспользовался автор одной из биографических публикаций о Н. Н. Карташовой: