Редакция обратилась к видному деятелю советского хореографического искусства, народному артисту М. Габовичу с просьбой ответить на эти вопросы.
Ниже мы помещаем высказывание М. Габовича.
По своему профессиональному и творческому облику я танцовщик классического характера и всю свою жизнь посвятил классическому танцу, однако на этот раз хочу сказать несколько слов в защиту жанра, к которому имею весьма отдаленное отношение, но представляющего интерес для нашей молодежи. Речь идет о танцах, которые принято называть западными: танго, фокстрот, блюз.
Было время, когда к этим танцам относились у нас с предубеждением, их осуждали и даже кое-где запрещали. Этот вид развлечения почему-то изгонялся из обихода домов культуры и клубов. К западным танцам приклеивались всевозможные отрицательные, даже позорные ярлыки, хотя советская молодежь откровенно тянулась к ним, как и к бальным танцам: вальсу, мазурке, па д’эспань.
Конечно, нельзя смешивать обычные популярные западные танцы со всяческими «буги-вуги» и «линдами» — продуктами дурного вкуса. Мне известно, что кое-где на Западе распространены танцы, развивающие в среде молодежи отвратительные вкусы и наклонности, но я имею в виду не эти «ультрасовременные» танцы, полные неэстетических движений и уродливых выкрутасов. Я имею в виду ритмический танец — танго, фокстрот, румбу.
Должен сказать, что в массе рабочей и студенческой молодежи многих зарубежных стран танго и фокстрот прочно вошли в быт. Танцуют их в клубах, в кафе, на вечеринках, а в праздники даже на площадях.
Об этих танцах я хотел бы сказать еще и то, что они весьма просты для изучения.
Бесспорно также, что музыка ритмических танцев, к которым относятся и танго, и фокстрот, и румба, достаточно красива и приятна для слуха. Эти танцы обладают еще одним чрезвычайно важным достоинством: они нравятся нашей молодежи, а с этим нельзя не считаться. Наши молодые рабочие и работницы, студенты и студентки с увлечением отдают часть своего досуга танцам, в частности западным. И ничего предосудительного или вредного в этом нет. Молодежь любит интересные развлечения, и ограничивать ее, мне кажется, не следует.
Весьма возможно, что и теперь найдутся «высоконравственные» люди, протестующие против танцев вообще и особенно против западных. Дескать, эти танцы извращают вкусы молодежи и прививают дурные наклонности. Это — ханжество и чушь. Такую точку зрения следует разоблачать как ничего общего не имеющую с принципами социалистической культуры[424].
Такой ответ редакции журнала «Клуб» дал в 1956 году бывший солист Большого театра, художественный руководитель и педагог Московского хореографического училища Михаил Маркович Габович (1905–1965). Ответ этот был необычным — впервые, насколько мне известно, советский профессиональный балетный танцовщик и педагог вступился за западные танцы, приобретшие в Европе популярность накануне и особенно после Первой мировой войны. Такие танцы, как фокстрот и танго, в 1920-е годы стали объектом преследования со стороны «танцеборствующего» комсомола, поскольку, будучи заклеймены как порождение буржуазного культурного упадничества, якобы оказывали разлагающее воздействие на советскую молодежь. М. М. Габович в своем выступлении дезавуировал эти обвинения. Его интервью озаглавлено призывом «Пусть танцует молодежь!», избранном в качестве названия для этой маленькой истории.
Причиной повышенного внимания СМИ к проблемам бального и бытового танца стал грядущий VI Всемирный фестиваль молодежи и студентов в Москве. Обнаружилась потребность в том, чтобы молодежь столицы могла говорить с гостями со всего мира на одном телесном языке — языке современного бытового танца. Опасаясь, как бы советская молодежь в этом пункте не ударила в грязь лицом, советские устроители фестиваля мобилизовали клубную самодеятельность, чтобы массово обучить молодых людей современным бальным танцам, привить им элементарную танцевальную культуру и иммунитет от западного хореографического «бескультурья» в виде буги-вуги, рок-н-ролла, а чуть позже твиста. Именно в этом контексте следует выступление в печати заведующего сектором культуры и искусства Московского горкома ВЛКСМ В. Зайцева, которое упомянуто выше. Есть смысл присмотреться внимательнее к этому тексту: читатель без труда обнаружит, что комсомольский функционер безраздельно принял позицию М. М. Габовича и местами дословно повторил пассажи из его публикации, вышедшей несколькими месяцами раньше:
Все чаще проводятся танцевальные вечера, пользующиеся, как известно, большим успехом среди молодежи. Однако в последнее время танцевальные вечера рассматриваются не только как распространенная форма отдыха молодежи, но и как подготовка к фестивалю. Известно, что в дни Московского фестиваля будут проходить многочисленные встречи с группами зарубежной молодежи. На этих встречах в обстановке подлинной непринужденности возникнут танцы дружбы. Нужно, чтобы наши молодые люди знали репертуар современных танцев и умели хорошо танцевать.
Клубы должны помочь молодежи в изучении танцев. При этом следует проявлять особую осторожность, помня о том, что нельзя засорять танцевальный репертуар и прививать молодежи дурные вкусы.
Конечно, нет никаких оснований изгонять из репертуара клубных танцевальных вечеров так называемые «западные», или, как их иногда называют, «современные» танцы: танго, фокстрот, медленный вальс, которые советская молодежь так же любит, как старые бальные танцы — вальс, мазурку, польку, падеспань.
Хорошему, ритмическому танцу, исполняемому под мелодичную музыку, должно быть предоставлено почетное место на клубном вечере, на вечерах отдыха молодежи, балах, карнавалах. Эти обычные популярные современные танцы нельзя смешивать с «буги-вуги» и «линде», порожденными пресытившимися буржуа[425].
С 1956–1957 годов советские СМИ стали активно пропагандировать современный бытовой танец и высмеивать запретительную политику в духе раннесоветского «танцеборства». Так, автор фельетона, опубликованного в журнале «Клуб» в 1956 году, выступал за бытовые танцы, но против того, чтобы клубная администрация всю свою работу сводила к пущенным на самотек танцевальным вечерам:
«Сегодня танцы». Такую афишу вы увидите у входа в клуб архангельского завода «Красная кузница». И не только сегодня. Вчера этот фанерный щит с размалеванной броской надписью стоял здесь же. Будет он и завтра красоваться у ворот клуба. А летом, как это было в прошлые годы, перенесут афишу через дорогу и торжественно водрузят перед входом в парк. Моют ее дожди, осыпает снег, время течет, но по-прежнему в клубе «сегодня танцы».
Конечно, читатель вправе спросить:
— Почему вам, собственно говоря, не нравятся танцы?
Может быть, вы не танцуете сами и потому не любите, когда танцуют другие?
Нет, мы не против танцев. Хорошо покружиться в вальсе! Что может быть лучше быстрой польки! Мы — за танцы и за веселый отдых.
Но плохо, когда клуб ничего, кроме танцев, не может предложить молодежи[426].
Видимо, Московский всемирный фестиваль предоставил достаточно аргументов в пользу современного бытового танца, взятых на вооружение советским дискурсом о бытовой хореографии. Следующая популярная публикация 1958 года содержала развернутый каталог полезных последствий занятий танцем:
Танцы любят все: и молодежь и пожилые люди. Танцы украшают быт, они коллективное веселье, простое и доступное. Танцы, как песня, как спорт, поддерживают в человеке жизнерадостность.
Неправы те, кто, достигнув всего лишь 30 — 40-летнего возраста, считают себя слишком старыми для танцев. Ведь для танцев, как и для гимнастики, нет возрастных границ.
Танцы развивают в девушках врожденную грацию, изящество, эмоциональность, чувство собственного достоинства.
В танце, если он исполнен легко и с чувством, девушка преображается, ярче проявляется ее девичья скромность, ее природное женское обаяние. Юноши же приобретают хорошую осанку, статность, вырабатывают правильную походку, ловкость.
А разве не танцы способствуют воспитанию взаимной вежливости, хороших манер, культуры поведения в обществе? Разве не они развивают в людях общительность? Мы видели, как на всемирных фестивалях молодежи и студентов танцы сближали молодежь разных стран, создавали атмосферу взаимного доверия, порождали дух коллективизма. Танцы были одним из самых простых и самых массовых средств культурного общения молодых людей, говорящих на разных языках. Наконец, танцы всегда и у всех поддерживают естественное стремление быть опрятным, нарядным, со вкусом одетым. […]
Уметь разобраться в том, что хорошо и что плохо в танце, должен каждый, а для этого нужно развивать в себе художественный вкус, учиться, помня, что танцы не только приятное развлечение, что вместе с музыкой, рисованием, спортом они способствуют всестороннему гармоническому развитию человека, формируют его эстетические вкусы, учат понимать прекрасное. Надо учиться танцевать правильно, красиво, с достоинством![427]
Однако практика овладения современным бытовым танцем в СССР, по мнению автора, оставляла желать лучшего. Автор цитируемой публикации, подобно многим советским хореографам, считал бытовой танец «запущенным участком», которым в значительной степени овладели распущенные и лишенные элементарной хореографической культуры молодые поклонники Запада — «стиляги»:
Но танцевать надо правильно и красиво! Этому искусству следует учиться по-настоящему, не «на ходу», друг у друга, самостоятельно изобретая различные фигуры. Ведь старательно выделывать «па» и «стэпы» — еще не значит танцевать. На ложном пути и те, кто безотчетно подражает различным танцам из заграничных кинокомедий.