астные и республиканские конкурсы, и было бы несправедливо сказать, что все это не принесло положительных результатов. Наряду с уже известными у нас советскими танцами, такими как «Русский лирический», «Сударушка», «Веселая минутка», «Молдавский» и «Украинский бальный», «Дагестаночка», мы познакомились со многими другими. Это «Пингвины», созданный в Кабардино-Балкарии, танец «Моя любезная», показанный ленинградцами, «Вдоль по Питерской», сочиненный в Калинине, «Корякский танец», привезенный из Хабаровского края, ярославский «Снежок». Они приняты молодежью с интересом и охотно исполняются.
Танцы «Разрешите пригласить» и «Ку-ка-ре-ку» были показаны по телевидению, и редакция получила массу писем с просьбой помочь их разучить. Было издано описание этих танцев, фирма «Мелодия» выпустила пластинку с записью музыки. Группа студентов Московского института культуры выезжала в Австрию и с большим успехом станцевала наши советские бальные танцы «Русский лирический», «Разрешите пригласить», «Венский вальс» и другие. Пусть в развитии советских бальных танцев, которые нравились бы молодежи, сделано еще не очень много, но успехи есть, и их нельзя сбрасывать со счета[433].
Пропагандировать создание новых советских бытовых и бальных танцев для клубных вечеров отдыха, если не считать ритмопластические эксперименты 1920-х годов, предпринимавшиеся в качестве противовеса «буржуазным танцулькам», начали в середине 1944 года, когда в журнале «Клуб» была помещена первая, насколько мне известно, запись современного советского танца — русского массового танца «Полянка». Его краткая характеристика, предпосланная подробному словесному описанию с иллюстрациями, была такова:
Характер танца бодрый, веселый, в стиле русской пляски. В первой фигуре танцующие идут по кругу дружными тройками, как бы прогуливаясь. Во второй фигуре танцующие поочередно вступают в пляску, а в третьей фигуре в пляску включаются все одновременно. Темп танца постепенно убыстряется. После окончания танца музыка замедляет темп, и танец начинается снова.
Исходное положение: танцующие стоят тройками по кругу по три человека в ряд, руками держатся за талии; свободные руки на бедрах[434].
В продолжение репортажа 1951 года об успехах создания советского бального репертуара, процитированного в начале этого очерка, в том же номере журнала было опубликовано описание нового бального танца:
Композиция бального танца «Реченька» состоит из основных движений русских народных танцев.
«Реченька» исполняется очень плавно, с большим достоинством. Композиция занимает восемь тактов музыкального сопровождения. Музыкальный размер 4/4; темп умеренный[435].
Настоящий бум публикаций записей новых танцев на «народной основе», в том числе наиболее удачных — таких, например, как «Разрешите пригласить», пришелся на начало 1970-х годов[436]. Т. В. Пуртова перечисляет три десятка советских бальных танцев, бывших в репертуаре всероссийских и всесоюзных конкурсов, «не переживших и дня с уходом репертуарной цензуры»[437].
Важно было, однако, не только сочинить танцы, не только разучить их, но и распространить, побудив посетителей танцевальных вечеров последовать примеру самодеятельных танцоров. Тому, как правильно организовать танцевальный вечер, в качестве самостоятельного мероприятия или приложения к какому-либо празднику, государственная и профсоюзная периодика, сориентированная на организаторов и участников художественной самодеятельности, регулярно посвящала специальные публикации. Так, методические указания 1937 года по поводу проведения вечера, посвященного 20-летию Октябрьской революции, еще до изобретения советских бальных и бытовых танцев предлагали способы разнообразить народные танцы, включив в их исполнение клубных затейников и виртуозов:
Бал, завершающий октябрьский вечер… не должен превратиться в обычную танцульку. Молодежь любит танцевать. Это хорошо. Но надо уметь так организовать танцы, чтобы этот вечер отличался от обычно устраиваемых в клубе. Так, например, рекомендуем чередовать исполнение общих парных танцев с выступлениями солистов-танцоров. Если есть виртуозы, исполняющие русскую пляску, кабардинку, лезгинку, гопак, их нужно оставить, как говорят, под финал. Сначала затейники затевают русскую пляску, образуя круг, танцует то один, то другой. И когда пляска в разгаре, в круг врывается виртуоз и этим завершает выступление. Затем снова общие танцы, по ходу которых работает «лирическая почта», проводится бой конфетти, серпантина и т. д.[438]
Двадцатью годами позже рецепт успешного вечера танцев предполагал «микстуру» из двух составляющих — разнообразного репертуара и умелого распорядителя танцев:
Вечер танцев должен быть увлекательным и содержательным. Его программа должна состоять из разнообразных не только парных, но и коллективных танцев, танцев с пением, со сменой партнеров, показательных танцев. Дирижер танцевального вечера — это способный организатор, умеющий всех объединить, создать атмосферу неподдельного веселья. Без него ни один вечер не будет иметь успеха[439].
В том же 1958 году устроителям новогоднего бала рекомендовалось ненавязчиво организовать и разнообразить танцевальную часть, изолируя ее от проникновения «стильной» танцевальной манеры, как тогда называли язык тела «стиляг». В перечень рекомендуемых танцев вошел и увидевший свет в 1944 году новый советский бальный танец «Полянка»:
Какие же танцы должны войти в программу новогоднего бала? Ответим кратко: любимые. Не следует лишать собравшихся удовольствия танцевать то, что им больше нравится. Конечно, это не значит, что программа должна быть однообразной, что следует идти на поводу у тех, кто предпочитает всем танцам танго, а правильной манере исполнения — «стильную».
Нам кажется наиболее целесообразным танцевальную часть бала разбить на три отделения. В первое включить полонез, вальс, танго, русский бальный танец «Полянка», падеграс, венгерку, медленный вальс и фокстрот; во второе — большой вальс, новогодний котильон, краковяк, миньон, вальс-гавот, медленный фокстрот, «Конькобежцы», танго и танцевальную эстафету; в третье — фигурный вальс, молдавскую польку, па-зефир, мазурку, танго и прощальный «вальс огней» с пением.
Эту программу можно принять за основу и вносить в нее изменения в зависимости от склонностей большинства участников бала[440].
Итак, казалось, что сочинение советских танцев и их успешная пропаганда — залог успеха. Но на пути советской бальной хореографии обнаружились проблемы. Одна из них состояла в том, что бальный танец стал предметом борьбы внутри балетмейстерского цеха, причем борьбы с серьезным политическим подтекстом.
«Нужен ли нам „стандарт“?»
Большой интерес вызывают конкурсы, проводимые в разных областях и городах страны. Лучшие пары получают возможность выступать на всесоюзном конкурсе, стремятся участвовать в конкурсах международных. Все это очень хорошо. Но, с моей точки зрения, пока мы не наладим поистине массовое обучение молодежи бальным танцам, такие конкурсы не могут привести к настоящему успеху. Кроме того, поскольку у нас нет своей собственной программы бального танца, получилось так, что мы стали готовить молодежь к конкурсам по так называемому «международному стандарту», возникшему в Англии. Этот «стандарт» приобрел почитателей среди педагогов-любителей и стал ими широко распространяться. Чем же это объясняется?
Его приверженцы искренне считают, что никакой советской школы бального танца нет и не предвидится, а потому единственное наше «спасение» в этом самом «международном стандарте».
Что же представляют собой танцы «стандарта»? Несмотря на то что отдаленными родоначальниками их были североамериканские негры и латиноамериканцы, придя в салон, они претерпели значительные изменения и исполняются по совершенно иным правилам и канонам. Танцы утратили непосредственность и живость, потеряли народную основу. Апатия и меланхолия вместо бодрости и жизнерадостности заметны даже в танцах, исполняющихся в быстром темпе.
Те, кто изучает лишь «стандарт», не будут подготовлены к исполнению вальса, польки, мазурки и других, созданных в прошлом, но и поныне пользующихся большой популярностью танцев. […]
Однако следует отметить, что танцы «стандарта» на конкурсах исполняются лучшими, опытными, хорошо обученными парами, и потому смотрятся они с интересом, как выступления мастеров. Но уж очень это похоже на эстрадные танцы, которым место скорее на концертной площадке, чем в бальном зале. Когда я присутствовал на последнем всесоюзном конкурсе бального танца в Москве, ко мне подходили участники его, приехавшие из разных городов, и говорили: «Да, это очень здорово, но где уж нам за парами из Прибалтики и столичных городов угнаться? Ведь надо специально тренироваться, как в спорте, и не один год. Мы понимаем свою задачу иначе». Я не мог не согласиться с этими людьми и отказался давать официальные оценки исполнителям, так как считал, что показанные танцы следует расценивать как эстрадные, а не бальные[441].
Задача широкой популяризации советского бального танца неизбежно наметила перспективу проведения смотров-конкурсов бального танца по образу и подобию периодических смотров других жанров художественной самодеятельности. Вопрос о проведении смотров бального танца в СССР в условиях Холодной войны оказался вопросом политическим. И политизации его в немалой степени способствовал балетмейстер Р. В. Захаров.