Во время войны миллионы перепуганных до смерти солдат должны были либо смириться с неизбежным, либо сломаться от перенапряжения. Для примера возьмем случай с Уильямом Касселиусом из города Глендейл в штате Нью-Йорк. Вот история, которую он рассказал перед одним из моих занятий и за которую даже получил приз:
«Вскоре после того, как меня призвали в береговую охрану, я попал в одну из самых горячих точек по эту сторону Атлантики. Меня назначили ответственным за взрывчатку. Только представьте меня, продавца крекеров, в роли ответственного за взрывчатку! При одной только мысли о том, что придется стоять на горе тротила весом в несколько тонн, несчастного продавца крекеров до костей пробирал леденящий ужас. На обучение мне дали всего два дня, а то, что я узнал тогда, повергло меня в еще больший ужас. Я никогда не забуду свое первое задание. Темным, холодным и туманным днем в открытом поле в Кейвен-Пойнт в Нью-Джерси я получил свой приказ.
Меня командировали в пятый трюм нашего корабля. Там мне пришлось работать с пятью портовыми грузчиками. У них были сильные спины, но они ничего не знали о взрывчатых веществах. А грузить им предстояло фугасные бомбы с тротилом, весом в тонну каждая. Одной такой бомбы было достаточно, чтобы весь наш корабль взлетел на воздух. Бомбы опускались на землю на двух тросах. Я все время повторял про себя: “А вдруг один из этих тросов соскользнет или порвется!” Боже мой, как я боялся! Я весь дрожал. В горле у меня пересохло, колени подгибались, а сердце бешено колотилось. Но я не мог убежать. Это было бы дезертирством. Я не мог убежать. Я обязан был остаться. Я продолжал смотреть, как рабочие небрежно грузили эти бомбы. Несчастье могло произойти в любую минуту. После часа или более такого леденящего душу страха ко мне начал потихоньку возвращаться здравый смысл. Я попытался говорить с собой. Я сказал себе: “Предположим, ты подорвался. Ну и что?! Ты ничего и не заметишь! Это будет легкая смерть, намного легче, чем умереть от рака! Не будь идиотом. Глупо надеяться, что проживешь вечно! Ты должен сделать эту работу – или умереть! Ты должен найти в этом что-то положительное”.
Разговаривая с собой таким образом долгие часы, я начал расслабляться. В конце концов я преодолел беспокойство и страх, заставив себя смириться с неизбежным.
Я никогда не забуду этот урок. Каждый раз, начиная беспокоиться о чем-то, чего я не в силах изменить, я пожимаю плечами и говорю: “Забудь об этом!” Я обнаружил, что это помогает даже продавцу крекеров». Ура! Аплодисменты и еще раз аплодисменты продавцу крекеров «Пинафор»!
Если не считать распятия Христа, самой известной смертью в истории человечества стала смерть Сократа. И через десять тысячелетий люди по-прежнему будут читать и восхищаться бессмертным описанием этого события, сделанным Платоном. Это одна из самых впечатляющих и красивых страниц мировой литературы. Некоторые афиняне, завидующие босоногому старику Сократу, выдвинули против него обвинения, судили и приговорили его к смерти. Давая Сократу чашу с ядом, дружелюбно относившийся к нему тюремщик сказал: «Постарайся легко принять неизбежное». Эти слова были произнесены за 399 лет до рождения Христа, но старый, полный беспокойства мир нуждается в них сейчас более чем когда-либо: «Постарайся легко принять неизбежное».
Я стараюсь читать практически каждую статью или книгу, где так или иначе говорится о том, как победить беспокойство… Знаете, какой единственный совет я нашел во всей этой литературе? Вот он – обобщен в двадцати семи словах – словах, которые мы должны написать на зеркале в ванной, чтобы каждый раз, смывая со своего тела грязь, могли вымыть и беспокойство из своего мозга. Эта бесценная молитва была написана доктором Рейнолдом Нибуром.
Милостью божьей мне даровано
Умение принять то, что я не в силах изменить,
Мужество изменить то, что я могу,
И мудрость увидеть разницу межними.
Чтобы одолеть беспокойство прежде, чем оно поборет вас, следуйте правилу № 4:
Смиритесь с неизбежным.
Глава 10Установите «ограничитель» на свое беспокойство
Хотите знать, как делаются деньги на Уолл-стрит? Думаю, что, как и миллионы других людей, вы ответите: «Да». Но если бы я знал ответ на этот вопрос, то моя книга продавалась бы по десять тысяч долларов за экземпляр. Однако я могу дать вам один дельный совет, которым пользуются удачливые предприниматели. Эту историю мне рассказал Чарльз Робертс, консультант по инвестициям.
«Я приехал в Нью-Йорк из Техаса с двадцатью тысячами долларами в кармане, которые дали мне друзья, чтобы я вложил их в акции, – сказал мне Чарльз Робертс. – Мне казалось, что я знаю все тонкости биржи, но я потерял все до цента. Да, я много заработал на некоторых сделках, но в итоге потерял все.
Меня не столько беспокоила потеря собственных денег, сколько то, что я потерял и деньги своих друзей, хотя эти потери были для них не слишком велики. После этой неудачи я боялся посмотреть им в глаза, но, к моему удивлению, они оказались не только хорошими друзьями, но и закоренелыми оптимистами.
Я понимал, что биржа – это рулетка, где все зависит от удачи и подсказок других людей. Я же играл на бирже наобум.
Прежде чем вновь вернуться на биржу, я решил проанализировать свои ошибки, чтобы впредь не допускать их. Поэтому, приложив некоторые усилия, я познакомился с самым удачливым из когда-либо живших биржевых игроков Бартоном С. Каслом. Я надеялся многому научиться у него, так как он обладал репутацией дельца, которому год за годом сопутствовала удача. Я понимал, что это не может быть лишь улыбкой фортуны.
Задав мне несколько вопросов о моих предыдущих сделках, он поделился со мной тем, что я считаю самым важным принципом торгов. Он сказал: “Для каждой своей сделки я устанавливаю «ограничение». Купив, например, акции по пятьдесят долларов, я тут же устанавливаю «ограничитель» в сорок пять долларов. Это значит, что если цена акций на бирже понизится на пять пунктов ниже начальной стоимости, я продам их автоматически. При этом мои потери составят не более пяти долларов на акцию.
Если с самого начала правильно сделать ставки, – продолжал бывалый игрок, – то прибыль составит в среднем десять, двадцать пять и даже пятьдесят пунктов. Аналогично, если ограничить свои убытки до пяти пунктов, то можно ошибаться практически через раз, но все же получать хорошую прибыль”.
Приняв к сведению этот метод, я пользуюсь им и по сей день. Он помог мне и моим клиентам сэкономить тысячи долларов.
Постепенно я понял, что метод “установления ограничения” может пригодиться не только на бирже. Я начал “накладывать ограничения” на другие виды беспокойства, а не только на переживания, связанные с игрой на бирже. Я начал применять этот метод для любого вида раздражения или обиды, и он действует практически безотказно.
Например, я часто назначаю встречу за ланчем другу, который не отличается пунктуальностью. Раньше я полчаса нервничал, сидя за столиком, пока он наконец не соизволит появиться. В конце концов я рассказал ему о своем методе “установления ограничения” на беспокойство. Я сказал ему: “Билл, я устанавливаю лимит в десять минут. Если ты опоздаешь больше, чем на десять минут, наш с тобой договор о ланче отменяется и я ухожу”».
Боже милостивый! Ну почему мне не хватило ума ограничивать свое нетерпение, неуравновешенность, желание во всем оправдывать себя, свои сожаления и эмоциональное и нервное напряжение еще много лет назад? Почему мои куриные мозги не додумались взвесить каждую ситуацию и сказать самому себе: «Посмотри-ка, Дейл Карнеги, об этой ситуации стоит беспокоиться ровно столько и ничуть не больше!» Ну почему я так не делал?
Однако я вправе отдать себе должное за правильное поведение по крайней мере в одной ситуации. А ситуация была довольно сложной – это был кризисный период в моей жизни, когда я стоял и смотрел, как все мои мечты и планы на будущее рушились в один момент. А было все так. Когда мне только исполнилось тридцать, я решил посвятить себя писательской деятельности. Мне хотелось стать вторым Фрэнком Норрисом, Джеком Лондоном или Томасом Харди. Это было настолько серьезно, что я даже провел два года в Европе, где смог безбедно прожить за доллары во время инфляции, последовавшей за Первой мировой войной. Все эти два года я писал свое величайшее произведение. Я назвал его «Снежный буран». Название было выбрано очень удачно, так как мое творение получило от критиков столь же холодный отклик, как самый страшный буран, когда-либо проносившийся над равнинами Дакоты. Когда мой литературный агент сказал мне, что роман бездарен, что у меня нет таланта к созданию художественных произведений, мое сердце чуть не остановилось. Я начал видеть все происходящее в его офисе в какой-то дымке. Я был бы менее пришиблен, если бы он ударил меня бейсбольной битой по голове. Я впал в какое-то отупение. Я вдруг осознал, что стою на перепутье жизненных дорог и должен принять очень важное решение. Что делать? Какой дорогой пойти? Прошли недели, прежде чем мне удалось выбраться из этого тумана. В то время я еще не знал о существовании «ограничителя беспокойства». Но сейчас я понимаю, что применил тогда именно его. Я определил два года корпения над романом ровно так, как они этого заслуживали – достойным испытанием, – и стал жить дальше. Я вернулся к своей первоначальной работе – организации и проведению вечерних занятий для взрослых, а в свободное время писал биографии и нехудожественные произведения типа того, что вы сейчас читаете.
Счастлив ли я сейчас, приняв тогда такое решение? Счастлив? Каждый раз, думая об этом, я готов прыгать от радости прямо посреди улицы! Абсолютно откровенно могу сказать, что с тех пор я ни разу не сожалел о том, что не стал вторым Томасом Харди.
Однажды вечером около века тому назад, когда на берегу Уолденского пруда гулко ухала сова, Генри Торо, обмакнув в самодельные чернила гусиное перо, написал в своем дневнике: «Цена вещи – это такое количество того, что я называю жизнью, которое нужно отдать в обмен на эту вещь сразу же или со временем».