Прекрасный способ перестать беспокоиться
Глава 19Как справились с беспокойством мои родители
Я уже говорил, что родился и вырос на ферме в Миссури. Как и большинство фермеров тех далеких дней, мои родители прожили нелегкую жизнь. Мать была школьной учительницей, а отец работал на ферме, зарабатывая двенадцать долларов в месяц. Поэтому матери приходилось не только шить нам одежду, но даже варить мыло, чтобы ее можно было постирать.
Свободные деньги были чрезвычайной редкостью, за исключением того короткого периода года, когда мы продавали свинину. Чтобы покупать муку, сахар и кофе, торговать приходилось маслом и яйцами. В двенадцать лет на собственные нужды мне не доставалось и пятидесяти центов в год. Наверное, я никогда не забуду тот день четвертого июля, когда отец подарил мне десять центов. Тогда я почувствовал, что в мои руки перешли все индейские сокровища.
Наша школа была в миле от дома. Добираться до нее приходилось пешком даже тогда, когда лежали сугробы и трещали лютые морозы. Первые галоши у меня появились только в четырнадцать лет. Поэтому всю длинную и морозную зиму ноги промокали и мерзли. В те далекие времена мне и в голову не приходило, что ноги могут быть сухими и теплыми.
Мои родители работали по шестнадцать часов в сутки, и тем не менее неудачи на пару с долгами постоянно преследовали нас. Одно из самых ранних моих воспоминаний – весенний разлив 102-й реки, заливший наши кукурузные поля. Вода уничтожала посевы каждые шесть лет из семи. Год за годом наши свиньи погибали от холеры, и их приходилось сжигать. Даже сейчас, стоит мне закрыть глаза, я чувствую запах горящей свинины.
Однажды вода все же пощадила наши поля. Весь огромный урожай кукурузы пошел на откорм купленного нами скота. И именно в этом году цены на мясо на чикагском рынке упали, так что нашей семье удалось получить всего лишь тридцать долларов прибыли за целый год. За целый год работы – тридцать долларов!
Что бы мы ни пытались предпринять, в конце концов всегда оставались в убытке. Как-то отец купил несколько молодых мулов. Три года мы кормили их, после наняли людей для объездки, потом отправили на продажу в город Мемфис в штате Теннеси – и выручили меньше, чем было потрачено.
После десяти лет упорной, изнурительной работы мы не только не имели прибыли – семья была по уши в долгах. Родители заложили ферму. Оплатить закладную своими силами было совершенно невозможно. Терпение банкиров держалось на волоске, и над нами нависла страшная угроза выселения. Отцу в то время было сорок семь лет. За тридцать лет нечеловеческой работы он не нажил ничего, кроме долгов и унижений. Это было уже слишком. Он стал беспокоен. Вскоре здоровье изменило ему. У него пропал аппетит, и вместо ежедневной тяжелой работы в поле ему приходилось глотать пилюли, чтобы вызвать желание поесть. Он терял вес. По прогнозам доктора, смерть должна была наступить в течение шести месяцев. После моя мать говорила, что каждый раз, когда отец шел в сарай кормить лошадей или доить коров и не возвращался дольше обычного, она отправлялась вслед за ним, всякий раз опасаясь найти его висящим на потолочной балке. Однажды, возвращаясь из Мэривилла, где банкир снова грозился отобрать ферму, он остановил экипажна мосту через 102-ю реку, вышел и долго стоял у перил, раздумывая, не окончить ли жизнь одним прыжком.
Много позже он сказал мне, что единственное, из-за чего он удержался в тот момент, была глубокая, искренняя и безграничная вера моей матери в то, что рано или поздно все наладится, если верить в Господа и выполнять его заповеди. Мама оказалась права. В конце концов все действительно наладилось. Отец прожил еще сорок два счастливых года и умер в 1941-м в возрасте восьмидесяти девяти лет.
Все эти тяжелые годы страданий и борьбы моя мать не беспокоилась понапрасну. О своих тяготах она рассказывала в молитвах Господу. Каждый вечер перед сном родители читали вслух отрывок из Библии; часто это были утешающие слова Иисуса: «В доме Отца моего обителей много… Я иду приготовить место вам… Чтоб и вы были, где Я». После этого все мы становились на колени у своих кресел в уединенном фермерском доме штата Миссури и молились, прося у Бога любви и защиты.
Уильям Джеймс, будучи профессором философии в Гарварде, сказал: «Лучшее лекарство от беспокойства – это, несомненно, религиозная вера».
Чтобы это понять, совсем не обязательно отправляться в Гарвард. Моя мать сделала это открытие в далеком штате Миссури. Ни наводнения, ни долги, ни иные мыслимые и немыслимые напасти не смогли сломить ее счастливый, лучезарный и победоносный дух. До сих пор я помню слова песни, которую она напевала во время работы:
Мир, мир, чудесный мир,
Который Господь посылает нам,
Охватывает меня, когда я молюсь,
Бездонными глубинами любви.
Мать хотела, чтобы я посвятил жизнь религии, и я всерьез задумывался над возможностью стать миссионером. Однако вместо этого поступил в колледж, и через год во мне произошли разительные перемены. Я изучал биологию, философию и другие науки, в том числе и религиозные. Читал о том, как была написана Библия. И стал задавать себе вопросы о ее содержании. Стал сомневаться во многих примитивных доктринах, проповедуемых сельскими священниками того времени. Я совсем запутался. Как сказал Уолт Уитмен, «дерзкие мысли сомнения обуревали меня». Я попросту не знал, чему верить. Жизнь стала терять свою цель. Забросив молитвы, я стал агностиком. Поверил в бесцельность и беспричинность жизни. В моем понимании жизнь людей имела не больше смысла, чем существование динозавров, населявших землю двести миллионов лет назад. В один прекрасный день, казалось мне, нас постигнет та же печальная участь. Я знал, что для прекращения жизни на нашей планете Солнцу достаточно потерять всего лишь десять процентов своей энергии и что оно постепенно остывает. Я смеялся над глупой мыслью о Боге, создавшем Землю и человечество. И верил, что лишь слепая сила природы явилась родоначальницей неисчислимых миллиардов миров, несущихся в холодном, пустом и черном пространстве. Возможно, их вообще никто не создавал. Может быть, они существовали вечно, как само пространство и время.
Получил ли я ответы на все эти вопросы? Нет. Никто из людей никогда не сможет объяснить таинство Вселенной – таинство жизни. Мы окружены загадками. Само функционирование нашего тела кажется удивительным и невозможным. Так же как и движущая сила электричества, зажигающего свет в наших окнах. Так же как цветок в расщелине стены. Так же как зеленая трава за порогом. Чарльз Ф. Кеттеринг, ведущий ученый исследовательских лабораторий компании «Дженерал моторс», предложил Антиохскому колледжу тридцать тысяч долларов в год для исследования вопроса, чему все же обязана трава своим цветом. По его мнению, если узнать механизм, с помощью которого растения превращают солнечную энергию, воду и углекислый газ в углеводы, можно в корне изменить существование нашей цивилизации.
Даже работа двигателя внутреннего сгорания не нашла до сих пор полного объяснения. Исследовательские лаборатории «Дженерал моторс» потратили уйму времени и миллионы долларов в попытках найти ответ на вопрос, каким образом и почему искра воспламеняет топливо в цилиндре.
Однако отсутствие полного понимания способа функционирования организма, электрической лампочки или двигателя внутреннего сгорания не мешает нам пользоваться ими в быту. Таким же образом непонимание таинства молитвы не должно препятствовать обретению новой, духовно более богатой и счастливой жизни, приносимой религией. Я прошел долгий путь, чтобы понять глубокий смысл, заключенный в словах Сантаяны: «Человек создан не для того, чтобы понять жизнь, а для того, чтобы прожить ее».
Я вернулся – хочется сказать вернулся к религии, однако это будет не совсем верно. Я продвинулся вперед к новой ее концепции. Меня больше не интересуют детали вероучений, разделяющих существующие церкви. Теперь мне интересно, что религия нам приносит. Так же как делают это электричество, пища или вода. Последние помогают жить более полной, богатой и счастливой жизнью. Роль же религии несравненно больше. Она преподносит духовные ценности. Выражаясь словами Уильяма Джеймса, она «дает жизни новый смысл… больше самой жизни, широкой, богатой и приятной во всех отношениях». Она дарует веру, надежду и отвагу. Она отметает сложности, тревоги, страхи и беспокойства. Делает нас счастливыми. Наделяет крепким здоровьем. Наконец, помогает создать собственный «оазис мира среди песчаных бурь жизни».
Фрэнсис Бэкон был прав, утверждая, что малая толика философии делает человека атеистом, тогда как продвижение к ее глубинам возвращает назад к Богу.
Я еще помню времена, когда в обществе обсуждался конфликт между наукой и религией. Больше этот вопрос не ставится. Новейшая из наук – психиатрия – проповедует то, что когда-то уже высказал Иисус. Почему? Психиатры понимают, что молитва и непоколебимая вера побеждают тревоги, беспокойства, сложности и страхи, вызывающие более половины всех болезней. Один из основателей этой науки, доктор А. А. Брилл, сказал: «По-настоящему верующие люди не страдают неврозами».
Хотя если эта вера не искренняя, жизнь теряет свой смысл и превращается в трагический фарс.
Я беседовал с Генри Фордом за несколько лет до его смерти. Перед встречей он представлялся мне человеком, отягощенным долгими годами, ушедшими на создание и управление одной из самых больших компаний в мире. И я был искренне удивлен, насколько молодо и умиротворенно он выглядел в свои семьдесят восемь. Когда я спросил, часто ли ему приходится волноваться, он ответил: «Нет. Я считаю, что всем управляет Господь, а он не нуждается в моих советах. Поэтому все, что случается, к лучшему. О чем же тогда волноваться?»
В современном мире многие психиатры становятся евангелистами наших дней. Нет, они не призывают нас вести праведную жизнь во избежание гнева Господня, они всего лишь стараются предостеречь от невзгод земных: расстройства желудка, ангины, нервных срывов и безумия. Хорошим примером идей психологов и психиатров может стать книга доктора Генри К. Линка «Возвращение к религии».