Под стать самому Гитлеру, не правда ли? Но эти слова не о нем. Так говорили о Томасе Джефферсоне. О каком Томасе Джефферсоне? Неужели о бессмертном авторе Декларации независимости, бескорыстном защитнике и покровителе демократии? Да, именно о нем.
Как вы думаете, кого из американцев называли «лицемером», «мошенником» и «человеком, недалеко ушедшим от убийцы»? Газетная иллюстрация изображала его на гильотине с занесенным для казни ножом. Толпа глумилась и издевалась над ним, стоило ему показаться на улице. Кем же был этот человек? Джорджем Вашингтоном.
Однако все это происходило очень, очень давно. Возможно, человеческая природа изменилась с тех пор? Давайте проверим. Вспомним адмирала Пири, человека, удивившего и потрясшего весь мир тем, что 6 апреля 1909 года он достиг Северного полюса на собачьей упряжке и совершил таким образом подвиг, который до него не удавался сотням отважных исследователей. Пири едва не погиб от холода и истощения, ему пришлось удалить восемь отмороженных пальцев на ногах. Бесчисленные опасности чуть не свели его с ума. Вышестоящие коллеги-офицеры в Вашингтоне не могли стерпеть такой популярности своего подчиненного. Они обвинили его в сборе денег на научную экспедицию с последующими «ложью и бесцельным шатанием по Арктике». Наверное, они и сами верили в эту несусветную чушь, потому что хотели верить. Их желание унизить Пири и помешать ему работать было настолько велико, что лишь прямое вмешательство президента Мак-Кинли позволило тому продолжить исследование Арктики.
Разве Пири подвергся бы нападкам, занимайся он бумажной работой в военно-морском отделе в Вашингтоне? Нет. Он был бы не столь значительной фигурой, чтобы вызвать приступ зависти.
Генералу Гранту повезло еще меньше, чем адмиралу Пири. В 1862 году он и его армия принесли Северу первую решительную победу – победу, достигнутую всего за один день; победу, сразу же сделавшую главнокомандующего национальным героем; победу, вызвавшую грандиозный переполох даже в далекой Европе; победу, в честь которой звонили церковные колокола и пылали костры от штата Мэн до берегов великой Миссисипи. И всего лишь через шесть недель Грант – герой Севера – был арестован и лишен права вести военные действия. Он плакал от отчаяния и обиды.
За что же в самом пике своей славы был отстранен генерал Грант? Главным образом за то, что вызвал зависть в сердцах начальства.
Если вы беспокоитесь из-за несправедливой критики, то выучите правило № 1:
Помните, что несправедливая критика – это замаскированный комплимент. Не забывайте, что никому не придет в голову бить мертвую собаку.
Глава 21Поступайте так – и никакая критика не сможет огорчить вас
Однажды мне довелось беседовать с генерал-майором Смедли Батлером, прозванным Недремлющим Оком. Старый черт Батлер! Помните его? Один из самых колоритных и отчаянных сорвиголов, когда-либо командовавших военно-морским флотом Соединенных Штатов.
Он рассказал, что в юности сгорал от желания стать знаменитым, старался произвести приятное впечатление на всех и каждого. В те дни его непоправимо ранила даже малейшая критика. Теперь он признался, что тридцать лет службы во флоте кое-чему его научили. «Меня бранили и оскорбляли, – рассказывал он, – называли трусом, змеей и скунсом. Специалисты проклинали меня. Я удостоился чести быть охарактеризованным всеми непристойными словосочетаниями английского языка. Вызвать у меня волнение? Невозможно! Теперь, если я слышу оскорбления в свой адрес, то даже не поворачиваю головы».
Возможно, в старости Недремлющее Око слишком беспечно относился к критике, но одно можно утверждать с абсолютной уверенностью: большинство из нас принимает слишком близко к сердцу даже самые незначительные выпады в нашу сторону. Я вспоминаю, как много лет назад один репортер из нью-йоркской газеты «Сан» посетил показательный урок на моих курсах для взрослых, а потом сочинил про это фельетон. Был ли я возмущен? Я воспринял это как личное оскорбление. Я позвонил Джилу Ходжесу, председателю исполнительного комитета газеты «Сан», и потребовал вместо этой ерунды напечатать новую статью, правдиво повествующую о моей работе, и тем самым признать ошибочной всю высказанную в мою сторону критику.
Теперь я испытываю неловкость за то, что вел себя подобным образом. Ведь большинство людей, купивших газету в тот злополучный день, даже не заметили этой статьи. А половина из тех, кому она все же попалась на глаза, восприняли ее как безобидную шутку. Вдоволь посмеявшись, они позабыли об этом через пару недель.
Сейчас я хорошо понимаю, что люди редко думают о вас или обо мне и не помнят, что о нас говорят. В любое время суток – до и после завтрака, перед сном и после него – они заняты только собой. Легкая головная боль взволнует их неизмеримо больше, чем известие о моей или вашей кончине.
Даже если когда-нибудь вы останетесь лежать втоптанным в грязь, раздавленным и преданным лучшими из лучших друзей, постарайтесь избежать острой жалости к себе. Вместо этого вспомните, что в точности то же самое случилось когда-то с Христом. Один из двенадцати ближайших его сподвижников выручил за свое предательство сумму, эквивалентную в наши дни девятнадцати долларам. Второй из них, стоило учителю попасть в беду, отрекся от него, трижды повторив, что никогда не слышал ни о каком Иисусе, – и подтвердил свои слова клятвой. Получается, каждый шестой! Так было с Иисусом. Почему вы или я должны ожидать для себя лучшей участи?
Прошли годы, прежде чем я осознал, что не могу удержать окружающих от незаслуженной критики в мой адрес, зато могу много больше – по своему усмотрению позволять или не позволять критике беспокоить меня.
Давайте внесем ясность: я не советую пропускать мимо ушей любую критику как таковую. Напротив. Я говорю только о несправедливой критике. Однажды я спросил Элеонору Рузвельт, как она относится к такого рода критике, а, видит Бог, ей довелось много чего услышать за свою жизнь. Наверное, только у нее одной из всех первых леди было одновременно столько горячих поклонников и заклятых врагов.
Она ответила, что в юности была ужасно стеснительна и боялась всего, что могут сказать люди. Болезненное отношение к критике заставило ее обратиться за советом к своей тетке, сестре Теодора Рузвельта. «Тетя Бай, – сказала она, – мне хочется сделать то-то и то-то. Но я боюсь, что окружающие будут меня осуждать».
Сестра Тедди Рузвельта ответила, посмотрев племяннице в глаза: «Пока в твоем сердце живет уверенность в своей правоте, никогда не обращай внимания на то, что говорят о тебе люди». По словам Элеоноры Рузвельт, этот совет стал для нее Гибралтарской скалой много лет спустя, когда она очутилась в Белом доме. Она сказала, что единственный способ, которым можно избегнуть критики, это превратиться в подобие мраморной статуи. «Делай, что считаешь нужным, ибо, как бы ты ни поступил, критика не оставит тебя в покое никогда. Тебя будут проклинать либо за совершенный поступок, либо за его отсутствие». Вот что она советует.
В бытность покойного ныне Мэтью С. Браша президентом «Американ интернэшнл корпорейшн» я спросил у него, чувствителен ли он к критике. «В молодости я действительно очень болезненно к ней относился, – ответил он. – Тогда мне хотелось, чтобы все вокруг считали меня совершенством. И когда этого не случалось, я очень беспокоился. Сначала я попытался наладить отношения с одним из моих противников, но это сразу же привело в бешенство кого-то еще. Я обратился ко второму и вызвал недовольство еще нескольких человек. В итоге оказалось, что чем больше усилий я трачу на примирение с людьми, критикующими меня, тем больше врагов приобретаю. В конце концов я сказал себе: “Если хочешь возвыситься над толпой, будь готов, что тебя начнут осуждать. Привыкни и не обращай внимания”. Это мне очень помогло. Я взял за правило делать все, что в моих силах, а после спокойно пережидать волну критики, вместо того чтобы с пеной у рта доказывать свою правоту».
Димс Тейлор пошел еще дальше: он не стал пережидать волну критики, а публично высмеял ее авторов. Когда в воскресенье в перерыве между концертами симфонического оркестра Нью-Йоркской филармонии он комментировал выступление, под руку ему попалось письмо, в котором какая-то женщина называла его «лжецом, предателем, ползучим гадом и идиотом». Во время следующей передачи он прочитал это послание миллионам радиослушателей и через несколько дней получил еще одно письмо, в котором в доступных выражениях сообщалось, что он как был, так и остался «лжецом, предателем, ползучим гадом и идиотом». В своей книге «О людях и музыке» Тейлор после писал, что «судя по всему, эту леди трудно было чем-то пронять». Со своей стороны я должен заметить, что невозможно относиться к человеку, который таким образом реагирует на критику, без должной симпатии. Его спокойствие, уравновешенность и чувство юмора действительно достойны восхищения.
Когда Чарльз Шваб выступал перед студентами в Принстоне, он признался, что один из самых важных в своей жизни уроков получил от старого немца, работавшего на его сталелитейном заводе. Этот немец настолько горячо спорил со своими коллегами, что те, недолго думая, бросили его в реку. «Когда он, мокрый и грязный, появился в моем офисе, – говорил Шваб, – я поинтересовался, что же он сказал своим обидчикам. И он ответил: “Ничего. Я просто смеялся”».
С тех пор мистер Шваб сделал слова «просто смеяться» своим девизом.
Такой девиз особенно полезен, если вы стали жертвой несправедливой критики. На оскорбление можно ответить новым оскорблением, но что ответить человеку, который «просто смеется»?
Вряд ли Линкольн смог бы выдержать испытание Гражданской войной, если бы вовремя не понял всю бессмысленность попыток отвечать на резкие выпады в свою сторону. Его пояснение, как противостоять критике, стало настоящим литературным произведением. Генерал Мак-Артур на все время войны повесил его у себя над столом в штаб-квартире, а Уинстон Черчилль – в своем кабинете. Вот эти золотые слова: «Если бы я попытался даже не отвечать, а просто читать все то, что на меня выливали, н