Он еще раз повторил мне то, что я и так прекрасно знал: всей работы не переделаешь. Я же, кроме ведения воскресной службы и выполнения многочисленных церковных поручений, был еще и председателем организации Красного Креста и президентом общества Киванис. Кроме того, каждую неделю мне приходилось по два, а то и три раза участвовать в похоронах или других подобных мероприятиях.
Нервное напряжение не оставляло меня. На расслабление не оставалось времени. Я был похож на сжатую пружину, постоянно куда-то спешил. Я дошел уже до той стадии, когда человек начинает волноваться по любому поводу. Жизнь превратилась в сплошное беспокойство. А боль в желудке была настолько сильна, что я с радостью последовал совету доктора. Исключив из рабочей недели понедельник, я принялся искоренять всевозможные обязанности и ответственные поручения.
В один прекрасный день, когда я был занят уборкой письменного стола, мне пришла в голову идея, оказавшаяся в будущем на редкость удачной. Я как раз перебирал ворох заметок и памяток, о которых все давно и думать забыли. Одну за другой я комкал их и отправлял в мусорный ящик. И вдруг подумал: «Билл, почему бы тебе не поступить точно так же со своими беспокойствами? Почему бы не смять все старые тревоги и не отбросить их прочь?» Стоило только задать этот простой вопрос, и я почувствовал себя так, словно сбросил с плеч тяжелый камень. С того самого дня я взял за правило не обращать внимания на проблемы, с которыми все равно не могу ничего поделать.
Несколько дней спустя, когда я помогал жене мыть грязную посуду, меня посетила другая замечательная мысль. Жена напевала за работой, и я сказал себе: «Билл, посмотри, как она счастлива. С тех пор как мы стали жить вместе, прошло уже восемнадцать лет, и все это время она занимается мытьем посуды. Представь себе, что накануне свадьбы она вдруг увидела все до единой тарелки, которые ей предстоит перемыть за последующие восемнадцать лет. Получилась бы башня не меньше дома высотой. Такое зрелище отбило бы охоту выходить замуж у любой женщины.
Она потому не замечает этой груды грязных тарелок, что каждый день моет лишь небольшую часть», – добавил я. Теперь я знал, в чем состоит проблема. Я пытался вымыть не только сегодняшние и вчерашние тарелки одновременно, но еще и те, которые вовсе не были грязными.
Я осознал всю глупость подобного поведения. Каждый день, стоя за кафедрой, я рассказывал, как следует вести себя другим, а сам в это время вел жизнь, полную нервного напряжения, беспокойства и ненужной спешки. Мне стало стыдно за свои поступки.
Теперь тревоги больше не одолевают меня. Равно как и боли в желудке. Равно как и бессонница. Каждый день я мну и выбрасываю в мусорный ящик вчерашние сложности. И никогда больше не пытаюсь разом перемыть всю посуду.
Помните, что говорилось в этой книге немного раньше? – Заботы завтрашние и вчерашние, взваленные на плечи сегодня, свалят с ног и быка… Почему бы не попробовать решать все проблемы по мере их возникновения?
«Я нашел ответ»Дел Хьюз
В 1943 году я оказался в военном госпитале в Альбукерке в штате Нью-Мексико с тремя сломанными ребрами и пробитым легким. Это случилось во время учений морского десанта на Гавайях. Я собирался спрыгнуть с баржи на берег, когда налетевшая волна высоко подняла судно и сбросила меня на землю. Удар был настолько силен, что одно из сломанных ребер пробило правое легкое.
После трех месяцев лечения меня ожидало самое большое в жизни потрясение. Врачи сказали, что мое состояние за это время ничуть не улучшилось. После серьезных размышлений я пришел к выводу, что поправиться мне не давало беспокойство. После невероятно активной жизни я оказался вдруг прикован к койке в больничной палате, где было совершенно нечем заняться, кроме как размышлять. А чем больше я думал, тем больше беспокоился, смогу ли когда-нибудь снова занять достойное место в жизни. Я боялся, что останусь калекой и не смогу жениться и завести семью.
Я убедил врача перевести меня в другое отделение, так называемый «Кантри-клуб», где пациентам разрешалось делать почти все, что им вздумается.
В «Кантри-клубе» я всерьез заинтересовался игрой в бридж. Шесть недель я изучал правила, играл с другими больными и даже прочитал несколько книг о бридже, написанных Калбертсоном. К концу моего пребывания в госпитале без партии в карты не проходило ни одного дня. Кроме того, мне понравилось рисовать маслом, и каждый день с трех до пяти я брал уроки рисования. Сейчас я с гордостью утверждаю: некоторые мои творения были настолько хороши, что вполне можно было определить, что на них нарисовано! Еще я пытался заняться резьбой по дереву и изучал соответствующую литературу. Весь день напролет я был настолько занят, что времени беспокоиться о здоровье просто не оставалось. Я даже умудрялся уделить несколько часов чтению книг по психологии, полученных от организации Красного Креста. Прошло еще три месяца, и та же медицинская комиссия поздравила меня с «поразительным улучшением». Это были самые приятные слова, которые мне доводилось когда-либо слышать. От радости мне хотелось кричать.
Рассказывая все это, я хочу подчеркнуть одну простую истину: когда у меня не было никаких других занятий, кроме как лежать на кровати и волноваться о будущем, в моем состоянии не наблюдалось никаких изменений. Беспокойство отравляло меня. Даже сломанные ребра не хотели срастаться. Стоило мне ненадолго отвлечься игрой в бридж, рисованием картин и резьбой по дереву, как врачи констатировали поразительное улучшение.
Сейчас я веду жизнь нормального человека и смею заверить, что легкие мои ничуть не хуже ваших.
Помните, что сказал однажды Джордж Бернард Шоу? «Секрет несчастья в том, что у людей есть время, чтобы задуматься, счастлив ты или нет». Ведите активную жизнь, будьте всегда чем-нибудь заняты!
«Время – лучший врач»Льюис Т. Монтант-младший
Беспокойство заставило меня потерять целых десять лет жизни. Эти годы могли стать самыми счастливыми и богатыми в жизни молодого человека восемнадцати лет от роду.
Теперь я понимаю, что сам виноват в их потере.
Беспокойство вызывало все на свете: работа, здоровье, положение в семье и чувство собственной неполноценности. Я был настолько запуган, что переходил на другую сторону улицы, едва завидев кого-нибудь из знакомых. Если я все-таки встречал друга, то делал вид, что не замечаю его, так как боялся, что моим приветствием пренебрегут.
Незнакомые люди настолько пугали меня, что однажды на протяжении двух недель я три раза не смог устроиться на работу, потому что не находил в себе смелости рассказать нанимателям, что я умею делать.
Но случилось так, что всего за один вечер мне удалось победить беспокойство и практически избавиться от чувства тревоги на всю оставшуюся жизнь. В тот день я побывал в офисе человека, у которого было в тысячу раз больше проблем и который тем не менее оставался одним из самых жизнерадостных людей, каких мне приходилось встречать. В 1929 году ему удалось сколотить состояние, но вскоре он потерял все до единого цента. История повторилась еще дважды: в 1933 и 1939 годах. Он пережил банкротство и преследования многочисленных врагов и кредиторов. Потрясения, способные сломить и довести до самоубийства многих, отскакивали от него как горох от стенки.
Стоило мне устроиться в кресле напротив него, как меня охватила зависть и я попросил Бога сделать меня таким же.
Во время разговора он предложил мне прочитать письмо, которое получил утром.
Письмо было чрезвычайно резким и затрагивало несколько щекотливых вопросов. Доведись мне получить такое, я бы неминуемо оказался в сумасшедшем доме. «Билл, как ты собираешься отвечать на него?» – спросил я.
«Позволь мне раскрыть один секрет, – ответил Билл. – Следующий раз, когда почувствуешь тревогу, возьми лист бумаги и подробно запиши, чем вызвано беспокойство. Потом положи этот лист в нижний правый ящик стола. Спустя две недели снова взгляни на него. Если то, что там написано, все еще вызывает волнение, положи бумагу на место. Пусть побудет там еще пару недель. Никто ее там не тронет. С ней ровным счетом ничего не случится. Однако за это время что-то наверняка произойдет с беспокоящей тебя проблемой. Если иметь немного терпения, можно убедиться, что самые серьезные сложности лопаются, словно мыльные пузыри».
Этот простой совет произвел на меня неизгладимое впечатление. Уже несколько лет я пользуюсь им постоянно и практически не волнуюсь.
Время решает множество проблем. В их число могут попасть и те, которые беспокоят вас сегодня.
«Мне было запрещено говорить и даже шевелить пальцами»Джозеф Л. Райан
Несколько лет назад я проходил свидетелем по делу, которое стоило мне потери многих нервных клеток и изрядной доли здоровья. Возвращаясь домой после суда, я потерял сознание прямо в поезде. Подвело сердце. Было трудно дышать.
Едва я добрался до дома, доктор сделал мне укол. До кровати я так и не добрался – сил хватило лишь доползти до кресла в гостиной. Немного придя в себя, я первым делом увидел церковного священника, готового приступить к последней исповеди.
Перед глазами промелькнули скорбные лица родных. Я понял, что обречен. Позже мне удалось узнать, что доктор предупредил жену, что жить мне осталось полчаса. Сердце могло остановиться в любой момент, и мне запретили не то что говорить, но даже шевелить пальцами.
Хотя я и не могу похвастаться, что вел жизнь святого, однако одну истину усвоил твердо – спорить с Богом не нужно. Поэтому я закрыл глаза и мысленно сказал: «Да будет так… Если это неизбежно, пусть так и случится».
Стоило мне подумать об этом, как тело полностью расслабилось. Ужас прошел, и я спросил себя, что же может быть хуже. Единственное, что могло случиться, – это новые боли и спазмы, а с ними неминуемая смерть. Скорая встреча с Творцом и вечный покой.