Таким образом, рассмотрев только один тип танков, мы, по неполным данным, обнаруживаем целую тысячу машин, которые продолжали воевать и после разгрома советских войск западного направления в летних боях 1941 года. То же самое получится и с любым другим образцом довоенной боевой техники. Не говоря уже о том, что и та, которая была уничтожена летом, била врага и наносила ему потери.
Поэтому учитывать будем всё – и получим, что стрелкового оружия всех типов, кроме пистолетов и револьверов, мы имели на 22 июня 1941 года и получили за годы войны 29,16 миллионов штук. Из них пришло с американских, британских и канадских заводов 1 1,7 тысяч, то есть 0,52 %. По артиллерии и миномётам всех калибров эти цифры составляют, соответственно, 647,6 тысяч и 9,4 тысяч (1,4 %). По танкам и самоходным орудиям 132,8 тысяч и 11,9 тысяч (8,96 %) И, наконец, по боевым самолётам 140, тысяч и 18,3 тысяч (13,02 %).
Да больше и не могло получиться! Поскольку из 42951 миллионов долларов, в которые обошлась американцам вся ленд-лизовская помощь, для разгромившей три четверти вооружённых сил Германии и её европейских союзников Красной Армии добрый вашингтонский дядюшка выделил всего 9119 миллионов, то есть чуть больше одной пятой. В то время, как одна Британская империя получила 30269 миллионов. И даже страны Южной Америки, чьи боевые подвиги без электронного микроскопа практически неразличимы, урвали свои 421 миллионов «зелёных». Вероятно, для того, чтобы дикие обезьяны Бразилии случайно не померли с голодухи в блокадном Ленинграде.
Но, может быть, при общей незначительности объёма заокеанской помощи она сыграла решающую роль именно в 1941-м, когда немцы стояли у ворот Москвы? Что ж, посмотрим статистику поставок вооружений за этот год. С 22 июня по 31 декабря Красная Армия получила,4 тысяч танков и 8,2 тысячи боевых самолётов. Из них наши союзники по коалиции поставили 648 танков (12,14 %) и 915 самолётов (10,26 %). С учётом же вооружений, имевшихся на 22 июня 1941 года и этот, не слишком внушительный процент снижается до совершенно ничтожных цифр (соответственно 2,32 % и 3,14 %). Маловато будет, особенно если учесть, что изрядная часть присланной техники, в частности, 115 из 466 танков английского производства, в первый год войны до фронта так и не добралась.
Качество отправляемого вооружения поначалу частенько тоже оставляло желать много лучшего. Так, из 711 британских и американских истребителей, прибывших из Англии в СССР за первые полгода войны, 700 составляли устаревшие машины типа «Киттихок» и «Харрикейн». Они сильно уступали «мессершмиттам» и «якам» по скорости (520 км/ч против 570–590) и манёвренности, а первые «харрикейны» к тому же были очень слабо вооружены. Даже если лётчику и удавалось поймать врага в прицел, пулемёты винтовочного калибра зачастую оказывались малоэффективны против брони немецких самолётов. Приходилось срочно перевооружать истребители, устанавливая на них тяжёлые пулемёты УБТ и автоматические пушки ШВАК.
Полученных от американцев более современных истребителей «Аэрокобра» друг Черчилль поставил нам в 1941 году всего 11 штук. При этом первая машина прибыла в разобранном виде, без соответствующей документации и вдобавок оказалась с практически полностью отработанным моторесурсом. Правда, наши левши всё же самолёт собрали и даже в воздух запустили. Но воевать на нём, естественно, мог разве что кандидат в камикадзе.
Поставки в первые месяцы войны осуществлялись куда в меньшем количестве, чем было обещано. Например, американцы обещали прислать в 1941-м 600 танков и 750 самолётов, а послали первых всего 182, а вторых – 204. Та же история продолжалась и в 1942 году. Если советская промышленность выпустила тогда 5,91 млн. единиц стрелкового оружия, 287 тысяч орудий и миномётов, 24, тысячи танков и самоходных орудий и 21,7 тысяч самолётов, то по ленд-лизу за январь-октябрь было этих видов вооружения получено, соответственно, 61 тысяча, 532, 2703 и 169 штук. После чего (в разгар боёв за Сталинград и Кавказ!) поставки значительно сократились. После разгрома конвоя PQ-17, о чём мы поговорим ниже, союзники тормозили до 2 сентября, потом со скрипом отправили следующий караван PQ-18, а затем прикрыли лавочку аж до 1 декабря.
За 3,5 месяца, когда на Волге гремела решающая битва Второй Мировой, в Мурманск и Архангельск пришло поодиночке всего 5 судов с ленд-лизовскими грузами. Складывается небезосновательное впечатление, что в Лондоне и Вашингтоне всё это время просто сидели и выжидали: чем там у этих русских кончится дело под Сталинградом?
Естественно, либеральные историки всё это знают. Но либо пропускают мимо ушей, либо с торжественным видом выкладывают свой решающий и последний козырь: поставки, не относящиеся к основным видам вооружений. И тут, казалось бы, крыть нечем, поскольку цифры получаются и вправду солидные. В частности, именно по ленд-лизу мы получили 427 386 автомобилей, не считая мотоциклов. Немалую роль сыграли и поставки продовольствия. Хотя за первый год войны они были крайне незначительны, в сумме США поставили нам около 20 % потреблённого мяса и немало прочих вкусных вещей. А ведь ещё были станки, рельсы, паровозы с вагонами, радиолокаторы, взрывчатка, авиационный бензин, и другие полезные предметы, без которых много не навоюешь.
Само собой, выкатывая столь впечатляющий список, ленд-лизофилы традиционно жульничают. Например, считая поставленные автомобили, сравнивают их только с 205 тысячами, произведёнными в СССР за годы войны, но «забывая» около 273 тысяч имевшихся в армии к началу боевых действий, более 221 тысячи, мобилизованные из гражданского хозяйства и свыше 60 тысяч трофейных. С учётом, того что 115 тысяч импортных и 55 тысяч отечественных машин, ушло на гражданку, взамен мобилизованных, получаем, что ленд-лизовский автотранспорт, составлял около 31 % армейского автопарка. По грузоподъёмности, несколько больше, поскольку наши ЗИС-5 возили по 3–3,5 тонны, тогда как американские «Студебеккеры» формально рассчитанные на 2, тонны, могли брать до 4,5 – тонн, однако фанатам этого мало. Они выбирают из всего автопарка только 205 тысяч машин выпущенных в СССР за военное время. Складывают их со всеми ленд-лизовскими. Потом считают долю импорта от образовавшейся суммы и, выведя вожделённые 68 % вместо реальных 31 %, утирают сопли умиления.
Та же история выходит и с железнодорожным транспортом. Приятно и полезно получить от заморских партнёров 1981 паровоз и тепловоз, и 11 075 вагонов. Только вот сравнивать поставки надо не с 92 локомотивами и 1087 вагонами, выпущенными советской промышленностью в 1942–1945 гг., а с 26 тысячами паровозов и 715 тысячами вагонов, имевшимися в СССР к началу войны. То же самое и по станкам, и по очень многим другим видам поставок.
«Но ведь всё равно очень много выходит! – возмущаются ленд-лизофилы. – И, главное, бесплатно!» Выходит действительно много, но всё равно существенно меньше, чем нам представляют. Общепринятая же версия о том, что со стороны США ленд-лизовская помощь носила характер чуть ли не благотворительности, при ближайшем рассмотрении не выдерживает никакой критики. Согласно статье пятой «Закона по обеспечению защиты Соединённых Штатов» (он же «Закон о ленд-лизе») оплате не подлежали только поставки «уничтоженные, утраченные и использованные во время войны», да и само словосочетание lend – lease, дословно переводится, как «давать взаймы – сдавать в аренду».
Кроме того, в рамках так называемого «обратного ленд-лиза» Вашингтон получил необходимого сырья общей стоимостью почти в 20 % от переданных материалов и вооружений. В частности, из СССР в Штаты были отправлены 32 тысячи тонн марганцевой и 300 тысяч тонн хромовой руды, значение которых в военной промышленности чрезвычайно велико. Достаточно вспомнить, что когда немцы, отступив с Украины, лишились никопольского марганца, 150-мм лобовая броня их «королевских тигров» стала держать снаряды хуже, чем аналогичный 100-мм броневой лист ранее выпускавшихся обычных «тигров».
Наконец, не стоит забывать, что за некоторые союзные поставки мы расплачивались золотом – и в немалых количествах. На одном утопленном немцами британском крейсере «Эдинбург» золота плыло, тонн. Немало поживились союзнички также платиной, ценной древесиной, пушниной, а также горячо любимыми ими красной рыбкой и чёрной икоркой. Плюс значительную часть оружия и боевой техники, как и полагалось по договору, Советский Союз по окончании войны вернул обратно, получив взамен счёт на круглую сумму в 1300 миллионов долларов. На фоне списания долгов прочим облагодетельствованным державам это выглядело откровенным ограблением, и Сталин потребовал пересчитать должок нормально. Впоследствии американцы были вынуждены признать, что приврали – однако накрутили на итоговую сумму проценты. Взаимо-признанная сумма, с учётом этих процентов, согласно вашингтонскому соглашению 1972 года, составила 722 миллиона баксов. Из них 48 миллионов были выплачены при Брежневе, а остальные, согласно дополнительному соглашению между Горбачёвым и Бушем-старшим, Москва должна вернуть до 2030 года.
Как видите, после некоторых подсчётов фанаты секты «Свидетели ленд-лиза» оказываются в положении жуликоватого рыбака, которого шаг за шагом вынуждают уменьшать размеры якобы пойманного им двухметрового осетра. Сначала мы урезали его, вспомнив о военном имуществе Красной Армии, имевшемся к началу войны. Потом укоротили ещё немного за счёт «возвратного ленд-лиза», возврата части полученного и оплаты некоторых поставок. Отчекрыжили кусочек хвоста за счёт послевоенных выплат… Тем не менее, даже урезанный ленд-лизовский осётр остаётся весьма мощной рыбиной. Да и пусть даже не всегда бесплатные – поставки в момент, когда враг стоит под Москвой и Сталинградом, всё равно дорогого стоят. Но только если забыть о том, что одновременно американские корпорации чрезвычайно успешно торговали с Германией!
В перестроечные и послеперестроечные годы стало модным обличать тесные военно-экономические связи Германии и Советского Союза, однако обличения эти изначально построены на мошенничестве. Пик московско-берлинского военного сотрудничества пришёлся на 1922–1933 гг., когда Германия была демократичнейшей республикой, которую Гитлер и уничтожил. После этого СССР сотрудничество свернул, возобновив его лишь после того, как, не сумев договориться о союзе с Англией и Францией, заключил с Рейхом пакт о ненападении. Ни собственных, ни международных законов мы не нарушали, а Париж и Лондон, саботировав подписание военного договора с Москвой, потеряли право чего-либо требовать от СССР.