Не проворонь, вези зерно на мельницу!
Черных туч котлы чугунные кипят
Да в белых трещинах шипят гадюки-молнии.
Дальний путь — канава торная.
Все через пень-колоду-кочку кувырком да поперек.
Топких мест ларцы янтарные
Да жемчуга болотные в сырой траве.
— Здравствуй, Мельник Ветер — Лютый Бес!
Ох, не иначе черти крутят твою карусель...
Цепкий глаз. Ладони скользкие.
— А ну-ка кыш! — ворье, заточки-розочки!
Что, крутят вас винты похмельные —
С утра пропитые кресты нательные?
...Жарко в комнатах натоплено.
Да мелко сыплется за ворот нехороший холодок.
— А принимай сто грамм разгонные!
У нас ковши бездонные да все кресты — козырные!
А парни-то все рослые, плечистые.
Мундиры чистые. Погоны спороты.
Черный дым ползет из трубочек.
Смеется, прячется в густые бороды.
Ближе лампы. Ближе лица белые.
Да по всему видать — пропала моя голова!
Ох, потянуло, понесло, свело, смело меня
На камни жесткие, да прямо в жернова!
Тесно, братцы. Ломит-давит грудь.
Да отпустили б вы меня... уже потешились.[16]
Тесно, братцы. Не могу терпеть!
Да неужели не умеем мы по-доброму?
На щеках — роса рассветная.
Да черной гарью тянет по сырой земле.
Где зерно мое? Где мельница?
Сгорело к черту все. И мыши греются в золе.
Пуст карман. Да за подкладкою
Найду я три своих последних зернышка.
Брошу в землю, брошу в борозду —
К полудню срежу три высоких колоса.
Разотру зерно ладонями
да разведу огонь
да испеку хлеба.
Преломлю хлеба румяные
да накормлю я всех
тех, кто придет сюда
тех, кто придет сюда
тех, кто поможет мне
тех, кто поможет мне
рассеять черный дым
рассеять черный дым
рассеять черный дым...[17]
Черные дыры
Хочется пить, но в колодцах замерзла вода.[18]
Черные-черные дыры... Из них не напиться.
Мы вязли в песке, потом скользнули по лезвию льда.
Потом потеряли сознание и рукавицы.
Мы строили замок, а выстроили сортир.
Ошибка в проекте, но нам, как всегда, видней.
Пускай эта ночь сошьет мне лиловый мундир.
Я стану хранителем времени сбора камней.
Я вижу черные дыры.
Холодный свет.
Черные дыры...
Смотри, от нас остались черные дыры.
Нас больше нет.
Есть только черные дыры
Хорошие парни, но с ними не по пути.
Нет смысла идти, если главное — не упасть.
Я знаю, что я никогда не смогу найти
Все то, что, наверное, можно легко украсть.
Но я с малых лет не умею стоять в строю.
Меня слепит солнце, когда я смотрю на флаг.
И мне надоело протягивать вам свою
Открытую руку, чтоб снова пожать кулак.
Я вижу черные дыры.
Холодный свет.
Черные дыры...
Смотри, от нас остались черные дыры...
Нас больше нет.
Есть только черные дыры.[19]
Я снова смотрю, как сгорает дуга моста.
Последние волки бегут от меня в Тамбов.
Я новые краски хотел сберечь для холста,
А выкрасил ими ряды пограничных столбов.
Чужие шаги, стук копыт или скрип колес —
Ничто не смутит территорию тишины.
Отныне любой обращенный ко мне вопрос
Я буду расценивать как объявленье войны.
Я вижу черные дыры.
Холодный свет.
Черные дыры...
Смотри, от нас остались черные дыры...
Нас больше нет.
Есть только черные дыры.
Абсолютный вахтер
Этот город скользит и меняет названья.
Этот адрес давно кто-то тщательно стер.
Этой улицы нет, а на ней нету зданья,
Где всю ночь правит бал Абсолютный Вахтер.
Он отлит в ледяную, нейтральную форму.
Он тугая пружина. Он нем и суров.
Генеральный хозяин тотального шторма
Гонит пыль по фарватеру красных ковров.[20]
Он печатает шаг, как чеканят монеты.
Он обходит дозором свой архипелаг.
Эхо гипсовых горнов в пустых кабинетах[21]
Вызывает волнение мертвых бумаг.
Алый факел — мелодию белой темницы —
Он несет сквозь скупую гармонию стен.
Он выкачивает звуки резиновым шприцем
Из колючей проволоки наших вен.
В каждом гимне — свой долг, в каждом марше — порядок.
Механический волк на арене лучей.
Безупречный танцор магаданских площадок.
Часовой диск-жокей бухенвальдских печей.
Лакированный спрут, он приветлив и смазан,
И сегодняшний бал он устроил для вас.[22]
Пожилой патефон, подчиняясь приказу,
Забирает иглой ностальгический вальс.
Бал на все времена! Ах, как сентиментально...
И паук — ржавый крест — спит в золе наших звезд.
И мелодия вальса так документальна,
Как обычный арест, как банальный донос.
Как бесплатные танцы на каждом допросе,
Как татарин на вышке, рванувший затвор.
Абсолютный Вахтер — ни Адольф, ни Иосиф,[23] —
Дюссельдорфский мясник да пскопской живодер.
Полосатые ритмы синкопой на пропуске.
Блюзы газовых камер и свинги облав.
Тихий плач толстой куклы, разбитой при обыске,
Бесконечная пауза выжженных глав.
Как жестоки романсы патрульных уставов
И канцонов концлагерных нар звукоряд.
Бьются в вальсе аккорды хрустящих суставов,
И решетки чугунной струною звенят.[24]
Вой гобоев ГБ в саксофонах гестапо,[25]
И все тот же калибр тех же нот на листах.
Эта линия жизни — цепь скорбных этапов
На незримых и призрачных жутких фронтах.
Абсолютный Вахтер — лишь стерильная схема,
Боевой механизм, постовое звено.
Хаос солнечных дней ночь приводит в систему
Под названьем... да, впрочем, не все ли равно.
Ведь этот город скользит и меняет названья,
Этот адрес давно кто-то тщательно стер.
Этой улицы нет, а на ней нету зданья,
Где всю ночь правит бал Абсолютный Вахтер.
Некому березу заломати
Искры самых искренних песен
Полетят как пепел на плесень.[27]
Вы все между ложкой и ложью,
А мы все между волком и вошью.
Время на другой параллели,
Сквозняками рвется сквозь щели.
Ледяные черные дыры —
Окна параллельного мира.[28]
Через пень колоду сдавали
Да окно решеткой крестили.[29]
Вы для нас подковы ковали.
Мы большую цену платили.
Вы снимали с дерева стружку.
Мы пускали корни по новой.
Вы швыряли медну полушку[30]
Мимо нашей шапки терновой.[31]
А наши беды вам и не снились.
Наши думы вам не икнулись.
Вы б наверняка подавились.
Мы же — ничего, облизнулись.
Лишь печаль-тоска облаками
Над седой лесною страною.
Города цветут синяками
Да деревни — сыпью чумною.
Кругом — бездорожья траншеи.
Что, к реке торопимся, братцы?[32]
Стопудовый камень на шее.
Рановато, парни, купаться!
Хороша студена водица,[33]
Да глубокий омут таится —
Не напиться нам, не умыться,
Не продрать колтун на ресницах.
Вот тебе обратно тропинка
И петляй в родную землянку.
А крестины там иль поминки —
Все одно там пьянка-гулянка.
Если забредет кто нездешний —