В последующие годы удачной находкой еще не раз пользовались оппозиционеры во время различных избирательных кампаний, снова и снова доказывая, что подкуп избирателей – не панацея. Один из ярких эпизодов случился в Замбии на всеобщих выборах 2011 года. В той гонке оппозиционному «Патриотическому фронту» (ПФ) удалось аккумулировать большую народную поддержку, но у правящей партии было явно больше ресурсов для подкупа избирателей. Вдобавок к манипулированию государственными механизмами в свою пользу партия власти с неуместным названием «Движение за многопартийную демократию» (MMD) не стеснялась таких незаконных мер, как трата государственного бюджета на оплату своих постеров и, разумеется, скупка голосов[226].
Поскольку о финансовой конкуренции не было и речи, руководители ПФ убеждали избирателей, что их не должны смущать ни подарки, ни угрозы наказания. Заместитель главы ПФ Гай Скотт решил напомнить сторонникам, что голосование тайное: они могут спокойно усидеть на двух стульях, и им ничего не будет. Белый замбиец британского происхождения, Скотт не смог вспомнить все нужные слова на бемба – языке большинства своих слушателей – и скомбинировал его с английским. Он воззвал к толпе: «Don’t kubeba» («Не говорите им»)[227]. Собравшиеся мгновенно поняли, что он имеет в виду: притворяемся, что поддерживаем правящую партию, а сами голосуем за оппозицию. Фраза тут же прижилась и стала одним из лозунгов партии. Ее писали на стенах и печатали на футболках. Вкупе с популистской риторикой лидера ПФ Майкла Сата принцип «Не говорите им» привел к победе над MMD. Это был один из двух случаев, когда трансфер власти в Замбии произошел на избирательных участках[228].
Огромный народный резонанс лозунга «Не говорите им» является прекрасной демонстрацией того, как оппозиционные партии могут использовать тайну голосования, чтобы заблокировать инструмент скупки голосов и расшатать опоры правящей партии. Но, учитывая потенциал оппозиции в использовании этих стратегий, президенты могут решить, что тайное голосование им невыгодно, если они собрались подкупать избирателей. В результате многие из них захотели создать новые техники, чтобы понять, как проголосовал конкретный избиратель.
Для достижения этого существуют три стратегии. Первая – убедить избирателей, что бюллетени на самом деле проверяются. Этого можно добиться, распространяя слухи, ставя у кабинок для голосования охранников или сотрудников местной администрации, а также убрав перегородки, которые позволяют гражданину поставить отметку подальше от посторонних глаз. Такие приемы особенно хороши в странах, где большинство голосований происходит на открытом воздухе. Во многих африканских провинциях, например, проблемы с электроэнергией и отсутствие достаточно больших помещений не оставляют иного выбора – избирательные участки там исторически разворачивают под открытым небом. В таких условиях избирателю зачастую приходится бросать бюллетень у всех на виду в неглубокое ведерко, под взглядами следующих в очереди и правоохранителей. Такая практика не ограничивается фальшивыми демократиями: исследование в Гане выяснило, что существенная часть граждан переживает о сохранении тайны голоса. То есть под угрозой оказывается фундаментальный принцип электоральной демократии[229].
Вторая – фиксировать коллективное поведение сообщества местных жителей. Правительству может быть затруднительно отследить происхождение каждого голоса, зато оно может посмотреть на показатели явки и результат, полученный на данном участке, чтобы оценить отдачу от района в целом. Скажем, правящая партия знает, что подавляющее большинство людей, которые голосуют на конкретном участке, побывали на митингах, общались с активистами на дому и получали «знаки внимания». В таком случае низкая явка и обескураживающий результат текущей власти становятся очевидным доказательством политического предательства. Хотя правительство и не может вычислить перебежчиков поименно, оно в силах наложить коллективные санкции – сокращение местного бюджета или перераспределение долгожданной продовольственной помощи в пользу других районов, продемонстрировавших больше лояльности[230]. В свою очередь, местные сообщества понимают эту взаимосвязь и создают внутреннее давление на вольнодумцев, чтобы выдать удовлетворительный результат и защитить свои материальные интересы[231]. В результате соседи, которые игнорируют выборы (это легко проверяется по отсутствию чернильного пятна на пальце), а также те, кто подозрительно хорошо отзывается об оппозиции, рискуют столкнуться с осуждением, враждебностью, а порой и с физическим насилием. В этом смысле местные влиятельные фигуры могут превратиться в подельников текущей власти, помогающих ей выбить нужный результат[232].
Есть и третья стратегия – потребовать от избирателей публично продемонстрировать соблюдение договоренности, например, предоставив визуальные доказательства. С распространением смартфонов от граждан стало возможно требовать, чтобы они снимали свои бюллетени на телефон. Однако в большинстве стран фотографировать на избирательном участке все же запрещено. Можно поступить иначе: попросить избирателей вслух объявить, за кого они голосуют, прямо в момент проставления галочки. Иными словами, людей инструктируют, что нужно громко произнести имя кандидата или партии, которым они отдают голос, во время самого голосования. Конечно, эта тактика имеет свои изъяны, ведь гражданин может объявить одно, а сделать другое. Но и тут есть лазейка: электоральную систему можно вывернуть таким образом, чтобы партийные активисты точно знали, говорит ли избиратель правду.
В большинстве стран мира избирательное законодательство позволяет обращаться за помощью к сотрудникам избирательной комиссии, а в некоторых случаях – и к представителям партии, и другому персоналу, присутствующему на участке. Эта мера задумывалась для неграмотных, слабовидящих или избирателей, имеющих инвалидность, поскольку они не всегда могут проголосовать без посторонней поддержки. Правилом ожидаемо стали злоупотреблять многие правящие партии, чтобы держать электорат под контролем: фактически акт голосования из письменного превратился в устный.
В Кении и Зимбабве, к примеру, избиратели без внешних признаков слепоты, неграмотности или инвалидности регулярно обращались за помощью, а затем громко сообщали, за кого хотели бы проголосовать. После этого сотрудник от лица избирателя ставил отметку, основываясь на его устном волеизъявлении. Громкое объявление своего решения, по сути, перечеркивает тайну голосования. Представители кандидата, присутствующие на участке либо стоящие в непосредственной близости, фиксируют всю информацию и проверяют, сдержал ли избиратель свое слово[233]. Таким образом, становится вероятным сценарий оплаты голосов по факту – только если избиратель выполнил свою часть сделки.
С таким же успехом применяются и альтернативные стратегии в других регионах. В той же Малайзии БН стремилась повысить рентабельность своих «инвестиций», тщательно записывая всех получателей подарков. Согласно Transparency International[234], люди, принявшие от БН материальную помощь в размере 500 малайзийских ринггитов, были вынуждены оставить личные данные и лишь потом забрать деньги в одном из офисов альянса. В свою очередь, тот факт, что правящая партия вела списки одаряемых, породил в народе страхи, что чиновники выследят тех, кто взял деньги, но проголосовал за другого. Хотя тайна голосования не оставляла такой технической возможности, многие всерьез поверили, что у правительства есть возможность отследить каждый бюллетень. Эти опасения стали существенным фактором, поскольку «множество людей опирается на слухи»[235].
Через такие механизмы партии могут эффективнее отслеживать поведение избирателей и принуждать к подчинению, чтобы не растрачивать предвыборный фонд впустую. В этом отношении трудности, связанные с тайной голосования, побуждают авторитарных лидеров изобретать все более затейливые механизмы махинаций и репрессий, чтобы удержать власть и убедиться, что избиратели не отлынивают от своего обязательства, – к этой теме мы еще вернемся в главах 3 и 5.
Последствия подкупа избирателей
Прежде чем мы рассмотрим разные тактики для снижения этого типа фальсификаций, стоит задуматься о том, что не все последствия скупки голосов негативны, а значит, и отказ от нее может дать неоднозначные результаты. Да, искоренение этой порочной практики однозначно повысит справедливость выборов, но в краткосрочном периоде мы также можем столкнуться с неожиданными побочными эффектами. Как указал политолог Фредерик Шэффер, люди привыкают к «благодарности» за посещение избирательного участка, и, если они обнаружат, что стимула больше нет, им расхочется голосовать, а это скажется на явке[236]. По крайней мере в краткосрочной перспективе низкая явка подрывает легитимность правительства, что запускает целый каскад новых сложностей.
На данный момент многие новые, неокрепшие демократии отмечают более высокую явку, чем в старых и развитых демократических системах. Частично это объясняется массовыми вбросами бюллетеней (см. главу 5) и тем, что люди еще не пресытились этим явлением. Но можно предположить, что материальная мотивация тоже играет роль – привлекает людей к избирательным урнам. Например, в Малайзии жесткая конкуренция вместе со скупкой голосов смогла задрать явку до 85 % – наивысший показатель за всю историю страны