[526]. Практически нигде не проводилось тотального подсчета по каждому участку: это было бы слишком дорого и логистически затруднительно. Напротив, наблюдатели обработали данные по репрезентативной выборке участков, отражающей структуру электората всей страны. Они зафиксировали результаты и свели их в общую базу данных, на основе которой сгенерировали прогноз для всей страны.
Тем не менее, хотя такая ревизия может заставить избирком действовать в рамках закона, важно отметить, что у параллельных подсчетов есть три главных недостатка. Во-первых, поскольку он основан на небольшом наборе участков, то не может точно предсказать, какой процент получили кандидаты в масштабах всей страны. Итогом параллельного подсчета выступает лишь примерная цифра, вокруг которой должен быть расположен правдоподобный результат. Более того, из-за ограниченности выборки параллельных подсчетов погрешность достаточно большая.
По аналогии с соцопросом, чем меньше будет выборка, тем менее надежен результат. К примеру, параллельный подсчет на основе 1000 избирательных участков будет иметь погрешность в 3 %. Это означает, что, если официальный результат кандидата окажется в интервале 6 процентных пунктов от прогнозируемого, его сочтут правдоподобным. Представьте ситуацию, в которой параллельный подсчет показал, что у каждого кандидата по 48 %. Учитывая трехпроцентную погрешность для каждой цифры, параллельный подсчет фактически подтвердит любой исход. Так происходит, потому что существующая погрешность покрывает как 51 % голосов за одного кандидата, так и 51 % за другого, а также расклад, при котором оба кандидата получают равный результат, и нужен второй тур. Таким образом, в параллельном подсчете нет большого смысла, если кандидаты идут почти вровень.
Во-вторых, как и любой анализ на основе набора данных, он достоверен постольку, поскольку выборка репрезентативна и представляет все социальные группы в стране. Во многих регионах данные переписи населения не отличаются достоверностью – это часто бывает, когда списки избирателей искажаются для оправдания перекройки округов (см. главу 1). Возникает вопрос: насколько верно отражен состав населения в выборке участков для перепроверки? Сомнения часто оправданы, это подрывает доверие к результатам параллельного подсчета.
В-третьих, слабое место этой методики более абстрактно, но в каком-то смысле глубже, чем предыдущие два. Вот вы записываете голоса на уровне избирательного участка и сравниваете с официальным результатом после того, как их добавили к общенациональным итогам. Это позволит вам заметить нарушения при подсчете голосов, но ничего не скажет о качестве изначальных данных, полученных на отдельном участке. Как мы уже видели, во многих случаях махинации при подсчете идут рука об руку с вбросами и многократным голосованием. А поскольку параллельный подсчет слепо опирается на результат, полученный на участке, он может вобрать в себя все фальсификации этого уровня.
Таким образом, вскрывая одни электоральные нарушения, параллельный подсчет может цементировать другие – и в итоге придать веса украденным выборам, обеспечив им независимое признание. По этой причине крайне важно, чтобы параллельный подсчет проводился лишь на тех избирательных участках, за которыми хорошо наблюдают в течение всего дня голосования и подсчета. Для групп наподобие Национального демократического института это стало стандартной практикой, но оппозиционные партии и СМИ не всегда придерживаются этого правила. Выходит, параллельный подсчет является ценным инструментом в борьбе с фальсификациями, однако его нельзя назвать панацеей.
Стратегиям, применяемым для повышения качества голосований, присущи свои ограничения, и в свете этого легко увидеть, почему внедрение новых технологий имеет столько приверженцев в сфере регистрации граждан, проверки списков избирателей и передачи результатов. Если зафиксировать отпечатки пальцев людей и привязать их к удостоверению избирателя, такой биометрический процесс может помочь удостовериться, что каждый человек голосует только один раз. Более того, если отказаться от использования старых списков избирателей и составлять их заново, не будет проблемы умерших избирателей. А если независимый орган будет проверять новый список на ошибки и дубликаты записей, в итоге мы получим гораздо более достоверный список избирателей, который корректно отражает голосующее население. В свою очередь, это сократило бы размах многократного голосования и вбросов, поскольку не было бы записей, которыми можно воспользоваться для подлога.
Разумеется, легче сказать, чем сделать, ведь текущие власти осознают опасность, которую это представляет для их электорального доминирования. Тем не менее недавний опыт показывает, что нет ничего невозможного. Например, в Нигерии растет понимание того, что избирательный процесс необходимо укреплять и возвращать ему легитимность. Это позволило начать постепенные реформы под началом нового и очень авторитетного председателя избирательной комиссии Аттахиру Джега. Примечательно, что внедрение биометрической регистрации избирателей вместе с постоянными карточками-удостоверениями привело к тому, что, по оценкам, из списков избирателей удалили целых 10 млн незаконных записей. Это открыло перспективу более качественным выборам и в конечном счете обеспечило трансфер власти в 2015 году. Согласно Группе наблюдателей Содружества (Commonwealth Observer Group), «внедрение постоянных биометрических удостоверений избирателя, на наш взгляд, является крупным фактором, повышающим объективность электорального процесса благодаря тому, что к голосованию допускаются только имеющие право голоса по закону»[527].
Такие победы в сфере прозрачности выборов породили большое оживление касательно потенциала цифровой революции в том, чтобы укреплять демократические процессы[528]. Новые избирательные технологии позволяют не только регистрировать избирателей электронным способом, но и верифицировать их по отпечаткам пальцев перед тем, как они получат бюллетень. Если бы это внедрили эффективно, мы смогли бы навсегда забыть о такой фальсификации, как многократное голосование. Более того, цифровизация подсчета голосов способна создать новые способы контроля на каждом этапе – например, мгновенно передавать результаты с избирательных участков в публичные сводные таблицы, обновляющиеся в режиме реального времени. Это позволило бы исключить промежуточные комиссии и лишить их возможности поэтапно подгонять цифры под нужный результат.
Однако, как мы видели в предыдущей главе, не стоит возлагать на цифровые технологии слишком много надежд: они могут стать как лекарством, так и ядом. Вдобавок к логистическим проблемам, цифровые процессы обычно организованы все теми же избиркомами, а значит, так же подвержены махинациям. Тем временем по мере перехода выборов на цифровые рельсы возрастает риск хакерских взломов.
Таким образом (как мы еще подробно обсудим в заключении к этой книге), чтобы использовать технологии по максимуму, нам понадобится передать их в руки независимых гражданских групп и оппозиционных партий. Когда это будет сделано, мы сможем гораздо эффективнее выявлять вбросы, а лидеры стран, фальсифицирующие выборы, лишатся былой легитимности.
И здесь мы подходим к финальной стратегии фальсификаций, доступной фальшивым демократам, – той, что затмевает все остальные, поскольку обещает режиму карт-бланш на самый широкий спектр преступлений против граждан своей страны. В следующей главе мы рассмотрим, как режимы дурачат либо подкупают западных партнеров, чтобы те приняли «потемкинские выборы»[529] за чистую монету. Через этот механизм можно выдать наихудшие выборы за свободные, справедливые и легитимные.
Глава 6. Потемкинские выборыКак одурачить Запад
В 1787 году Екатерина Великая отправилась в Новороссию. В путешествии ее сопровождали многочисленные представители западных королевских дворов – Екатерине не терпелось похвастаться новой жемчужиной Российской империи. Ей было важно получить одобрение высокопоставленных гостей, чтобы западные страны воспринимали ее не как изгоя, а равную им законную правительницу.
Губернатор региона, Григорий Потемкин, был одним из любимых фаворитов Екатерины. В награду за его верность она поручила ему привести в порядок и перестроить Новороссию после разрушительной войны и последующей аннексии. Екатерина считала, что ошеломляющая демонстрация изобилия и современности этого региона побудит европейских дипломатов принять ее сторону в надвигающемся конфликте с Оттоманской империей.
Согласно легенде, Потемкин стремился поразить высокопоставленных гостей чередой очаровательных деревень. Но ему мешала одна проблема: в реальности деревни были весьма неприглядны. Поэтому, как гласит популярный миф, Потемкин распорядился сконструировать великолепные фасады по маршруту императрицы. Издалека они и впрямь радовали глаз. Лишь вблизи можно было понять, что это шаткие декорации. История гласит, что губернатор приказал строить свои знаменитые деревни заранее до прибытия Екатерины и разбирать, как только она скроется из виду, повторяя этот трюк снова и снова. Хотя историки спорят о достоверности этой легенды, выражение прижилось. Сегодня «потемкинская деревня» означает фасад, настоящий либо метафорический, который возвели, чтобы скрыть развалины. Этот фасад предназначен, чтобы впечатлить чужаков, которые посмотрят на него несколько мгновений и отправятся дальше. Как только они отвернутся, фасад рухнет, обнажив гнилые руины[530].
Так и появился феномен «потемкинских выборов». Зрелищная предвыборная гонка, гуляния в день голосования, спектакль подсчета голосов – все организовано с простой целью: пустить пыль в глаза западным странам, чтобы те поверили в сверкающий образ демократии. Но за этим фасадом скрываются лишь полуразвалившиеся демократические конструкции, а то и груда черепков.