— Нормандский выродок! Будь я мужчиной, я бы убила тебя!
— Будь ты мужчиной, cherie, ход моих мыслей оказался бы слишком греховным, — внезапно рассмеялся он.
Брижит охнула и, сообразив, что надо поскорее воспользоваться моментом, направилась к дереву, под которым все еще был привязан ее пес.
— Я женщина, но от этого твои помыслы не становятся чище, — бросила она через плечо. Роланд улыбнулся:
— Твои предосторожности излишни, Брижит. Я так вымотался, что сейчас прельстить меня способен только сон.
Обламывая ногти о мудреные узлы веревки, девушка опасливо следила за рыцарем, который направился к лошади, а затем как ни в чем не бывало вернулся к костру, расстелил принесенные одеяла, разложил пищу и улегся возле огня.
— Ты голодна?
Брижит поразилась. Он вел себя так, как будто ничего не произошло.
— Нет, — ответила она сдержанно. — Я очень хорошо поела.
— Ах да, ведь с тобой помощник. — Роланд обернулся и посмотрел задумчиво на Вольфа. — Как ты думаешь, если избавиться от этого чудовища, ты не скоро снова решишься бежать? Что бы ты делала, если бы некому было охотиться?
— Нет! Только не это! — закричала Брижит, бессильно опускаясь на колени и обнимая лохматую шею собаки. — Вольф — единственное, что у меня осталось.
— У тебя есть я, — напомнил Роланд. Он поднялся и направился к девушке.
— Но ты причиняешь мне лишь боль и страдания. Только с Вольфом мне спокойно. Я его люблю. — Тонкие руки теребили шерсть на холке собаки, а глаза с мольбой смотрели на обидчика.
— И ненавидишь меня? — Теперь Роланд подошел совсем близко и сверху вниз глядел на Брижит, прильнувшую к своему верному другу. Ему почудилось, что вот-вот с прекрасных уст девушки сорвутся слова раскаяния. Нет, глядя такими жалкими, растерянными, испуганными глазами, нельзя говорить о ненависти. Взгляд Вольфа, казалось, вторил своей хозяйке, и Роланд не мог больше этого вынести, достал из-за пояса кинжал и перерезал привязь. Но он обманулся в своих ожиданиях.
— То, что ты делаешь, заставляет меня ненавидеть. — Девушка поднялась с колен, держа Вольфа за обрывок веревки, болтавшийся у него на шее.
— Обещай мне, что больше не убежишь, — вдруг потребовал рыцарь, словно цепляясь за последнюю надежду.
— Вас устроит слово служанки, милорд? — саркастически осведомилась Брижит.
— Меня устроит твое слово. Она гордо подняла подбородок:
— Я не могу давать ложных клятв, которые не в состоянии сдержать.
— Черт побери! — заскрежетал зубами Роланд и с размаху воткнул кинжал в землю. — Тогда я не могу обещать, что больше не стану тебя бить, а в следующий раз ты можешь оказаться не так плотно одета.
— Я и не ждала от тебя другого! — выпалила Брижит. Роланд поглядел на ее разъяренное лицо и вздохнул.
— Ступай спать. Я вижу, с тобой без толку спорить. — Он вернулся к костру и улегся, а Брижит постояла еще немного, потом подошла к нему и вкрадчиво сказала:
— Есть только одна вещь, Роланд, которую ты можешь сделать, чтобы оставить меня при себе.
— Я догадываюсь, что это такое, — послышался раздраженный ответ, — но не могу держаться от тебя подальше.
— Да не это, Роланд.
Он быстро сел. На сей раз Брижит удалось возбудить его любопытство:
— А что же?
— Отправь гонца к графу Арнульфу. Пусть он подтвердит мои слова, а я останусь в Монтвилле спокойно дожидаться его ответа.
— А если гонец вернется и подтвердит, что ты лгунья? Что тогда?
— Неужели ты до сих пор так твердо в этом уверен, Роланд? — серьезно спросила Брижит. Он проворчал:
— Ну ладно. Я отправлю гонца только для того, чтобы поскорее положить всему этому конец. Но мне непонятно, на что ты до сих пор надеешься.
Девушка заулыбалась, решив немного притвориться. Пусть он думает, что прав, хотя бы до той поры, пока не пошлет гонца.
— Но это же так просто. Если ты соглашаешься на мою просьбу, значит, допускаешь возможность своей не правоты. Это тешит мое самолюбие.
— Уф! — фыркнул Роланд и отвернулся. — Чисто женская логика.
Брижит хотелось смеяться. Как легко этот здоровенный мужчина поверил в удобную для него ложь! Она улеглась неподалеку, обняла Вольфа и заснула.
Глава 22
Роланд проснулся на рассвете. Растянувшись на земле, он задумчиво смотрел на бледное небо, словно пойманное в сеть из зябких ветвей деревьев. Брижит безмятежно посапывала неподалеку, ее верный друг и помощник уже убежал на охоту. Роланд взглянул на девушку, и ему стало ясно, что она даже не подозревает, сколько тревог причинила ему.
Господи, как же она его вчера разозлила! Не столько своим побегом, сколько отчаянным риском. Маленькая глупышка могла стать жертвой воров, а то и похуже. Без особого удовольствия Роланд вспоминал, что Брижит бежала именно от него и в Монтвилле об этом стало известно каждой собаке. Он чувствовал горькую обиду и готов был молить, чтобы его утешили, как маленького ребенка. Что сделала с ним эта девчушка? Желание повелевать ею соперничало в нем с готовностью защищать это хрупкое создание. Рыцарь никак не мог разобраться в своих чувствах и впервые в жизни был смущен. И как же, черт возьми, получилось, что он согласился выполнить ее абсурдную просьбу? Роланд нахмурился, вспомнив о своем обещании отправить гонца в Берри. Настойчивость Брижит может обернуться против нее самой, если только ей действительно не на что надеяться. А если есть? Вдруг она в самом деле благородного происхождения? Или граф Арнульф неравнодушен к ней, и это дает ей повод рассчитывать на его отклик? В любом случае Роланд ее теряет, и эта мысль делала его глубоко несчастным. Как могло получиться, что он так сильно привязался к девушке за такое короткое время? Не находя привычных объяснений, суровый нормандец чувствовал себя совершенно сбитым с толку.
— Просто черт знает что такое! — проворчал он и поднялся навстречу новому дню.
Было еще совсем не поздно, когда молодые люди въехали через ворота во внутренний двор замка. Увидев черневшие на фоне заката стены монтвилльской крепости, Брижит смутилась. Да и было от чего: она-то скакала полночи и еще потом целый день, а возвращение заняло неполные сутки. Должно быть, она каким-то образом сбилась с пути и потеряла драгоценное время. Девушка вздохнула. Все равно теперь бессмысленно думать об этом.
Когда они устраивали лошадей на ночлег, Брижит спросила:
— Ты еще не забыл, что обещал мне отправить послание?
— Нет, не забыл, — спокойно ответил Роланд и подошел к ней. Он протянул руки, снял с ее золотистой головы капюшон, вытащил из-под плаща две толстые косы и, так держа ее, притянул к себе поближе. — Но я помню еще кое-что интересное. Один маленький бриллиантик мог попросить меня не прикасаться к нему, но не сделал этого.
— Я же знаю, что ты никогда бы не согласился, — в замешательстве ответила она.
— Но ты даже не попыталась торговаться, cherie, — заметил рыцарь, и его глаза заискрились.
— Я добилась чего хотела, Роланд. Мне осталось потерпеть лишь несколько недель. Уже одно сознание того, что мои муки скоро закончатся, придает мне силы не замечать остальных неприятностей.
— Муки, мадемуазель?
Он губами коснулся ее губ, потом щеки, потом — чувствительного местечка под мочкой уха. По спине у нее пробежали мурашки, и Брижит чуть слышно застонала. Но тут он отпустил ее и коварно улыбнулся:
— Всего лишь несколько недель? Значит, мне придется как можно полнее их использовать, не правда ли?
Не дожидаясь ответа, Роланд пошел по коридору, ведущему из конюшни в большой зал. Брижит со смущением глядела ему вслед и сама себе удивлялась: почему же она стояла так спокойно, позволяя ему целовать себя, что с ней случилось?
Словно желая очнуться от этого наваждения, она быстро потерла ладонями свои плечи и поспешила за ним, на ходу качая головой. «Меня снова сбила с толку его неожиданная и удивительная нежность», — решила она.
Обеденное время уже прошло, но общий зал еще не опустел. За длинными столами сидели и распивали пиво. На скамьях возле очага расположились Лютор, сэр Роберт и еще один рыцарь. Они играли в кости, в то время как Гедда, Илзе и их служанки, сидя неподалеку, занимались вышивкой. Гедда была высокой, костлявой женщиной, уже начинавшей седеть, Илзе же выглядела точь-в-точь как мать, только лет тридцать назад. Слуги все еще суетились в поварне. Один из юных пажей удерживал собак подальше от жарящегося окорока, второй опахалом выгонял ароматный дым в дыру над очагом. Вольфа строгости не касались: он облюбовал местечко возле толстой поварихи, обрезавшей с костей мясо, и ждал каждого нового кусочка, который она по доброте душевной то и дело бросала ему.
Перед входом в зал Роланд остановился, чтобы подождать Брижит.
— Возьми чего-нибудь поесть нам обоим и присоединяйся ко мне за столом. — Видя, что девушка собирается возражать, он поднял указательный палец. — Я настаиваю. Против бури нам нужно держаться вместе.
Брижит даже приостановилась;
— Против какой бури?
Увидев неподдельную тревогу в ее глазах, Роланд усмехнулся:
— Как это «какой»? Или ты думала, что госпожа мачеха спокойно отнесется к ужасному преступлению, которое ты совершила? Гедда просто бушевала, когда я за тобой поехал. Уж наверняка в наше отсутствие она громко возмущалась тем ужасающим примером, который ты подаешь остальным слугам. До сих пор, за всю историю Монтвилля, ни один раб не бежал отсюда.
Брижит побледнела:
— Что?.. Что она теперь со мной сделает?
— Гедда? Ровным счетом ничего. Ты забываешь, что твой господин — я, а значит, ты отвечаешь только передо мной. Хоть теперь оцени выгоды своего положения. — Он не дал ей ответить и легонько подтолкнул широкой ладонью в сторону поварни. — Ступай. Я зверски голоден.
Брижит поспешила взять два больших блюда. Повариха недовольно оторвалась от своего занятия и проворчала что-то насчет нерасторопности некоторых молодых служанок, но все же положила еду на обе тарелки. Остальные слуги с любопытством разглядывали Брижит.