– Я думала над этим, – не растерялась Джемма, – и да: я не знаю, как он это делает, но…
– Я знаю один, – веско сказал Норман.
Джемма заткнулась. Доу, все так же сидевший на полу, поближе к костру, заинтересованно покосился на Нормана, но в итоге вопрос задал Кэл:
– Ну? И что это за способ?
– Это аркан, – пояснил тот, – магический аркан, для выполнения которого нужна куча побочных вещей: артефакты, сложные пентаграммы, часы наговоренных заклинаний… И все ради того, чтобы иметь возможность проникнуть человеку в сон. – Он покачал головой. – Но в нашем случае это невозможно. Для того чтобы общаться с тобой каждый твой сон, Куперу – или кому угодно, если это человек, – приходилось бы каждый раз обновлять аркан полностью. А ты видела сны несколько дней подряд со слишком маленьким интервалом.
Хорошо. Норман лучше разбирался в подобном, и Джемма не стала бы оспаривать его экспертность. Но, глядя на медальон, подумала: «Есть ведь куда более простой способ узнать».
– Ну… Мы можем сто лет гадать… – протянула она. – А можем просто спросить его.
– Детка? – Кэл почти комично почесал затылок. – Я, видимо, не догоняю. В смысле «спросить его»?
Джемма запнулась. Она не помнила, откуда появилась эта мысль. Это знание. Она просто знала, для чего нужен амулет, – вот и всё.
Доу сощурился на нее:
– Ты думаешь, что эта штука нужна для связи с Купером?
Если она сейчас скажет: «Я это знаю», они сдадут ее в психушку.
– Давайте договоримся: пока мы не знаем, с чем имеем дело, мы не будем предпринимать…
Она тоже не знала, с чем имеет дело, когда в двадцать завалила своего первого вампира. Старого, пережившего многих таких вот вихрастых девиц, которых потом находили с разодранным горлом в канавах Чикаго, – тем не менее не эту вихрастую девицу. Девица всадила ему штырь от уличного рекламного баннера прямо в глотку, чтобы потом ударить в грудь, – потому что она смотрела Блэйда, спасибо. Все три части.
С тех самых пор Джемма знала простую истину: у тебя есть два варианта. Или стать телом в чикагской канаве, или удавить гадину, не дожидаясь трагического исхода. Теперь Джемма специализировалась на том, чтобы давить гадин.
Неизведанное никогда ее не пугало.
– Да, Норман, – сказала она, – ты прав. Это было бы безрассудно. Очень, очень безрассудно.
А затем раскрыла ладонь – золотой круг блеснул рыжим всполохом – и накинула на себя цепочку.
Глава 5. Постарайся не облажаться
– Вы ее сторожите? – Голос, раздавшийся из темноты, не напугал Кэла. Он был тихим, но скорее осторожным, чем вкрадчивым. Кэл даже головы не повернул.
– Наблюдаю, – ответил, забрасывая в рот остатки «Скитлс». Раздавил зубами ломкую скорлупку.
Блайт появился на границе мерно горящего огня и сумрака, рядом с лестницей, где сидел Кэл, – высокая узкая фигура, полностью сотканная из теней. Он смотрел в сторону кушетки, но выражения его лица было не разглядеть, пока он стоял спиной к огню.
– Она не выглядит… так, будто происходит что-то плохое.
Джемма во сне перевернулась на бок. Она отрубилась практически сразу после того, как снова поставила всех на уши этим финтом с амулетом. Да уж, Джемма обожала ставить всех на уши. Кэл был уверен, что процентов на сорок ее решение надеть эту штуку состояло из желания посмотреть, как Норман схватится за сердце. Когда Джемма начала засыпать, он сказал, что глаз с нее не спустит. Правда, одного мимолетного взгляда на Нормана хватило, чтобы понять, что горе-охранник вырубился, уронив голову на матрас кушетки.
– Присаживайся. – Кэл кивнул на ступеньку.
Блайта, кажется, это предложение застало врасплох: он помялся пару мгновений, но затем послушно опустился рядом. Возможно, он услышал «присаживайся» правильно – это был скорее приказ, чем предложение.
– Вам разве не за руль утром? – спустя еще несколько мгновений тишины поинтересовался Блайт.
Кэл пожал плечами:
– Доу может меня сменить.
– Вот как.
Блайт замолчал, а Кэл не собирался продолжать диалог. Решение было совершенно осознанное: этому разговору лучше не происходить в силу абсолютно очевидных причин. Тем не менее, прежде чем продолжить рассеянно смотреть на огонь, Кэл бросил взгляд на открытые сейчас запястья Блайта: те, естественно, были в совершенно жутком состоянии. От многочасового соприкосновения с полынью кожа сошла, кое-где вздулась волдырями, и кровь почти не останавливалась.
У большинства тварей на Божьей Земле красная кровь.
Леннан-ши не исключение.
– Миз Роген планирует меня убить?
Вопрос повис в воздухе – неожиданно оголенный и откровенный, словно провод под электричеством. Голос у Блайта был точно такой же, как и обычно. Интонации – блеклые, незаинтересованные. Будто бы и не он спросил.
Кэл некоторое время молчал. К проводам под напряжением голыми руками не лезут.
Наконец он простодушно ответил:
– А ты как думаешь?
Блайт не повернулся к нему, но Кэл краем глаза видел его точеный профиль. Да, подумал он, все-таки это заметно. Такая красота не может быть естественной.
– Я не думаю, что ей есть резон оставлять меня в живых, – тихо ответил Блайт. – Она считает, что это вас погубит.
Кэл не ответил, и Блайт продолжил:
– Вы же охотники. Это то, что вы делаете. – Он тоже смотрел, как пляшет огонь. Со стороны, наверное, могло показаться, что они мирно беседуют. – Убиваете нечисть. – В голосе послышалась крошечная, едва заметная волна, когда он добавил: – Таких, как я.
Норман неподвижно дремал, Джемма ворочалась во сне. Доу тоже прикорнул – конечно, если верить его обманчиво расслабленной позе. С ним никогда не поймешь, с этим Доу.
Дом скрипел деревянными суставами и свистел сквозняками. Ночью звуки казались громкими и нездешними, будто кто-то ходил и летал вокруг, пытаясь попасть внутрь. Только костер горел на удивление уютно.
– Таких как ты… – спустя длинную паузу задумчиво повторил Кэл. Интересно получается. Выбор слов весьма душещипательный. Вместо ответа Кэл почти весело хмыкнул: – Ты хочешь меня разжалобить, что ли? Прости, приятель, это проигрышная тактика.
Судя по звуку, Блайт сделал несколько глубоких вдохов, но почти не пошевелился. Потом ответил:
– Я не хочу умирать.
Кэл заглянул в опустевший пакет с конфетами. Блин, все-таки надо было брать больше. «Не хочу умирать»? Покажи пальцем на того, кто хочет, дружище. Смяв пустую упаковку, Кэл обернулся к Блайту, встречая его взгляд. Все же, говоря некоторые вещи, нужно смотреть в глаза тому, кому ты их адресуешь.
– У нас есть две мысли насчет тебя, – сказал он, с интересом разглядывая тонкое, будто нарисованное мазками острой кисточки лицо. Огонь оглаживал его оранжевым и желтым, но насыщеннее оно от этого не становилось: сплошь белое с черным. Пушистые ресницы отбрасывали под глаза Блайта длинные, ершистые тени. – Какую хочешь услышать первой?
Его глаза казались черными слепыми колодцами, зияющими посреди белков.
Кэл находил их красивыми, но так, как находят красивыми, например, архитектуру, предметы искусства или – во – стол с эпоксидной заливкой. А что? Кэлу нравились столы с эпоксидной заливкой. Симпатичные. Смотря на Блайта, Кэл прислушался к себе – больше никаких подозрительных мыслей не наблюдалось. Ему приходилось быть начеку с самим собой, особенно теперь. Сюрпризы им сейчас не нужны.
– Я не думаю, что среди них есть хорошие для меня, так что, – Блайт повел плечами, – можете начать с любой.
– Ну, Джемма позволила тебе ехать с нами по одной простой причине. Если ты имеешь какое-то отношение к происходящему…
– Я говорил, я не… – попытался вставить Блайт, но Кэл не дал перебить себя:
– То гораздо проще тебе позволить самому нас вывести к эпицентру того, что здесь происходит, чем блуждать в здешнем тумане. Заманивая нас в западню, рано или поздно ты нас к ней приведешь. А там уж, – он пожал плечами, – там уж мы разберемся.
Выражение лица Блайта было не разобрать. Кэл и не собирался – он не Джемма, играть в провокаторские игры для того, чтобы раскусить собеседника, не любил. Так что никаких провокаций. Он просто говорил правду.
Впрочем, ее хватило, чтобы Блайт неожиданно торопливо, почти исступленно произнес:
– Это все работает против меня, верно? У меня нет возможности вам что-то доказать. Вы схватили меня, пытали, увезли из дома сюда, непонятно зачем и непонятно с какими…
– Не играй со мной, – спокойно предупредил Кэл.
Блайта будто наотмашь ударили, так резко на выдохе он остановился. И когда Кэл продолжил говорить, лишь следил за ним темными провалами глаз.
– Это ты выбрал меня. И это ты, – он указал пальцем ему в грудь, – сейчас играешь против меня. Всегда есть вариант, что пока ты разговариваешь со мной, то пытаешься воздействовать на меня с помощью своей магии. Всегда есть вариант, что с каждым твоим словом, с каждым твоим взглядом на меня, с каждым моим взглядом на тебя я обрекаю себя на смерть.
Блайт сжал окровавленные ладони в кулаки:
– Леннан-ши не так…
– Не так устроены, я в курсе, – доброжелательно согласился Кэл. – Ты рассказывал. Но ты же не ждешь, что я поверю.
Блайт так тесно прижал руки к себе, будто хотел то ли укрыться, то ли раздавить свою грудную клетку, когда произнес с неожиданным раздражением:
– Всегда остается вариант, что я от скуки убил двоих людей и планирую убить еще четверых. Всегда есть вариант, что у меня холодильник забит американцами.
Это заставило Кэла удивленно хмыкнуть. Удивительно было слышать у него такие сочные, полные эмоций интонации – будто серую картинку наконец облили краской.
«Только это тебе не поможет», – с рассудительным спокойствием подумал он.
– О, мрачное чувство юмора. – Вышло почти одобрительно. – Но это к Джемме. Она от такого тащится.
– А еще она любит обливать людей святой водой, – отрезал Блайт. Голос у него почти звенел.
Кэл кинул взгляд на остальных: нет, не проснулись. Потом вздохнул – так, будто ему приходилось объяснять простые истины детине, который уже должен был перестать быть ребенком и уяснить элементарные вещи.