– Ты действительно хочешь остаться здесь в одиночестве?
Она и сама не знала, что больше подчеркнула голосом: «здесь» или «в одиночестве». И то и другое звучало одинаково жутко.
Мотор вырубился прямо посреди дороги, и никакими способами завести его не удалось. Электроника в тачке была ровесницей Джеммы и тоже послала их к черту. Итог: машина мертва и оживать не собиралась. Как и надежды Джеммы на светлое будущее. Ночной лес чернел с обеих сторон разбитой, проросшей зеленью дороги, туман полз густым киселем – дальше нескольких метров не было видно ни зги, особенно без света фар. Кэл выжидающе посветил фонариком через лобовое стекло прямо на упрямящегося Нормана.
Тот тяжело сглотнул.
Джемма сделала приглашающий жест рукой, придерживая дверцу:
– Выкатывайтесь, ваше пугливое величество.
Когда Норман вылез, она с силой захлопнула дверцу, и даже этот раздраженный хлопок, казалось, прозвучал в тумане приглушенно. Тусклая дымка расползалась вокруг машины, клубилась вдоль дороги и превращала свет фонариков в размытые, неясные пятна. Место, в котором они оказались, уже действовало Джемме на нервы.
Они вошли в чертову зону резонанса.
Кем бы ты ни был в прошлой жизни – слесарем, инженером, историком космических систем или, как Джемма, родительским разочарованием, – приходя в Управление, быстро осваиваешь совершенно новый пласт знаний, хочешь того или нет. Физическая подготовка, обращение с оружием, если ты оперативник, криминальный анализ – и не забудь про зубрежку терминов. Зонами резонанса в УНР называли места, в радиусе которых была локализована высокая паранормальная активность. Джемма появлению зоны не обрадовалась – и это мало сказано.
Кэл рядом с ней просветил обочину дороги, проводя лучом по провалам вдоль деревьев; между толстыми, заросшими мхом стволами разливалась чернота.
Зона резонанса прямо посреди дороги в никуда – это плохой, очень плохой признак. Обычно резонировали места, попавшие под проклятия, помещения, где обитали твари, оставляющие сильный магический отпечаток. Дома. Склады. Полянки, где сожгли пару-тройку ведьм. Но не чертовы дороги!
– Достаньте карту, – процедила Джемма, – и покажите мне, куда нас, вашу мать, занесло.
Притихший вампирюга пальцем очертил на разложенной на капоте карте круг где-то в начале Глеады, но точно сказать, въехали они или нет, не смог. «Я не могу определять на глаз, – почти огрызнулся он, когда Джемма в очередной раз потребовала уточнений, – у меня нет встроенной связи со спутником». Ну да, очень удобно. Пользы от него ноль. Только кровью все заляпал.
– Скажи мне что-нибудь, Доу, – мрачно потребовала Джемма, – и лучше что-нибудь хорошее, потому что иначе я испорчу настроение и тебе тоже.
– Ну попытайся, – без энтузиазма ответил он, оглядывая дорогу. – Ты знаешь метрики. Если тут такая сильная супрессия, что вырубает электронику, то мы должны быть совсем рядом с очагом.
Кэл покачал головой, демонстрируя ему фонарь:
– Отключились сканеры, ноутбуки, телефоны, но не фонари. Так не бывает. И то и то работает на батарейках.
И он был чертовски прав. Норман, прижимая к себе кочергу, подтвердил:
– Это ведь принцип парадименсионального согласования. – От терминов у Джеммы заболела голова. – Супрессия должна подавлять электричество равномерно, и…
– Спасибо за лекцию, док, – оборвал его Доу, и в его голос тоже просочилось раздражение, – я в курсе.
– Начните с того, что сканеры были включены все время, что мы ехали. Какого хрена ни один из них не сработал, когда мы пересекли границу зоны? – Джемма обвела их взглядом так возмущенно, будто кто-то из них был в этом виноват. – Я могу поверить, что техблок подкинул нам один бракованный гаджет. Но все разом?
И – еще одна причина, почему Джемма наливалась злостью, как спелое яблоко, а Доу грубил, – противоречивость происходящего. Паранормальная активность образовывается в очаге, и чем дальше от очага – тем меньше ее влияние. Сканеры все время оставались включены. Если машина уже достигла эпицентра, значит, они давно пересекли границу зоны: сканерам следовало начать зашкаливать еще до того, как заглохла тачка. Датчики должны были сходить с ума… Но они молчали.
Джемма развела руками, глядя на Доу. Ну же! Разве не ты специалист по энергетической чертовщине?
– Если вы думаете, что у меня есть ответ, – заметив ее взгляд, отрезал Доу, – спешу разочаровать: его нет. И не надо так на меня смо…
– Девочки, мальчики, – безмятежным голосом, с которым мало кто рискнул бы спорить, перебил его Кэл. – Не сейчас. Джемма, что мы делаем?
– Выгоняем Доу из команды за ненадобностью, – напоследок не упустила шанса съязвить Джемма. – А сразу затем осмотрим окрестности. Только без леса – с ним подождем до утра. Проверим дорогу, сделаем замеры. Я хочу знать, что здесь происходит.
Техника не работала, но все еще оставались не раз спасавшие их способы из прошлого века: амулеты, растворы, свечи, порошки… Джемма распихала базовый инвентарь по карманам, проверила оружие, дождалась остальных – и за все это время не пришла ни к одной внятной идее, почему зона резонанса выкидывала здесь такие фокусы.
– Не разбредаемся! – громко возвестил Кэл, словно школьный учитель, разворачиваясь от машины и направляя луч фонаря прямо в белую мглу. Джемма щелкнула тумблером на своем и уперлась лучом прямо в лицо Блайту. Тот дернулся и отвернулся, но Джемма ухватила его за плечо.
– Я замыкаю, – сказала она, подгоняя остальных. – Норман, ты сразу за Кэлом. Ни на шаг от него не отходишь. Доу в середине, вампир передо мной.
– У меня есть имя, – неожиданно тихо возразил Блайт.
В фонарном свете он казался призрачным, только глаза чернели на белом лице – красивый и изящно слепленный, как экспонат в музее восковых фигур.
– Да, я знаю, Джон. Шагай давай.
Ночь вокруг была тиха и молчалива. Дорога изгибалась вдоль черной стены леса, утопая в тумане, а луна пряталась за облаками, так что рассчитывать приходилось только на фонари. Тишина была скорее угнетающей, чем мирной, и заставляла напряженно прислушиваться. Никто не разговаривал.
Долбаный Сайлент-Хилл. Долбаная Ирландия.
Джемма привыкла к местам с угнетающей атмосферой: к угрюмым горным склонам, мрачным болотам, городам-призракам времен Дикого Запада… Года два назад ей довелось побывать даже на руинах всамделишного древнего храма в окрестностях Сьюдад-Хуареса: мексиканское Бюро, столкнувшись с неизвестным видом существ, запросило оперативную помощь у американских коллег, и Джемма провела две недели, ползая по доколумбову ацтекскому городищу на сорокаградусной жаре.
В общем, на мрачных захолустьях вроде этого она собаку съела. И здесь еще было прилично: никто не выпрыгнул на них из леса, никакие женщины в белом не торопились составить им компанию и нечеловеческие крики ужаса тоже ниоткуда не раздавались. И тем не менее… Что-то в этом безмолвии Джемме не нравилось куда больше обычного. Словно это не они прислушивались к этой тишине, а тишина прислушивалась к ним.
– Доу, – сказала Джемма, разрывая долгое молчание. – Ты же… Чувствуешь всякое. Тварей и все такое. – Она имела очень абстрактное представление о том, на какие фокусы был способен Доу. – Здесь ты никакой угрозы не ощущаешь?
– Угрозы? – переспросил тот. Его интонацией можно было подписывать неутешительные диагнозы. – Я тебе кто, бортовой компьютер?
– Нет, ты придурок, который не умеет нормально отвечать на вопросы, – огрызнулась она, глядя на затылок в черной шапке.
Норман обернулся на них через плечо:
– Можете не сейчас?
Доу помолчал некоторое время – из принципа, Джемма его насквозь видела, – но потом снизошел до ответа:
– Присутствия других сверхъестественных существ я не чувствую. Может быть, Блайт немного искажает поле, но я все равно думаю, что вокруг никого нет.
Этот диалог, в отличие от предыдущего, заинтересовал Нормана, и он снова оглянулся, на этот раз – целенаправленно на Доу. Даже в отсветах от фонарных лучей Джемма видела, что у него на лице было написано любопытство.
– Насколько далеко ты можешь чувствовать других существ? Я думал, что тебе необходим физический контакт, как тогда, с трупом.
Джемма знала, что Доу не захочет отвечать. Он редко что-либо о себе рассказывал, если не наступить ему на горло. Но сейчас вопрос Нормана звучал уместно: в их ситуации знать об этом было бы полезно. А Доу в первую очередь практичен и только во вторую – невыносим.
– Это зависит не от меня, – ответил он неохотно, подтверждая ее догадки, – а от витальной силы субъекта. У людей она средняя, у умертвий – очень низкая, ее трудно засечь. Самая высокая, – в его голос проник яд, – у хищников. Чужая энергия в них оставляет сильные следы.
– А как она ощущается? – Это только подогрело научный интерес Нормана. – Визуально или кинесте…
– Стоп.
Когда Кэл хотел, он умел говорить так, что твое тело слушалось его раньше, чем ты успевал понять, что произошло. Блайт перед Джеммой замер мгновенно, и она чуть не налетела на его тщедушную спину.
– Доу, следи за нашим высоковитальным Джоном. – Джемма прошла мимо них, к Кэлу. Тот сидел на корточках, приглядываясь к чему-то на дороге. – Норман, не лезь! – Она наклонилась. – Что тут у тебя?
Кэл указал фонарем на дорогу.
– Смотри. Видишь? – Он провел лучом вдоль обочины. – Здесь кто-то проезжал. В зоне высокой супрессии. Где техника не работает.
Он поднял на нее взгляд. Кэл был гавайцем, но среди его предков затесались и японцы, и европейцы: было сложно определить его национальность, но глаза у него были темные, а в этой темноте – почти черные.
Он встал с корточек, уводя луч дальше.
– И это еще не все. Судя по глубине следов, они резко затормозили… Вот тут. – Он прошел дальше. – Посмотри, как вывернуты колеса. В машине что-то случилось.
– Но машины-то нет, – сказал Доу, вглядываясь в туман. – Значит, они смогли уехать?