официанту – некомфортно рядом с Джеммой. Кэл не обратил внимания: Джемма умеет доставлять дискомфорт и виртуозно это делает. Если она решила, что сегодня заигрывает с тобой, ты или поддаешься, или пытаешься сбежать.
Но официанту было некомфортно не рядом с Джеммой.
– Ты знал, что на меня сработал импринтинг, уже тем утром.
Кэл поставил несколько первых отметок. В среднем они будут покрывать три мили за час. Может быть, меньше, потому что с ними Норман и Блайт.
– Ты мог сказать об этом, когда мы тебя поймали.
Но с каждой милей скорость будет снижаться: у них тяжелые сумки и рюкзаки, они мало спали, на дороге нулевая видимость и придется оставаться все время начеку.
– Мог признаться сразу.
С учетом этого примерно тринадцать миль за пять-шесть часов ходьбы. Потом придется сделать остановку.
– Но, пока нам об этом не рассказали другие агенты, ты молчал.
И это будет даже не половина пути.
– Ты солга…
– А что мне оставалось делать?
Возможно, Блайт не хотел этого говорить. Возможно, не хотел говорить так: запальчиво и озлобленно. Он казался невозмутимым и спокойным, даже когда находился под угрозой, не реагировал на подначки и не велся на провокации. Джемме практически не удавалось его расшевелить – а ведь она мастер… Но для Кэла Блайт выглядел как запечатанная бочка с тротилом. Неаккуратно подожги – и взлетит на воздух.
Или, может быть, для Кэла Блайт только изображал себя таким.
– Вы напали на меня. Вы держали меня связанным. Мне надо было… Что, по-вашему, я должен был… – Блайт проглотил окончание и заставил себя замолчать.
Самые лучшие актеры в мире, вопреки расхожему мнению, не британцы, а существа, притворяющиеся людьми. Им приходилось выживать и искать пропитание в мире, где нужно изображать овцу в стаде других овец, укромно пряча свою волчью шкуру. Если ты велся на их слезы, гнев или испуг, то, скорее всего, заканчивал со вспоротым горлом.
Но даже если злость Блайта была искренней, для Кэла она абсолютно ничего не меняла.
– Насколько быстро упрочняется связь? – невозмутимо спросил он, размечая на карте примерные места для остановок на отдых.
Вопрос остался висеть в тумане. Блайт не торопился отвечать, только отвел взгляд.
Ну-ну, не торопись. Кэл никуда не спешил.
– Я не знаю, – наконец сипло прокомментировал тот. Уклонялся от ответа на вопрос. Так звери отходят назад, прячутся, избегая прямого столкновения.
Но поздно прятаться, когда ты сам выбежал к охотнику под дуло ружья.
– Придумай более правдоподобный ответ, – доброжелательно предложил ему Кэл, откладывая карандаш, – если хочешь врать мне в лицо.
– Я не знаю, – с нажимом повторил Блайт. Когда Кэл повернулся к нему, он опустил взгляд, прячась за упавшими на лоб волосами. Он смотрел куда-то себе на ботинки. – У меня не было… Это первый раз, когда запечатление сработало.
Кэл рассмеялся:
– А ситуация-то все пикантнее и пикантнее!
Этот смех, возможно, задел Блайта – тот вскинул голову, шумно втянув на вдохе воздух. Да ладно тебе, приятель. Это правда смешно. Ты ведь не ждал, что в такую отговорку кто-то поверит? «Это мой первый раз» – правдоподобно такое звучит в другом жанре, а не когда ты сверхъестественный энергетический паразит.
Блайт сжал руку на своем запястье поверх салфетки – на той начали проступать красные пятна. Впрочем, у тварей болевой порог намного выше, чем у людей, а после прожженного лица это и вовсе должно было быть для него мелочью.
– Почему вы не боитесь? – спросил он. – Миз Роген за вас боится. Мистер Норман тоже переживает. Мистер Доу считает, что меня надо убить, пока связь не окрепла. Я слышал, как он говорил об этом. Но вы, – он непонимающе нахмурился, – вы совсем не волнуетесь.
– Почему ты не сбежал? – в свою очередь спросил Кэл, разглядывая его. – Ты даже не попытался. Хотя не сказать, что я не предоставлял тебе шансов. – Блайт молчал, и Кэл предположил: – Ты не можешь убежать, верно?
– Благодаря вам и вашим друзьям, – в голосе Блайта не звенели эмоции, хотя фраза звучала обвиняюще, – я не… в слишком хорошем состоянии. Ваши артефакты клещами высасывают из меня силы. Не только магические… Я почти не чувствую рук, и ноги тоже плохо слушаются.
«Бедный мальчик, – без жалости подумал Кэл. – Наверное, скорость их ходьбы будет еще ниже. Надо пересчитать с учетом двадцати минут на милю».
– Я ведь сказал. – Кэл приподнял брови. – Если хочешь врать, ври правдоподобнее.
– Я не…
– Подумай еще раз, прежде чем соврать снова.
Блайт замолчал. Наверное, он должен был привыкнуть, что из-за влияния, которое он оказывает на людей, вранье сходит ему с рук: когда тебе достаточно посмотреть на человека, чтобы он забыл, о чем думал, легко заиграться. Интересно, почему из всех людей, попадающих под чары леннан-ши, именно объект импринтинга им не поддавался? Весьма иронично, конечно, но эволюционная биология здесь явно дала какой-то сбой.
Наконец Блайт пожал плечами. Это должно было выглядеть равнодушно, но получилось у него угрюмо.
– Даже если бы у меня получилось убежать в таком состоянии… Это самоубийство. Для того чтобы я мог выжить, вы должны… – Он замолчал. Ему не хотелось говорить дальше, Кэл видел это по его лицу. – Вы должны обо мне думать. Мы должны взаимодействовать. Общаться. Налаживать… – Он едва выталкивал из себя слова, как будто ему было противно их произносить. – Эмоциональную… связь.
Голос Джеммы у Кэла в голове очень ярко и выразительно воскликнул: «О, так этому монстру из-под кровати всего лишь нужен друг!»
Блайт выглядел… упрямым – лучшее слово, которое нашлось у Кэла. Упрямым, а еще испуганным и раздраженным, злым – там, в глубине зрачков. Когда дед учил Кэла охотиться, сидя пригнувшись за ветками густых деревьев в лесах Халеакалы, первое, что он вдолбил ему в голову, – признаки злости у хищников. Каждое животное боится по-разному, но каждое животное нападает, если его разозлить.
Злость Киарана Блайта вырывалась с его дыханием.
Теперь Кэл отчетливо чуял ее.
– После того как мы встретились, у меня больше нет выбора. Я могу только следовать за вами. Разделить леннан-ши с… жертвой, – Блайт отвел взгляд, – тоже прекрасный способ от него избавиться.
Кэл почувствовал, как ему вкладывают в руку орудие убийства. Это было почти благородно – если допустить, что Блайт не врал.
– Звучит, конечно, интересно, – безмятежно сказал он, закладывая большие пальцы в карманы джинсов, – но Джемма тебе ни на йоту не поверит.
– Миз Роген не… – Блайт снова оборвал себя. Да уж, судя по лицу, Джемма конкретно его достала. Достойная у парня выдержка. – На самом деле не имеет значения, верит она мне или нет. Ваше же доверие… – он снова сбился, – это не эмоция, но…
– Упрочняет связь, – подхватил Кэл. – Ага. Я понял. Звучит скверно.
– Я не прошу вас проникаться ко мне симпатией, – тут же огрызнулся Блайт. – Все это все равно не имеет смысла. Даже если вы мне поверите, в конце концов миз Роген все равно убьет меня, – он смотрел почти с вызовом, – я не дурак. У нее с самого начала не было в планах оставлять меня в живых. Так что я просто стараюсь… не умереть от голода, пока все еще жив.
– Кажется, ты обо мне слишком плохого мнения, – шутливо сказал Кэл. Когда они встретились взглядами, он пояснил: – Я не буду перекладывать работу на Джемму. Когда понадобится тебя убить, я сам этим займусь.
Слова падали в холодный воздух облаками пара, почти невидимого в тумане, тяжелые, как камни.
В отличие от Джеммы, Кэл почти никогда не говорил того, что не имел в виду. Его «убить» – не эмоциональное, не выпад внутреннего раздражения; оно было четким, неумолимым, как еще не случившийся факт.
Блайт закусил изнутри губы, превратив рот в невидимую бледную линию, и кивнул.
Хлопнула дверца машины.
– Этот гаденыш несет какую-то околесицу!
И этот хрип усопшего нельзя было идентифицировать иначе, чем голос проснувшейся Джеммы.
Кэл обернулся к ней, а Доу выглянул из-за багажника, но закатил глаза и снова исчез.
– И дьявол меня подери, если я буду играть в этот гребаный «Элиас»! – Джемма взбешенно остановилась у капота. Видок у нее был инфернальный.
– Какого хера вы тут вдвоем? – Обведя их с Блайтом взглядом, она свирепо ткнула Кэла в грудь. – Тебе нельзя оставаться с ним наедине, я разве непонятно выразилась, Кэйлуа? Черт, мне нужен кофе.
– Доброе утро, принцесса. – Кэл потер место ушиба. Джемма пихалась больно. – Твое лицо жутко стремное.
– Ты любишь мое стремное лицо. Почему он все еще жив? – Джемма с неудовольствием смерила Блайта взглядом. – Разве я не сказала «убейте его», когда отключалась? Была уверена, что сказала.
В этом была вся Джемма: если у нее было плохое настроение, то оно должно быть плохим и у всех остальных. Впрочем, Кэла это никогда не напрягало, а сейчас и вовсе радовало: она очнулась, и очнулась такой же, какой и была. Ничего непоправимого не случилось.
– Мы решили, что, когда у нас кончится еда, нам надо будет чем-то питаться, – он почесал кончик носа, – а если убить его сейчас, то он испортится.
– Ладно, – мрачно буркнула она, протирая лицо руками. – В этом есть смысл. Черт, башка тяжелая, как с похмелья… Будто отходняк.
Кэл достал бутылку воды и помог ей умыться, рассказав о том, что обратно они стартуют, когда рассветет. Вопросов он не задавал, давая Джемме прийти в себя. Сама расскажет, незачем ее подгонять.
– А где Доу? – откинув влажные волосы, спросила она, вытирая лицо рукавом. – Вы решили съесть его сейчас?
– Он складывает вещи. – Кэл кивнул на машину, и Джемма наклонилась, высматривая Доу. – Взялся за них сразу, как донес тебя сюда на руках. Такой он отличный парень, наш Сайлас!
Джемма обернулась на него с выражением ужаса на лице.
– Пожалуйста, – застонала она, – скажи мне, что ты шутишь.
– Он шутит, – подтвердил Доу, выходя из-за машины. – Я бы выкинул тебя под ближайшим кустом.