– Он сказал, что спросит, – перевел Блайт.
Староста выставил руки в останавливающем жесте, что-то произнес, а затем быстро направился обратно по улице.
– Попросил нас подождать здесь.
Лично Норман не имел ничего против того, чтобы подождать на улице, где были населенные людьми дома, а не в дремучем лесу, а Джемма ответить – судя по ее лицу, что-то насмешливое – не успела, потому что снова заговорил Кэл:
– Это плохая идея, детка. – В его голосе звучал легкий укор.
– Это отличная идея, малыш. – А в голосе Джеммы – непробиваемая уверенность.
Они всегда так разговаривали. Было в этом что-то… Как будто их собственный язык, спрятанный в интонациях. Может, даже их уменьшительно-ласкательные имели какой-то смысл; иногда Норману действительно так казалось. Не прямо сейчас, – прямо сейчас он сам пытался определиться, на чьей стороне ему быть.
Оставаться ночевать у кого-то в здешнем доме – довольно жутко, но если не здесь, то где?
Норман взволнованно оглянулся на Доу: тот крутил в руках сигарету и разглядывал дома. Кажется, он даже не слушал их. А судя по лицу, традиционно был чем-то недоволен, но трудно сказать, чем именно: Норман плохо его знал. Блайт же молча смотрел то на Джемму, то на Кэла; понять ход мыслей по его ничего не выражающему лицу – еще более трудная задача.
– Подумай о безопасности, – настоял Кэл. – Наверху мы в выгодной территориальной позиции.
– Нет, – возразила Джемма, и это прозвучало неожиданно резко. Она тут же исправилась: – Позиция? Окей, а здесь у нас выгодная стратегическая позиция. Мы узнаем гораздо больше информации, находясь среди них, а не… Я даже не знаю. Где ты вообще предлагаешь остаться?
– Вернуться в лагерь, – ответил Кэл. – Можно остаться там, можно забрать палатки и расположиться здесь, в лесу, наверху холма. Пока мы держимся от деревни на расстоянии, мы можем маневрировать.
При слове «лес» отторжение всколыхнулось в Нормане так сильно, что пальцы сами сжались на кочерге. Перед глазами тут же промелькнули черные стволы, голоса, удушающий ужас…
– Боже, нет!
– Нет. Никакого леса.
Они с Джеммой сказали это одновременно. Доу обернулся, разглядывая их так же, как до этого разглядывал дома на улице: с подозрением. Тем не менее ничего не сказал, а Кэл, вздохнув, выставил руки вперед.
– Посмотри. – Обращаясь к Джемме, он показал вокруг. – Эта низина зажата лесом и холмами, как яма-ловушка. Думаешь, это случайно?
– Вот именно, что нет. – Джемма согласно закивала. – В том-то и дело. Купер вел нас сюда. Абсолютно точно не случайно.
– Купер? – переспросил Норман. – При чем здесь Купер?
Джемма хотела что-то ему ответить, но передумала и вместо этого несколько раз щелкнула пальцами.
– Так. Так. Давайте проанализируем факты. – Хотя обращалась она ко всем, смотрела она на Кэла. – То паранормальное дерьмо, которое происходит, идет отсюда. Это очаг.
Кэл покачал головой:
– У тебя нет данных, чтобы это утверждать.
Норман, открывший было рот, придержал язык. Ему стало некомфортно. Обычно они не спорили: всегда был кто-то другой, споривший с Джеммой, отговаривавший ее, пререкающийся с ней. На этой миссии это был Доу, но всегда находился человек – иногда сам Норман, – которому не нравились ее решения. Кто-то другой, но не Кэл. Тем более два раза за одно утро. Норману это не нравилось.
– Если ты дослушаешь, то узнаешь мои данные. – Джемма закатила глаза. – Ты что, не видишь? Эта деревня. Нормальная, аж тошнит. Живые люди. Это око бури, Кэл. Норман, малыш, – она снова щелкнула пальцами, – быстренько, организуй какую-нибудь теоретическую выкладку.
– Я… Я не думаю, что…
Джемма посмотрела на него, подняв брови, и Норман сдался:
– Ладно, это может быть оком бури. Это объяснило бы, почему люди могут здесь жить. Нулевое воздействие в очаге при радиальном распространении, да, такое бывает, просто редко, и…
– Редко, – наконец подал голос Доу. Получилось язвительно, словно он издевался, хотя Норман ничего такого не сказал. Впрочем, Доу, кажется, всегда издевался. Повод ему был не нужен. – Необъяснимо. Странно. – Он поморщился, а затем бросил окурок себе под ноги и придавил каблуком. – Здесь и так все выбивается из статистики, так что ваши пререкания не имеют никакого смысла. Я за то, чтобы остаться. Мне не нравятся местные. – Он снова перевел взгляд на дома. – Нужно к ним присмотреться. Но имейте в виду, если здесь действует дух, которого призвал кто-то из деревни, все они могут оказаться помешанными сектантами.
– И нет лучшего способа узнать это, чем изучить их вблизи, – подхватила Джемма и толкнула Кэла в плечо кулаком. – Слышал? Даже Доу на моей стороне.
– В мире твоих фантазий.
– Чего это? Ты ж сам сказал: «Я за Джемму», чего теперь отнекиваешься…
Разговор вернулся в легкомысленное русло, но в голове Нормана все еще вертелись эти слова: «Редко». «Необъяснимо». «Странно». «Все выбивается из статистики». Они крутились и крутились, словно заевшая пластинка, и в визге иглы по винилу Норману казалось, что он упускает какую-то мысль. Он оглядел улицу, пытаясь представить, с чего начать, если это место действительно очаг, – редко, необъяснимо, странно, – и первым сквозь изгородь увидел старосту.
Вместе с ним был кто-то еще, но из-за изгороди целиком спутника Норман рассмотрел не сразу. Сначала он увидел голову, потом плечи, затем тело и ноги – и все это целиком оказалось невзрачного вида лопоухим ирландцем в охотничьей куртке, украденной как минимум у его дедушки, – такой старомодной она выглядела. Но не Норману, конечно, судить.
Что важнее, подойдя к ним, лопоухий ирландец на английском сказал:
– Меня зовут Брадан. Моя бабушка предлагает вам переночевать в ее доме.
На столе, прямо посреди потрепанной тканевой скатерти, стояло большое длинное оловянное блюдо с грубо сделанными ручками. На блюде были картошка, овощи и кусками выложенный домашний мясной рулет, даже на вид очень ирландский.
«Долбаная Ирландия», – подумала Джемма.
Взгляды всех присутствующих были прикованы к рулету – несколькочасовой переход по лесу давал о себе знать, – но никто не решался протянуть руку, чтобы положить рулет в тарелку. Джемма опустила взгляд перед собой: тарелки были деревянными. Как и ложки. Стаканы с чаем – жестяными, неровными, словно сделанными вручную. В этой деревне определенно никогда не слышали о массмаркете.
Ушастый парень – Брадан, – тот, что привел их в дом, неловко поерзал на лавке и первым протянул руку, чтобы положить себе еду.
– Пирог мама передала, – сказал он, заполняя тишину. – Мы живем по соседству с бабушкой, вот этот дом, его видно из окна.
Английский у него был весьма сносным, пусть и с акцентом. Лучше, чем ничего: им хотя бы не придется все время полагаться на Блайта. Тонкие вопросы интернациональной коммуникации не следовало доверять вампирам – в чем в чем, а уж в этом Джемма была уверена.
– Она делает самые вкусные пироги в деревне, – совсем несчастно сказал Брадан. – Когда мы жили в Лимерике, каждый год выигрывала первое место на пасхальной ярмарке…
Первым решился Доу: как ни в чем не бывало положил себе рулет, взял ложку и, чуть помедлив, приступил к еде. Едва уловимо пожал плечами. Значит, яда не было. Следом за ним взялись за ложки и остальные, и Джемма позволила себе ненадолго занять мысли только этим дурацким ирландским рулетом – после засохших сэндвичей он казался блюдом из ресторана с мишленовской звездочкой.
– Передавай маме спасибо, – проявила вежливость Джемма. – Так, значит, вы из Лимерика? Решили переехать в красивое местечко? – Абсолютное вранье, жутче деревушку еще надо было поискать. – Давно перебрались сюда?
– Когда мне было четырнадцать. – Брадан был рад поддержать диалог. Парня вообще они жуть как интересовали: смотрел на них во все глаза. – Здесь тихо и мирно, и, знаете, никаких распрей, так что… Ха-ха… Нам нравится… Правда, бабушка?
Старуха ничего не ответила.
Она так и сидела во главе стола, не притронувшись к еде, и смотрела куда-то за окно. Ни поздоровалась, когда внук вывел ее к непрошеным гостям, ни удостоила взглядом. Джемма заподозрила деменцию и уже могла представить, какое веселье может начаться в этом доме ночью. Чем слабее сознание – тем больше оно подвержено влиянию паранормального. Хоть в этом кинематограф не соврал.
– Дом сами строили? – спросил Кэл. – Твой отец? Или дед?
– О, здесь все друг другу помогали. Руководил всем Йен, он главный бригадир, помогал закладывать фундамент, и…
Парню на вид было лет восемнадцать, а дом, в котором они оказались, определенно куда старше него: видно по щербатому дереву стола, по грубой лестнице, по лавкам вместо стульев, по старомодному интерьеру. Узкая столовая, в которой они сидели, втиснулась между стен и прямоугольных пыльных окон – кто сейчас делает такую планировку? Домишко в целом был небольшим, вытянутым и одноэтажным; и Джемма не особо представляла, где их здесь собираются положить на ночь.
Впрочем, если честно, плевать. Купер сказал, что они близко, – вот они и добрались. Если ради того, чтобы разбить нос Куперу, придется спать на полу, что ж, это неплохая сделка.
– Скажите вашей бабушке, – любезно обратилась она к Брадану, – что мы благодарны…
– Я говорю по-английски. – Старуха внезапно повернула голову к столу. – За кого ты меня принимаешь, девочка? Я не всю жизнь здесь жила.
И Джемма попыталась не дернуться от ее одноглазого жуткого взгляда. Второй глаз у бабки был облеплен светло-голубой катарактой с несколькими черными пятнышками внутри, словно мушками, попавшими под влажную пленку.
– Вы не ирландцы. – Голос у старухи оказался скрипучий и резкий, но абсолютно осознанный. Что ж. Видимо, не деменция. – Английский не тот. Даже на протестантов из Ольстера не похожи. Откуда вы?
Джемме внезапно захотелось, чтобы бабка оказалась нечистью; она знала, что нужно делать с монстрами, оборачивающимися седыми старушками, но понятия не имела, как понравиться сварливой леди за семьдесят.