– Я никого не обкрадывал, если вы об этом.
Блайт отвернулся, сжал губы, снова уходя в оборону.
Если общение с Доу всегда казалось Кэлу тропой с препятствиями – никогда не знаешь, где тебя сбросит на землю, – общение с Блайтом можно было сравнить с тонким льдом под ногами. Обычно Кэлу было плевать, провалится он под воду или нет: он гаваец, умение плавать передалось ему по наследству, – но, провалившись пару раз здесь, пару раз там, Кэл понял, что намного легче сначала аккуратно выверять шаги.
Он не любил такую аккуратность. И чутким не был.
Какая же морока.
– Хватит воспринимать все вопросы как покушение на твою честь, Киаран, – Кэл выбрал тон, которым он журил Джемму – на ней обычно срабатывало. – Простого ответа будет достаточно.
«А на мне не сработает», – поначалу говорил весь вид Блайта, но Кэл смотрел в упор на его профиль. И постепенно тот сдался: упрямство сошло с лица, оставив на нем какой-то тоскливый отголосок.
– Люди похожи на ядерные бомбы, – помолчав, сказал он, глядя куда-то в стол. – Они такие… В них так много энергии, что она просто… вырывается из них. Достаточно просто встать рядом, чтобы тебя задело.
Он сделал паузу, прежде чем резюмировать:
– Звучу как ничтожество, я в курсе.
Кэл не сказал бы. Это все еще звучало куда лучше, чем отнимать чью-то энергию насильно – и, в отличие от Блайта, у него было с чем сравнивать. Словно прочитав его мысли, тот снова заговорил:
– Я знаю, что по вашей классификации я «хищник», но, если честно, это просто какая-то злая ирония. – И следующие слова буквально выплеснулись из него: – Я всю жизнь словно попрошайка с протянутой рукой! И это не потому, что я какой-то особо благородный энергетический вампир. Вовсе нет. – Он покачал головой. – Просто леннан-ши не могут забирать энергию насильно. И знаете что? Было бы неплохо. Просто… Просто чтобы иметь контроль.
Он повернулся к Кэлу, и на этот раз его взгляд был решительным. Он осмотрел его – с головы до пальцев рук, так, будто Кэл одним своим существованием его чем-то возмущал.
– И вы, и миз Роген. Вы… У вас есть власть над чужими жизнями. А я никогда не ощущал, что у меня есть власть даже над своей. Вы спросили, как это ощущается, мистер Махелона? – вышло почти воинственно. – Погано. Погано это ощущается.
В ответ Кэл спросил:
– Зависеть от кого-то?
И Блайт ответил:
– Не иметь выбора.
Стараясь двигаться как можно тише, Джемма прошла мимо пустой кухни в такую же черную, обугленную гостиную. Она планировала выйти в холл и бесшумно подняться по лестнице на второй этаж, но стоило ей пройти сквозь высокий арочный проем, как она остановилась.
Здесь, в холле, поверх сгоревших половиц были разбросаны листы. Не обгоревшие, обычные, тетрадные листы.
Его рисунки.
Она знала это еще до того, как подняла первый. Ну а чему тут еще быть? Конечно, на нем нарисована спираль. Кривая, будто левой рукой. Черт, твоей маме реально следовало отдать тебя на рисование, чтобы в будущем у Джеммы не возникло проблем с… Ладно, подумала она. Слишком уж черная ирония. Она не настолько бесчувственна, чтобы размышлять об этой женщине, стоя в доме, где та погибла.
Джемма подобрала еще один лист с пола. Затем еще.
Спираль. Меч. Две фигуры. Снова лезвие. Снова меч. Спираль. Фигуры. Меч… На следующем листе оказалась надпись. Джемма нахмурилась: она отличалась от тех неразборчивых заметок, которые Купер оставил на своих рисунках в реальности. Эта надпись была крупной, жирной, её обвели несколько раз, размашисто, почти с яростью. Бумага в нескольких местах порвалась. Но написанного Джемма не понимала.
Марвола?.. Эд? Ир-Гдаух? Как это читать? Что это должно значить?
Она наклонилась за очередным листом, но увидела, что тот в чем-то испачкан. Что-то натекло в небольшую лужу под ним. Чернила?..
Натекало с лестницы.
Джемма медленно выпрямилась.
Это не было чернилами. Черная жидкость капала с первой ступени на пол. Джемма перевела взгляд чуть выше – на вторую ступень. Там уже образовалась большая черная лужа. Третья ступень – с нее медленно стекала густая дорожка. Чем выше были ступени, тем больше черноты скапливалось, постепенно переливаясь через край.
Взгляд Джеммы, медленный, словно увязший в этой черноте, с трудом полз выше и выше, пока не достиг последней ступени перед вторым этажом.
Наверху кто-то стоял.
– Ты тоже его ищешь, – сказал сверху детский голос.
Сердце скакнуло так сильно, что в груди защемило от боли: на секунду Джемме показалось, что это сердечный приступ.
– Он хорошо спрятался. Он умеет прятаться, – голос упал до шепота. – Но это уже ничего не изменит, звездочка.
Страх перехватил горло, не давая воздуху пробраться внутрь. Голова закружилась.
– Белтейн никогда не наступит.
Джемма не могла заставить себя поднять взгляд. Она умрет, если сделает это. Умрет от страха.
– Огни никогда не зажгутся.
Это был голос Купера. Маленького Купера. И этот голос сказал:
– Холмы никогда не закроются.
Но Купером Это не было.
21. Набирай Ватикан
Тоннель мог оказаться пиктским, так предположили Доу и Джемма, по аналогии с пиктской стеной. Но, рассуждая об этом, они не очень хорошо представляли себе, о какой именно древности говорят и насколько давно существовали пикты. Для них не было разницы между древними греками с их развитой культурой третьего-второго тысячелетия до нашей эры – и культурами охотников-собирателей позднего плейстоцена, которые еще даже не овладели земледелием. Для Нормана эта разница была колоссальной. Он даже не был уверен, что подобная культура способна прорыть такие тоннели с помощью примитивных инструментов. Освоенная пещера – да, конечно, обычное дело. Насыпные гробницы, о которых говорила Мойра: курганы, создаваемые на земле, а не под землей, – вполне реально.
Но тоннель?
Тем не менее Мойра говорила и другое. Что кельты не первыми принесли в Ирландию свои верования и упомянутые гробницы тоже были наследием тех, кто жил здесь до них. А значит, это снова возвращало Нормана к пиктам. И ко времени.
К иллюзии времени. Так она сказала.
– Вы будете чай? – спросил Киаран, проходя мимо. – Мне кажется, в доме похолодало.
– Да, спасибо, – рассеянно ответил Норман.
Мысль его крутилась вокруг этих слов и приводила к выводам, которые казались уж очень нереалистичными. Если же откинуть нереалистичность, то жители деревни могут и не подозревать, что живут в некой временной петле… Иллюзия.
Норман вспомнил лицо Кейтлин, когда она смотрела на лес. Лицо Брадана, безостановочно крутящего колодезный рычаг.
Могут ли жители быть в ловушке временной петли? А теперь – и они тоже?
Норман снова устало уставился за окно. Небо было набухшим и темным, как грязная мокрая вата. Оно заполняло все пространство окна, от рамы до рамы, и совершенно не выглядело дневным. Какие-то бесконечные сумерки.
Аномальные зоны непрогнозируемы: слишком мало изучены. А те, что теоретически могли быть изучены хорошо, находились бы под грифом секретности куда выше того доступа, что был у Нормана. Центральное управление не любило делиться своими тайнами, особенно если они касались неэтичных решений или экспериментов.
Хорошо. Допустим, здесь аномальная зона со временной петлей, о которой в курсе Ирландская служба. Но если Орла Дудж врала им о том, что они не знают о происходящем в этой области… Зачем пускать сюда чужаков, чье исчезновение вызовет последствия?
Киаран поставил перед Норманом чашку. Не глядя, он кивнул в ответ, пробормотав слова благодарности.
Он не верил в то, что, если они пропадут, Айк не будет их искать. Дело было не в наивности: будь это кто угодно другой из директората, Норман бы допустил такую возможность. Но не Айк Вулрич. Если начальница Ирландской службы соврала, у нее уже сейчас огромные проблемы. А значит, скорее всего, группа ЭГИС уже в Ирландии, и рано или поздно она будет здесь.
Норман взглянул за окно.
Аномальные зоны непрогнозируемы. Найдут ли их?
– О чем думаешь?
Он вздрогнул. Его тут же окатило волной жгучего стыда – уши мгновенно начали наливаться жаром. Вот же слабак.
Джемма, стоя перед ним, сощурилась:
– Доки-док? Согнулся весь, прям носом в тетрадь…
– Раздумываю, – он неловко постучал ручкой по блокноту, – мог ли лесник иметь отношение к ирландским охотникам. Должна же быть причина, почему Суини сорвался с места, поехав с ним сюда…
Он не стал сознаваться в предательских надеждах на спасение. Ни Джемма, да и никто из группы не уповали на прибытие других агентов. Не было в них этой беспомощности, заставляющей надеяться на кого-то извне. Вот Джемма: зевает, поворачивает к себе его дневник, спокойная как удав. Она не боялась этой дурацкой аномальной зоны. Это аномальной зоне нужно было бояться Джемму.
– Мы нашли Купера, – сказала Джемма, кладя ему руку на плечо и успокаивающе его сжимая. – Найдем и Суини. Скорее всего, тоже внизу, в катакомбах. Нужно просто изучить их получше.
Ее слова прогнали тревожную обреченность, в которую Норман сам себя заманил своими размышлениями. Он все-таки поделился мыслями:
– Я думал о том, что Айк, скорее всего, уже переругался со всем миром, пока нас ищет.
– О, этот-то! – снова возвращаясь к его дневнику, хмыкнула она. – Наверное, даже в ООН телефоны оборвал…
Она перелистнула пару страниц, разглядывая его записи.
– Слушай, – постукивая пальцами по листам, протянула она. Потом потянулась к его чашке и отпила оттуда. Поморщилась. – Этот твой Самайн… Как ты там говорил… Их четыре праздника? В этом кругу?
«Периода», – произнес голос Мойры в его голове. Но вслух Норман только подтвердил:
– В колесе, верно. Самайн, Имболк, Белтейн и Лугнасад. Что такое?
– Ну, у тебя вон, – она ткнула пальцем в страницу, – Самайн везде со стрелочками и в кружочках. Ты по-прежнему думаешь, что все упирается в октябрь?