Она тоже остановилась и, засунув руки в карманы, невозмутимо оглядела его сверху вниз.
– Это ты все ходишь вокруг да около, – только и сказала она, пожав плечами. – А я всего лишь жду, пока ты перестанешь тянуть кота за хвост.
Сайласа это разозлило. Он не стал отвечать, не тогда, когда она превращала все в идиотское соревнование! Просто двинулся дальше, оставляя ее за спиной. Он думал, что она скажет что-нибудь вдогонку, попытается спровоцировать, потому что, конечно, Роген мнила себя великим провокатором, но сквозь ветер услышал только хруст снега и тяжелые шаги.
В молчании они нашли второе и третье места сети Птаха: раскапывали снег, убеждались в целости ям и шли дальше.
Сайлас с отвращением вспарывал снег ботинками, чувствуя, как леденеют ноги. Вот она. Вот причина, почему он работал в Западном офисе, а не в Восточном. Атлантический океан с его Гольфстримом приносил холодные ветра, делал зимы снежными, а в северных штатах – еще и холодными. Ничего удивительного, что при распределении Сайлас просился в Калифорнию.
Холод заставлял его тратить больше энергии и постоянно уставать. Остальным было этого не понять – и, глядя на Махелону, которому холод был нипочем, Сайлас иногда злился и из-за этого тоже, – но он действительно прилагал много усилий, чтобы оставаться в строю. В той мерзлой ловушке, где они оказались, у остальных была фора, а у него – проигрышная позиция. Не то чтобы он собирался признаваться в этом вслух. Он не нытик.
Четвертую яму не могли найти долго. Добрых двадцать минут потратили, ползая по одному и тому же месту. Сайлас настолько взбесился из-за снега, то и дело бьющего в лицо, что даже забыл, что бесит его Роген, а не холод, проникающий под шарф и куртку. Так что, когда Роген победно крикнула: «Нашла!», он не двинулся молча дальше, а подождал, пока она все проверит и все-таки вернется к нему.
– Если даже мы не можем их найти, – проворчала она, – то как бы эти умники смогли?.. Кстати, – она повернулась к нему, – ты не курил с самого момента, как мы вышли. Может, поэтому ты такой злобный?
Он не стал говорить Роген, что блок, который он привез с собой, почти подошел к концу. Как и не стал говорить, что она на удивление отчасти попала в точку: перспектива остаться здесь без сигарет заранее действовала Сайласу на нервы. Приходилось экономить.
Они двинулись дальше, но на этот раз молчание не длилось долго. Поравнявшись с Сайласом плечами, Роген какое-то время просто шла рядом – так себе идея, но Сайлас не стал устраивать цирк и демонстративно отходить, ему не пять лет, – а потом сказала:
– Оно все еще в моей голове.
От неожиданности Сайлас сначала не понял, о чем она говорит:
– Что?
– Да ладно, Доу, – она не смотрела на него, прикрывая глаза от летящего в лицо снега, и выражения ее лица Сайлас не видел, – мы оба знаем, зачем ты меня сюда вытащил. Давай просто закончим с этим разговором, а не будем тянуть резину. – Она остановилась и развернулась к ветру спиной, смахивая налипшие волосы. – Оно в моей голове. Это какой-то дух или какая-то подобная гадость, так что… Твой профиль.
Он уставился на Роген в замешательстве. Упорядоченная цепочка заготовленных слов рассыпалась, потеряв стройность, – он ведь готовился к тому, что это ему придется ее убеждать. Что это ему придется подвести разговор к этой правде: это было необходимо, чтобы начать решать проблему. Но, видимо, Роген в своем стремлении опережать кого угодно перешла на совершенно новый уровень.
И Сайлас действительно растерялся. Вместо ответа он полез в нагрудный карман и все-таки вытащил сигареты, чтобы занять руки. Стянул перчатку, прикурил, прикрывая огонек зажигалки от ветра. И только потом спросил:
– Ты понимаешь, что ты говоришь?
– Да что такое? – Роген, казалось, возмутилась. – Ты сам говорил, и я уверена, даже подозревал что-то такое, так чего теперь начина…
– Нет, Роген, – перебил ее Сайлас. – Я спрашиваю тебя: понимаешь ли ты сама, что значит то, о чем ты сейчас сказала?
Да, как он и думал. Она не понимала. Судя по ее лицу, по бровям, которые раздраженно сошлись к переносице.
– То, что возможно, хрен, из-за которого здесь разрослась аномальная зона, пробрался мне в башку. Да, через Купера. Да, ты предупреждал. Тебе так надо было это услышать? – Она негодующе развела руками. – Серьезно, Доу?
Сайлас помолчал длинные две затяжки, прежде чем сказать:
– Духи не «пробираются в башку», Роген. – Еще одна затяжка. – Это называется «одержимостью».
– Это называется…
Она заткнулась. Какой-то, несомненно, остроумный ответ, который она готова была выбросить в воздух раньше, чем подумает над чужой репликой, так и не успел слететь с языка. Роген замолчала, а когда все-таки заговорила, то сбивчиво:
– Я… – Она протерла лицо руками, будто пытаясь заставить себя проснуться. – Так… Ладно. – И, поправив шапку, уставилась на него с уверенностью. – Я не одержима, Доу.
Ну, хотя бы эта часть пути пошла именно так, как он и ожидал. Именно из-за этого он и не хотел начинать этот разговор. Обычно Сайлас не церемонился: у него была корочка, которая действовала на людей магическим образом; у него были заготовлены десятки инструкций и объяснений, от религиозных до конспирологических, в которые люди охотно верили. Но другой агент – это не домохозяйка из Айдахо с одержимым отпрыском. Тем более не просто агент. А Роген.
– Да, – ответил он. – Именно так все и говорят.
– Нет. Нет, ты послушай. – Он открыл было рот, но Роген выставила руки, перебивая его: – Послушай, я говорю тебе! До того как мы нашли Купера, он связывался со мной через амулет, так? И я сказала вам сразу, сразу сказала – вместе с ним там был кто-то еще! Ты помнишь это. А когда мы вытащили настоящего Купера из тоннеля, он, Купер, ну, из снов, тот Купер больше не появлялся. – Она положила руку себе на шею. – Амулет все еще позволяет мне находиться в его сознании, но оно как будто… Пустое. Там есть все – его воспоминания, его детство, но его самого там нет. Потому что этот Купер, очевидно, здесь, с нами.
Сайлас снова попытался возразить, потому что видел такое бесконечное количество раз, потому что жертвы находили любые объяснения, вместо того чтобы принять правду, потому что Роген притягивала факты за уши.
– «Тот» Купер, «этот» Купер… Роген. Ты ведь сама это видишь. С чего ты взяла, что все это время был только один Теодор Купер?
– Да слушай же! Дело не в двух Куперах, а в том, другом существе. То, что было там, – она ткнула пальцем куда-то в направлении леса, и ветер подхватил ее слова, унося в ту сторону, – то, что он привел за собой и чего очевидно боялся… – Она сглотнула. – Оно все еще в этих снах. И я говорю это тебе, потому что осознаю. Этот. Долбаный. Факт. Но я не одержима.
– «Оно все еще там»… – повторил за ней Сайлас. – То есть в тебе.
– Да нет же! Ты что, глухой? Ты меня не слушаешь! – вспылила Роген, но все-таки сдержалась. Вместо того чтобы разораться, она уперла руки в бока и очень глубоко и медленно вздохнула. – Ладно, спокойно. Давай сверим показания. Что я должна чувствовать как жертва одержимости?
– Очень удобно, Роген, ха-ха. – Она, очевидно, хотела огрызнуться, но нет уж, настала очередь Сайласа перебивать: – Заткнись и послушай меня. Вот как обстоит дело, Роген: если люди ощущают в своем сознании чужое присутствие, если их преследуют головные боли, если грани реальности размываются, если у них случаются приступы наяву – все это значит только одно. Одержимость. – Она отрицательно покачала головой, и он надавил: – Ты сказала, это мой профиль. Так оно и есть.
– А что, не бывает такого, что дух просто… рядом? – Она развела руками. – Почему ты думаешь, что это обязательно одержимость, черт возьми?!
– Потому что сущность астрального порядка – это не бегающий по округе оборотень, Роген. Оно не может быть просто «рядом», – отрезал Сайлас. – Ты разговаривала с ним. С тем, что осталось во снах вместо Купера. Знаешь, что это значит?
– Откуда ты…
– У Эшли оказалось больше мозгов, чем у тебя. – Он не стал врать. Не ему тут оправдываться. – Нужно было сразу сказать мне, что ты разговаривала с ним, идиотка. Потому что обычные люди не могут просто так взять и поговорить с духом, без последствий. Ни с каким. Никогда. Это возможно только после того, как пройдена первая ступень.
– Ступень?
Сайлас досадливо поморщился. Он не собирался объяснять ей теорию гоэтики, стоя по колено в сугробе. Он отвернулся, бросая сигарету в снег:
– Сейчас это неважно. – Он сделал паузу. То, что он скажет дальше, ей не понравится. – Нужно провести энтита… обряд изгнания.
– О боже. О боже, – она как будто растеряла все слова. – Нет, серьезно. Это не… Доу!
Он поднял на нее взгляд, но Роген не продолжила. Стояла, глядя мимо него, и кусала нижнюю губу. Сайлас надеялся, что здравый смысл в ней возобладает, потому что впереди их ждал еще и разговор с Махелоной. И было бы очень хорошо, если бы он прошел не с криками о том, что он, Сайлас, обвиняет ее, что она одержимая, потому что он злобный кровопийца.
– Но я бы поняла, если бы была одержимой, – наконец сказала Роген. Впрочем, прозвучало без уверенности.
Сайлас покачал головой:
– Никто никогда не понимает. – Он спрятал руки в карманы, разглядывая лес, возвышающийся над ними на холме, лишь бы не смотреть на нее. – Ты произвела первичный контакт с амулетом… – Он проглотил слова о том, что это его ошибка. Должен был сказать. Но не сказал. – И после первой ступени, ступени контакта, симптомы начали нарастать. На той ступени, где, по моим расчетам, находишься ты, еще есть время. Так что… Ты снимешь амулет. Мы проведем обряд.
Прямо над ними черные ветки шевелились, и было что-то странное в их движении. Неуловимое глазу, но словно какое-то неестественное. Сайлас сделал паузу, глядя, как ветер гонит снег по вершинам холмов. Взгляд не мог ни за что зацепиться, но на Сайласа вдруг накатило плохое предчувствие.