Сейчас Кэлу показалось, что его и без того бледное лицо было совсем белым: глаза и губы выделялись темными пятнами, а черные волосы превращали его в обесцвеченную фотографию.
– Приветики, – громко поздоровался Кэл, подходя ближе.
Оказалось, Норман поймал в сети своего дружелюбия двух дам – совсем девчонку и матрону постарше.
– О, а вот и он! Кэл, это Кейтлин, – девочка смущенно улыбнулась. Ага, значит, дочурка старосты, – и ее тетя, Сибил. Мы как раз беседовали о случае в шахте. Представляешь, все так шокированы…
Женщина, поправив меховую шапку, что-то сказала. Взгляд Кэла привлек браслет, мелькнувший у нее на руке, – под золото. И перед кем здесь красоваться-то?
– Тетя говорит, что под шахтой обнаружили целый тоннель, представляете? Все на ушах стоят! – перевела малышка. – Папа в тот день вернулся весь в пыли и грязный, мы так перепугались!
Кэл ухватился за эти слова:
– А где твой папа сейчас, солнышко?
Кейтлин указала в сторону холмов:
– Он в шахте, вместе с остальными. – Английский у нее был складный, но как будто… Кэл затруднялся подобрать слово. Необычный. Хотя чего ожидать от девочки в глухой ирландской деревне? – Сейчас все там. Нужно очень много рук, чтобы разбирать завалы.
– Да? – Кэл удивленно почесал в затылке, обернувшись в сторону, откуда пришел. – А Йен, получается, тоже?
– Нет, Йен дома, – Кейтлин погрустнела. – Эмер в последние дни нездоровится. Я уложила ее, но он вернулся, чтобы самому с ней посидеть… А вы ирландец, верно? Мы виделись с вами в прошлый раз.
Это она спросила уже у Блайта. Тот даже дернулся, не ожидая вопроса, – разглядывал что-то в другой стороне. Когда он посмотрел на нее, девчушка выглядела заинтересованной, даже любопытной. Не более.
Тетя слегка шлепнула ее по предплечью и назидательно сказала что-то на ирландском, но Блайт ответил – и тоже на ирландском. Впрочем, этот разговор не продлился долго: женщина потянула Кейтлин в сторону, и та попрощалась за них обеих. Кэл сощурился им вслед. Да, он никогда не ощущал на себе влияния психоэмпатии Брайта, но прекрасно видел, как тот действовал на Джемму и Нормана до того, как те огородились амулетами.
И девочка, и ее тетка должны были в рот Блайту заглядывать. Но ничего подобного.
– Заметил браслет? – спросил он у Нормана, когда дамы отошли дальше по улице.
Тот кивнул:
– Ага. Снова золото.
На крыльце дома Мойры обнаружился мрачный Доу в окружении дыма. Он не сдвинулся с места, когда они подошли к крыльцу – будто загораживал от них дверь. Кэл сощурился.
– Мне нужно еще раз взглянуть на записи, – задумчиво сказал Норман, не обратив внимания ни на его лицо, ни на напряженную позу. Как оказалось, очень зря.
– О, ну да, – вместо приветствия выплюнул Доу. – Конечно. Тебе нужно взглянуть на записи. Что ты там хочешь найти? Ты их уже наизусть выучил. – Норман не успел ответить, потому что Доу тут же вцепился в Кэла. – Что с картой, Махелона? – И, не дожидаясь ответа, зацепился взглядом на его расстегнутую куртку. – Ты что, на курорте?
– Сайлас, – перебил этот поток яда Кэл, – что случилось?
На лицо Доу легла тень. Щелчком отбросив сигарету, он угрюмо распорядился:
– Заходите в дом. Нужно поговорить.
Она не была одержима.
Джемма знала это наверняка. Никто не пытался завладеть ее телом, никто не пытался захватить ее сознание, и уж точно никто не переманивал ее на свою сторону. Кто? Купер-то? Да вот он – стоит, невредимый, глазами хлопает!
Да, вначале она растерялась: не каждый день слышишь от специалиста по духам, что ты одержима! Ее можно понять!
Но чем больше она думала над этим, чем больше заново анализировала увиденное и услышанное во снах, тем больше убеждалась: нет, это была не одержимость. То, что делал Купер – какое-то магическое дерьмо, позволявшее их сознаниям сплетаться, – было некой формой связи.
Доу просто не понимал разницы.
Он не слушал ее. Она пыталась ему объяснить, правда пыталась – но, казалось, каждое ее слово только подливало масло в огонь его убеждения.
В этом весь Доу – он всегда интерпретировал ее слова так, как сам считал нужным; его никогда не интересовало, что она действительно пыталась до него донести. Каждый раз. Каждый. Долбаный. Раз. Что тогда, в лесу, что сейчас.
Их разговоры никогда не могли привести к чему-то нормальному.
Это просто не работало – не между ними.
И к тому моменту, как они с Доу вернулись в деревню, завязалась потасовка.
Когда Кэл и остальные вернулись, Джемма чувствовала, что ее нервы натянулись настолько, что вот-вот лопнут – и когда они лопнут, то снесут все к чертям собачьим. Тем не менее она молчала, когда Доу излагал им свои доводы. Лицо Кэла не изменилось, только посерьезнело; но Джемма видела, что новость стала для него неприятным сюрпризом. Норман же занервничал, но не удивился – значит, знал. Получается, Доу ему рассказал. Секретничают о ней за спиной. Приехали!
Первое же, что сказал Купер, было:
– Я абсолютно согласен насчет амулета. Его надо снять.
Все в Джемме воспротивилось самой этой идее – настолько сильно, что она чуть было не схватилась за амулет, словно они собирались сдернуть его с нее прямо сейчас. Какого черта? Он ведь твой. Ты же должен знать, что он нас связывает!
Глупые мысли, учитывая обстоятельства, но это все равно было первым, о чем она подумала.
– Все началось с него, это верно, – Кэл задумчиво скрестил руки на груди. – Но, Сайлас, мы же уже говорили об этом. Ты его проверял.
– Этот аргумент он игнорирует, – процедила Джемма, – теперь это просто не вписывается в его теорию, где с этой тупой Роген наконец что-то не так.
Доу вскинулся:
– Да прекрати ты нести чушь!
– Давайте просто подумаем, хорошо? – вмешался Норман. – И не будем принимать поспешных решений.
Джемма угрюмо уставилась на него исподлобья. «Ты знаешь о подозрениях Доу?» – так вот что он имел в виду. Потрясающе. Она не злилась, что он рассказал Доу о ее снах, – к кому ему было еще идти? Но он мог бы рассказать ей, что они оба, оказывается, думают, что в ней демон!
– Я мало что смыслю в гоэтике, – задумчиво сказал Купер, – но одержимость звучит правдоподобно.
Джемма огрызнулась:
– Раз мало смыслишь, зачем открываешь рот?
– Джемма, – только и сказал Кэл, но она не хотела слушать увещевания о том, что ей стоит быть вежливой.
– Из нас двоих только у него амнезия, которая, по словам Доу, гребаный симптом, – а дьявол вселился именно в меня!
– Давай, – Доу тоже повысил голос. – Давай, Роген! Скажи, что я выбрал тебя, потому что у меня на тебя зуб! Доведи ситуацию до абсурда!
– Вам всем нужно успокоиться, – снова вмешался Норман. – Не может такого быть, что у нас тут одновременно и дух, и существа в лесу, и секта, и аномальная зона, и…
– Я не знаю, что насчет всего остального, но дух здесь есть, – отмахнулся Доу. Почему они этого не видят? Он ведь отрицает любой другой вариант! – И он прямо здесь. Не где-то там в лесу, а здесь. В доме. – Доу махнул в ее сторону рукой. – Пытается захватить Роген.
– Мы можем что-то сделать?
Не тот вопрос, Кэл! «Мы можем найти какое-то другое объяснение?» – вот что надо было спрашивать!
– Нужно понимать, что он уже выбрал жертву, – Доу смотрел на Кэла, но Кэл задумчиво разглядывал что-то в стороне. – Первая ступень уже пройдена. Это процесс, а не…
Джемма не могла слушать это в сотый раз.
– Я не одержима. – Она в ярости повернулась к Кэлу. – Скажи ему. – Тот молчал. – Скажи ему, Кэл!
– Джемма, тише, – попросил Норман. – Мойра в доме.
Джемме было срать. На Мойру, на дом, на деревню, даже на Нормана. Она смотрела на Кэла, а Кэл… Кэл не смотрел на нее. Его взгляд завис где-то на стене, лицо ничего не выражало. А потом он сказал два слова:
– Ты уверен?
Джемме показалось, что ее как водой окатили. Теперь он смотрел не на стену, но и не на Джемму – а на Доу. И спрашивал у него. У него, а не у нее!
– В том, что у нее в голове астральная сущность? Да. Да, я уверен, Махелона.
– Я не говорю, что у меня нет в голове какой-то чертовой сущности! – зарычала на него Джемма, даже не пытаясь унять нарастающую ярость. – Я говорю, что не одержима ею!
– Потому что ты ни хрена не смыслишь в том, что говоришь!
И разговор снова вернулся в ту же точку.
– Ты заводишься, – мягко сказал Кэл, наконец поворачиваясь к ней, и Джемме показалось, что она готова ему врезать.
– Не смей, – она подняла палец, не смотря на него в ответ. – Не смей сейчас использовать этот тон!
Норман зашипел:
– Говорите тише!
– Да она уже обо всем знает, Норман! – Джемма в порыве злости ударила ладонью по столу. – Очнись! Она с самого начала в курсе! И явно понимает побольше нашего!
– Это те перепады настроения, о которых вы говорили? – обратился Купер к Доу, но тот только махнул рукой.
Джемме захотелось зло расхохотаться. Она никогда не отличалась сдержанностью, но теперь-то и это можно списать на одержимость! Ну как же удобно!
– А тебе это нравится, да? – Джемма отклонилась назад, заглядывая Куперу в лицо. – Ведь теперь это не ты тут странный, а я? Как удачно сместился фокус!
– А это что? – игнорируя ее, снова спросил Купер у Доу. – Что это за симптом?
Джемма оглядела их всех: Кэла, который спросил не ее, а Доу, Нормана, который не додумался ее предупредить, мрачного Доу, который не видел дальше своего носа, Купера, который удивительно охотно ухватился за эту идею. Только вампира не хватало – сразу смылся. И все они думали, что она действительно может быть одержима.
Джемма не была дурой – любые ее слова играли только против нее.
Поймав ее взгляд, Кэл начал:
– Джемма…
– Не разговаривай со мной, Махелона, – отрезала Джемма, – иначе я психану. Слушайте, ладно. Знаете что? Ладно. – Она подняла руки вверх, словно сдаваясь. – Давай, Доу. Доставай крест. Четки. Святую воду, что там еще! И все это ни хрена не сработает, потому что я не одержима. Так что да, – она кивнула сама себе, – давайте проверим. И если я права, то мы возвращаемся во Фриско, и ты, Доу, голым бежишь по всем этажам офиса. Идет?