– Мистер Доу… – Сайлас повернулся. – Могу я задать вопрос?
Он смотрел себе под ноги. Похоже на стеснительность, но был в Блайте какой-то стержень, который не позволил бы Сайласу назвать его робким. Впрочем, он знал таких, в ком тоже был стержень. Все можно сломать, если приложить достаточно сил… Но Махелона его почему-то пока жалел. Зря.
– Нет, – ответил Сайлас.
Он уже положил руку на дверную ручку, когда Блайт сказал из-за его спины:
– Только вы можете мне ответить. Потому что вы… Вы тоже…
Сайлас обернулся.
– Я тоже что? – спросил он.
А потом понял.
В другое время он бы разозлился – кто-то рассказал Блайту о нем, – но сейчас его хватило только на то, чтобы неприятно удивиться. Да, такое уже происходило: кто-то в офисе слил его досье, и с тех пор это место стало еще невыносимее, чем было. Но там было полно погани, а здесь они были вчетвером. Ни Махелона, ни Эшли не были похожи на злонамеренных сплетников, которым забавно поиздеваться над иронией ситуации. Только если Роген проболталась. Одно чудовище конвоирует другое чудовище. Может, ей с этого смешно. Может, просто хотела отомстить.
Это заставило его скривиться. Он резко сказал:
– Найди себе другого друга-вампира. Я не твой психотерапевт.
– Мистер Доу…
– Ты хочешь знать, есть ли у тебя шансы? – не выдержал Сайлас. – Ты смотришь на меня и думаешь, что раз я тут, то и ты сможешь? Нет, идиот.
– Потому что вы полукровка? – поджал губы Блайт.
– Большая часть монстров имеет человеческий облик, – вместо ответа сказал Сайлас. – Полностью или частично, но чаще всего твари всегда мимикрируют под людей. Как ты и я. Но то, что мы выглядим как люди, не делает нас людьми. Мы это знаем. Они, – он сжал дверную ручку, – это знают.
Он думал, что Блайт так и не поднимет глаз, но неожиданно тот вскинул лицо, и взгляд у него был прямым. Упрямым даже.
Пусть у Блайта был стержень. Пусть. Иногда одного стержня недостаточно.
– То, как мы выглядим, говорит только, что мы эволюционировали и адаптировались. Вот и все, – сказал Сайлас. – Монстры всегда остаются монстрами.
Она дождалась, пока Доу свалит из кухни, чтобы вернуться и нагреть воду. Иметь с ним дело, когда он в таком настроении, Джемма, несмотря на всю свою браваду, не была готова.
Может быть, она отчасти его понимала.
Глеада походила на одну сплошную закрытую дверь. Сколько ни стучись, какой ключ ни пробуй – ни один не подойдет. Все без толку.
Все здесь идет наперекосяк. Даже то, что, казалось, пойти не могло. В месте, где даже Кэл ей не верил, разве могло быть по-другому?
Черт. Она не хотела сейчас думать о Кэле.
Вместо того чтобы снова начать злиться, она собрала заляпанные маслом и глиной волосы в высокий хвост, чтобы не испачкать и без того замызганную одежду, и принялась водружать ведра с водой на плиту. Закончив с ними, она выпрямилась и встретилась взглядом со своим отражением на темной глади оконного стекла.
Женщина, которая смотрела на нее оттуда, явно видала деньки и получше, вот что.
Она дотронулась до свитера на груди, под шеей. Амулета сейчас на ней не было, он лежал в кармане куртки: она не захотела оставлять его у всех на виду. Нужно надеть обратно. Без его привычной тяжести было даже не по себе.
– Как насчет огуречной маски для лица этой красотки? – пробормотала она, шлепая себя по щеке.
– Значит все-таки не одержимость.
Джемма едва удержалась от того, чтобы не вздрогнуть. Она резко обернулась – Купер стоял в дверях.
– А ты что, – пошутила она почти машинально, – сильно рассчитывал?
И повернулась обратно. В оконном отражении Купер тоже был. Вот он. Стоит за ее плечом. Но она могла поклясться…
– Это хотя бы что-то объяснило. – «Оконный» Купер потер шею и прошел внутрь кухни, скрывшись из виду, но тут же появившись сбоку: он привалился к кухонной стойке и выглядел усталым.
– Да ладно, что за бред, – Джемма взмахнула рукой. Что он такое несет? – Остальную кучу говна никакой призрак бы не объяснил. Ты… слабо работаешь, Купер. Вот что.
Он длинно хмыкнул:
– Интересно. Я вас разочаровал?
Хмыкнул. Купер-то. Насколько же он устал? Для него это было совсем нетипично. Он бы скорее нахмурился, или начал читать нотации, или уязвленно высказался насчет самой Джеммы. Она могла представить себе любое выражение его лица. Любую интонацию. Черт, это было нездорово.
– Я думала, ты более эффектный парень, – Джемме всегда удавался этот легкомысленный тон. Она хорошо скрывала все, что хотела скрыть, если злость не брала верх, – уж в этом-то она поднаторела. – В работе, имею в виду. В досье написано, – она прошла мимо него к столу и плюхнулась на стул, устало вытягивая ноги, – тебя учил лично Джедай. Серьезно, Купер. Я думала, это ты тут будешь всех учить, как надо. С твоим-то гонором. А ты просто…
– Просто придерживаюсь здравого смысла? – закончил он.
– Да ну брось! Обучение у Джедая, ты рекомендован к четвертому рангу, а у тебя еще молоко на губах не обсохло. – Джемма выставила локоть на стол, подперла голову рукой. – Где твои примочки? Где унаследованный джедайский меч?
Он смотрел на нее со смирением. Знакомый взгляд. Обычно так и смотрели люди, которые рано или поздно понимали: нет, она не заткнется. Нет, не станет тише, или тактичнее, или вежливее. И все-таки… Интересные у него глаза. Во снах Джемма думала, что это просто потусторонние выкрутасы, ну, как и положено в потусторонних снах. Но нет. Иногда они были такими светлыми, что казались пугающе белыми, но стоило освещению измениться, как менялись и они. В кухне было сумрачно, но желтый свет тоже высвечивал глаза Купера в грязновато-желтый.
– Ну а вас учил лично Вулрич, – заметил Купер. – Разве не так? Мы похожи.
Мы похожи.
Были, неожиданно хотелось сказать Джемме. Когда ты был… ненастоящим. Сновиденческим. Сейчас она этого не чувствовала.
– Так что, а где ваши унаследованные… – Он замолчал и, переведя взгляд на потолок, некоторое время придумывал варианты. Потом признался: – Ну ладно. Я не знаю, чем знаменит директор Вулрич, если честно.
Дьявольской требовательностью? Коллекцией одинаковых серых костюмов? Ростом метр семьдесят? Умением хорошо разыгрывать хитрые дебюты в шахматах? Джемма бы могла перечислять бесконечно. Вместо этого она повела свободной рукой:
– Ну, в отличие от тебя, я никогда не могла заставить папочку гордиться.
Купер недоверчиво вскинул брови:
– А вот я слышал, что вы попали в контору очень быстро. По протекции лично Вулрича.
Чего? Что еще за спутниковая передача сплетен на другое побережье? Джемма была уверена, что дотуда они не добирались. Может, какие-то громкие дела – да. Но такое? Бред собачий.
– Откуда слышал? – сощурилась она.
Купер пожал плечами:
– Не помню. Где-то рассказывали. Это важно?
Джемма неопределенно дернула плечом. Почему-то ей казалось странным, что Купер мог слышать о ней до личного знакомства. Да, в Западном офисе она была той еще звездой вечеринки, но… слухи о ней и Айке? Странно. Пусть даже это и было не до конца слухами.
Айк был первым, кого Джемма увидела из Управления. Буквально – первым. Той ночью она сидела прямо на асфальте на пустой парковке, с ног до головы в крови, держала перед собой за волосы оторванную голову (ей пришлось поработать штопорной спиралью, иначе этот фрик отказывался умирать), курила и меланхолично думала о том, надолго ли ее упекут. Убийство первой степени? Сколько за это дают? Ни один суд присяжных не поверит, что на нее напал мужик, у которого вместо зубов были клыки. Нужно погуглить тюрьмы Калифорнии, пока есть время, решила Джемма и уже потянулась за телефоном, когда на парковку въехала первая машина. «Шевроле-Тахо» – целых три, одна за другой. Типичные тачки федералов. «Ну вот, – подумала она, делая еще одну затяжку, – даже не копы. Вот это скорость». Она и не собиралась подниматься. Если честно, ей казалось, что если она перестанет держать голову этой клыкастой мрази перед собой, то та снова защелкает зубами.
Затем открылась пассажирская дверь, и на залитый кровью асфальт, прямо как в кино, опустился сначала один начищенный ботинок, затем второй. Стояла глухая ночь, и единственным источником света был фонарь на углу – так что, когда Джемма подняла голову, чтобы посмотреть федералу в глаза, лица она не увидела.
За ним из машины выбрались еще двое. Не раздалось ни «руки за голову», ни «вы имеете право на адвоката» – они деловито оглядели пустую парковку, и, кажется, куда больше их заинтересовало безголовое тело, одиноко лежащее в нескольких метрах от Джеммы.
Почему-то именно в тот момент она отчетливо поняла: это не федералы. И, может быть, даже если ее все равно объявят сумасшедшей – хороший получится заголовок: «Резня в Вудсток-Хиллз: барменша обезглавила жертву штопором, утверждая, что он вампир», – Джемма-то будет знать правду. Их взгляды, их позы, то, как они оглядывали и ее, и тело… Все это сказало Джемме: ни хрена она не сошла с ума.
Делая еще одну затяжку, Джемма бросила голову им под ноги – та покатилась по асфальту, остановившись прямо возле Господина Чистые Ботинки.
«Вот ваш жмурик, – сказала она, выдыхая дым, – агент Скалли».
Сидя там, на асфальте, она еще не знала, что Господин Чистые Ботинки возглавлял департамент супервайзеров: синие воротнички, координаторы, ребята на телефонах и спутниковой связи, – и его не должно было быть на этой парковке в ту ночь. Еще не директор, но уже важная шишка: супервайзеры не пачкаются в крови, только в чернилах. И на места преступлений не выезжают.
Айк оказался там случайно. Чистой воды везение – лично Джемайме Роген той ночью. Улыбка Вселенной вместо традиционного окунания за волосы в унитаз. Вот чем был Господин Чистые Ботинки.
Много позже, уже когда она окончит Академию и окажется в Западном офисе, Билл – один из тех парней, что приехали в тот вечер, – скажет ей за кружкой пива: «Слушай, ну мы никогда такого не видели. Нет, бывало, жертвы выживали, и даже случалось, что каким-то образом сами мочили кровососа. Но винным штопором? Роген, эта байка гуляла по конторе еще два месяца. Мне никто не верил! Как ты вообще умудрилась это сделать?»