Джемма говорила всем, что именно это Айка и впечатлило. Ага. Виртуозное владение открывашкой для бутылок, точняк. Может быть, так оно и было – отчасти. Но она никому не говорила о том, что, помимо этого, он просто… Что-то о ней понял. На допросе после парковки, при чтении ее личного дела из федеральной базы, при долгом сощуренном взгляде на двадцатилетнюю девицу с отечным лицом и желтыми склерами. Этот взгляд нелегко было обмануть. «Если хочешь что-то изменить, – сказал он ей, пододвигая по столешнице черную визитку с белым номером, – но только когда завяжешь». Потом он поднялся, запахнул пиджак и ушел. Джемму отпустили через час: ни громкой статьи в газете, ни уголовного дела. Ни следа крови на парковке. О произошедшем напоминала только визитка в кармане джинсов.
Джемма решилась набрать номер, только когда получила жетон за три чистых месяца.
«Эй, смотри, Айки, – подумала Джемма сейчас, – я не одержима демоном. Я же не все просрала, верно? Еще поборемся».
– Вы не отчитываетесь перед начальником отдела. И даже перед начальником департамента. – Только Джемма подумала, что вот уж это точно не могло дойти до ушей Восточного офиса, как Купер добавил: – Ну, так говорит Доу. Он говорит, вы лично на связи с Вулричем. Перепрыгиваете через головы. Лезете через всех.
Блин, серьезно, Доу? Что, еще и слух про то, что она спит с Айком, обшушукал с первым, кто согласился тебя слушать?
Купер закончил мысль:
– Ну так и кто еще из нас падаван джедая?
Джемма скривилась:
– Доу много чего говорит. И, как мы видим, иногда он ошибается.
– Неудивительно, – назидательно сказал Купер. – Ему не стоит ставить эмоции выше головы. В какой-то момент у меня создалось впечатление, будто он и правда просто хотел доказать, что он прав, а вы нет. Это неприемлемо.
Вот это, наконец, прозвучало очень… по-куперовски. Но Джемма все равно чувствовала себя так, будто ее надули. Да и насчет Доу он ошибался. Голова у придурка всегда была на первом месте. Он и правда верил в то, что она одержима. И только поэтому упорствовал.
– Ладно. Я собираюсь лечь спать, так что… – Он оттолкнулся от тумбы и вздохнул. – Поздравляю с неодержимостью, Роген. Достойный результат. Продолжайте в том же духе.
– О-о! Кулачок? – предложила ему Джемма, поднимая кулак.
Купер ничего не ответил и кулак в ответ, конечно, не протянул, зануда. Он направился к двери, но, когда проходил мимо, она все же выпрямилась на стуле и схватила его за руку. Купер остановился, а Джемма в очередной раз подумала: ледяная. Невероятно, ненормально ледяная.
Он взглянул на нее сверху вниз. На этот раз, когда он стоял против света, закрывая его своим затылком, глаза у него казались совсем темными.
– У вас и правда навязчивое желание меня трогать, да?
– Как ты угадал? – ухмыльнулась Джемма. А потом без перехода сказала: – В детстве у тебя был секрет.
Ладонь в ее руке ощутимо напряглась. Сейчас Джемма плохо видела его лицо – а жаль, – но она еще крепче сжала его руку, не давая уйти:
– И ты боялся этого секрета. Так сильно, что не мог никому рассказать.
Весь никудышный свет кухни, казалось, сосредоточился вокруг, их самих не касаясь. Он лился с головы Купера, падал рядом, на стол и на пол, но фигура Купера надежно прятала Джемму от света. Оба оставались в его тени. Купер молчал, и Джемма продолжила:
– Только Брайану. Ему одному. Во всем целом мире. – Она стиснула его руку так сильно, что ему должно было стать больно, но он даже не дернулся. – Что это за секрет, Купер? Чего ты так сильно боялся?
Он слегка наклонился к ней, но лицо его все еще оставалось в тени.
– Не надевайте больше амулет, Роген, – тихо сказал он. – Чем бы оно ни было, оно пытается вас запутать.
Джемма вгляделась в темноту вместо его лица – и затем отпустила его руку. Она не смогла понять, врал ли он ей или действительно в это верил. Диссонанс, который она ощущала от этого Купера, реального Купера, зудел под кожей. И еще это «не надевайте больше амулет»…
– Не хочу слышать нотации от парня, – сказала она, хлопнув его по предплечью, – который понятия не имеет, как он тут оказался.
Купер больше ничего не сказал – пошел к двери, и Джемма уже собиралась было встать и проверить воду, но ее внимание привлек след на полу. Она присмотрелась – подошвы Купера что-то оставляли на неровных досках. Что-то густое и вязкое. Черное.
– Погоди… Куп…
– Если вы все еще надеетесь на кулачок…
Джемма не ответила. Черные отпечатки шли от места, где он стоял над ней, – и продолжались до того места, где он остановился и стоял сейчас, полуобернувшись.
– Роген? – его голос изменился на взволнованный, когда он увидел ее лицо. – Роген, что не так?
Джемма перевела взгляд на руку, которой она держала его ладонь.
С ее пальцев медленно стекала чернота.
24. Ни единого шанса
«Он прямо здесь. Не где-то там в лесу, а здесь. В доме».
Так сказал Доу.
Сейчас, в почти полной темноте бани, эта фраза крутилась в ее голове безостановочно. Джемма думала об этом, остервенело смывая с кожи ощущение вязкой слизи. Снова и снова поднимала ковш, обливая лицо горячей водой, словно могла выпарить несуществующую черную дрянь из пор.
Когда Джемма подняла глаза на Купера, чтобы спросить его: «Откуда это взялось?», а затем указала на пол – на полу ничего не было. А ее рука была абсолютно чистой.
«Шутка», – сказала она Куперу. Вряд ли он ей поверил.
Горячая вода залила лицо. Потекла по плечам, принося облегчение – но ненадолго. Стоило ей схлынуть, как Джемма снова ощутила на коже густое, липкое присутствие. В голове пронеслась картина: белый снег, красная кровь и эти пятна – черные и неестественные, словно очаги какого-то чужеродного грибка, заразившего землю.
Вот другой кадр: черные следы на деревянном полу. И еще один: густые капли, падающие с ее пальцев. Джемма доставала эти детали, выскребая их из памяти одну за другой. Блестела ли эта дрянь в кухонном свете? Нет. Ни блика, ни отсвета. Могло ли это быть чем-то из мерзких растворов Доу? Нет, нет, те были совсем другой консистенции.
И не растворялись в воздухе, как видение воспаленного разума.
Она не могла сказать о том, что видела, – не сейчас, не сразу после того, как попала под идиотское подозрение в одержимости. Из-за Доу все ее слова теперь будут выглядеть так, будто у нее «приступы». Но в чем Доу был прав, так это в том, что она действительно имела дело с духом. Он не был тупицей. Кретином – да, но не идиотом. Он хорошо знал свою работу.
Эта тварь прямо у них под носом.
Железо ударило о железо – это ковш достал до дна ведра. Джемма зачерпнула остатки, чувствуя, как ледяной воздух вокруг раскатывает мурашки по голой коже. Закрыла глаза – и опрокинула на лицо последний горячий поток.
Прячется. Где-то здесь.
За дверью.
«Войти в лабиринт, идти против хода солнца. Когда войдем, зима больше никогда не закончится». «Тоннель – лабиринт?» «Пикты». «Отдадим первенцев и заберем золото». «Самайн». «Белтейн никогда не наступит?» (Сон.)
Бумага почти прорвалась в том месте, где он раз за разом обводил отдельные слова.
Животное с человеческим лицом – галочка. Золото – галочка. Первенцы – знак вопроса. Эмер – знак вопроса. Брадан – знак вопроса. Лабиринт – галочка. Астральная сущность – знак вопроса. Зима – галочка.
Самайн – обвести в кружок.
– То, как ты скрипишь ручкой на всю комнату, вызывает у меня мигрень, – раздался раздраженный голос Доу с пола.
– Может, ему еще и не дышать? – это Джемма, распахнув дверь, появилась в комнате.
– Эй, эй, – вклинился Норман, не в силах переживать еще один раунд. Слишком интенсивный день. – Полегче. Я закончил.
За окном неожиданно быстро наступила темнота – когда он проснулся и оказалось, что ритуал изгнания так и не принес результатов, небо было еще серым. Норман окончательно потерял контроль над ходом времени, и единственное, что ему оставалось, – конспектировать события, чтобы не потеряться в этих днях: этим он и занимался, пока все не вернулись в комнату.
Джемма втиснулась на кровать между уже лежащим Кэлом и сидящим Норманом, потянулась через него за полотенцем и сообщила:
– Раз уж мы сегодня протестировали меня на вшивость… – Норман уныло повернулся к ней. Было так тихо, пока она не пришла. Но сейчас этот покой закончится, верно? Это же Джемма. – …то, может, проверим еще одного пациента?
– Пожалуйста, – попросил Норман, – по одному экзорцизму в день.
Но Джемма уже смотрела не на него, а на Купера. Был у нее на лице этот насмешливый прищур, который сразу с головой выдавал приближающиеся проблемы. Купер, сидя на полу у окна, даже не повел бровью, – просто продолжил расправлять спальный мешок.
– О, ну хорошо, – не смутилась она, – тогда можем его загипнотизировать. Норман, ты же тоже умеешь какие-то ритуалы проводить, да?.. – Она повернулась к нему и увидела его записи. – Слушай, почему у тебя «Самайн» так много раз обведено? Только сердечка рядом не хватает.
– Ты? Умеешь проводить ритуалы?
Один спокойный вечер. Одна спокойная ночь. Разве Норман так много просил?
Тем не менее он повернулся к Доу, задавшему этот вопрос невероятно неприятным тоном. Тот уже улегся в спальный мешок, подбив под голову рюкзак, и смотрел на него с пола то ли скептично, то ли презрительно. Норман попытался сохранить спокойный голос:
– А почему бы мне не уметь их проводить?
– Доу считает, что на это мозгов хватает только у гоэтиков, – развеселилась Джемма, перелистывая страницы его дневника.
Доу перевел взгляд на потолок:
– И не скрываю.
Видимо, он был из тех самых. Тех, кто относился к аналитикам как к обслуживающему персоналу: поставь точку на карте, дай данные и не мешайся под ногами, – вот этот тип агентов. Норман уже встречал таких, это не редкость. Просто он не думал, что обнаружит это в Доу не сразу, а вот так, спустя целую бесконечность времени, проведенную здесь бок о бок.