– Ку…
Но Купер тоже смотрел на нее. Он совсем немного повернул голову через плечо, и, когда Джемма встретила его взгляд, он не был испуганным.
Купер просто… смотрел.
И равнодушие его лица напугало Джемму больше всего остального.
– Роген! – послышался крик позади нее. – Что…
И тогда тварь бросилась вперед.
Джемма знала, что она пронесется мимо – не та траектория, она бежит не к ней, – и кинулась наперерез, но не успела: сволочь оказалась слишком быстрой и одним прыжком перелетела через земляной вал плотины. Джемма бросилась следом.
Внизу оказался Доу. Он среагировал мгновенно – метнулся в сторону, и маневр, совершенный им, был слишком быстрым для человека; это его и спасло. Спустя мгновение тварь приземлилась в том самом месте, где он стоял, глубоко вспарывая рыхлую землю. Джемма не всматривалась – не было времени, – просто прицелилась в спину и выстрелила… Но оно даже не заметило серебряной пули, впитавшейся в черную пузырящуюся кожу.
Между тварью и Доу было метра три, и Джемма кинулась наперерез в тот момент, когда тварь развернулась к нему. Она оказалась у нее на пути, снова выстрелила и позволила сбить себя с ног. Тяжелое тело повалило ее на землю, но Джемма сгруппировалась, не давая вцепиться в себя зубами – человеческими зубами.
Их лица оказались друг напротив друга. Джемма ухватила монстра за шею: вцепилась пальцами во что-то под подбородком, несколько раз выстрелила ему в горло. Одна из пуль прошила щеку, и близость выстрела обожгла лицо. Все звуки исчезли: их заглушил сплошной звон перепонок. Рваная дыра от пули запузырилась чернотой. То, что когда-то было человеком, беззвучно захрипело – гниением, холодом и черной вспененной слюной. Из разинутого рта на руки Джеммы вывалился черный длинный язык. Она дернулась назад, отпуская то, за что держала тварь под горлом, – ткань, это была ткань, в глаза бросился какой-то символ – и Джемма наконец отшвырнула тварь ногами. Тут же выстрелила снова, но существо уже пришло в себя – и длинным, быстрым прыжком отскочило в сторону. Следующий выстрел догнал только спину, но и его поглотили пульсирующие переплетения влажной кожи. Еще один молниеносный прыжок, промах, прыжок, попадание – и Джемма потеряла тварь из виду. Она тут же рванулась на колени, чтобы подняться и бежать наверх, к плотине, – наверное, Кэл уже подоспел, наверное, ничего плохого не случилось, наверное…
Купер стоял в двух шагах от нее, держа в руках оружие. Целый. Напряженный, взвинченный – ни следа жуткого равнодушия.
– Где другие? – спросила Джемма сквозь тяжелое дыхание.
– Ты цела, Роген? Другие кто?
– Другие твари, Купер, – Джемма рывком поднялась на ноги. В ушах продолжало звенеть, но уже не так громко. – Черт, что ты там делал? Ты стоял как вкопанный!
– Что? Я…
Из-за деревьев, с той стороны, куда убежала тварь, вынырнул Кэл и тут же покачал головой. Не догнал.
– Слишком быстрый, – Кэл поморщился. Пучок на его голове растрепался, и теперь светлые волосы падали на плечи. – Всадил несколько пуль, но эта черная слизь поглотила их, как желе. Но у тебя получилось его ранить, думаю, смогу выследить. Ты как?
– Надо стрелять в лицо, – вместо ответа сказала Джемма. – Оно чувствует, только когда попадаешь в человеческую часть. Так что за чертовщина была наверху, Купер? – Она взмахнула рукой. – Когда я поднялась, там была уйма этих ублюдков!
Если все стоят тут живые, значит, монстрический зверинец разбежался, но у Джеммы все еще стучал пульс в висках, а перед глазами застыла картина: Купер в молчаливом окружении извивающихся тел.
– Она была одна, – неуверенно оглядев ее, сказал Купер. – И вы отвлекли ее на себя.
– Чего? Их была целая куча, твою мать, и ты стоял там, просто стоял и… Чего? – оборвав себя, снова спросила Джемма. Она оглянулась на Кэла, затем на Доу. – Вы видели других? Там, на плотине? Кто-нибудь появлялся?
Ей не могло показаться. И она не сошла с ума. Но, возможно, это место хотело, чтобы она сошла.
– Только та, что кинулась на Сайласа, – подтвердил опасения Джеммы Кэл. – Больше никого. Купер, откуда она взялась?
Да, Купер. Джемма сжала пистолет. Расскажи-ка. Откуда она взялась.
– Я собирался спускаться с плотины, когда услышал шорох в зарослях. – Купер устало убрал пистолет в кобуру, и Джемма едва удержалась, чтобы не отвесить ему пинка. Сколько секунд уйдет на то, чтобы достать его обратно? На одну больше, чем нужно. – Оно появилось откуда-то из высоких корней и… просто смотрело на меня. Я побоялся, что, если двинусь, оно нападет. Вы, – он посмотрел на Джемму, – пришли почти сразу.
Их было множество. Шесть, девять, может, даже больше, и он стоял там и смотрел на них, пока они корчились на земле!
– Я услышал окрик, обернулся… Роген быстро среагировала. Монстр бросился к ней, а остальное вы видели.
Он бросился не к ней. Он пролетел мимо, словно даже не заметил, и сразу помчался к Доу. «Что за избирательность в меню?» – подумала Джемма, но вместо этого сказала:
– В него попадают пули, – она уставилась на свои руки. Все они были в черной дряни, но на этот раз по-настоящему. Она была ледяной и жгла кожу холодом, но, вместо того чтобы вытереть ее об одежду, Джемма мрачно перезарядила пистолет. – У него есть тело. Вполне физическое. Значит, его можно убить.
Кэл сказал, что может его выследить. Джемма посмотрела на него, и он, как обычно, кивнул.
– И чем бы оно ни было сейчас… – Она посмотрела в сторону, где скрылось существо. – Все, что умирает, после смерти возвращается в свою исходную форму.
– Роген, ты уверена, что…
– Найдем его и прикончим, – отрезала Джемма. – А там и узнаем, что оно такое.
Окно оказалось прямо за Мойрой, но, вместо того чтобы обтекать ее, делая силуэт черным, серый дневной свет заливал все вокруг, заставляя ее сливаться с комнатой. Норман несколько раз моргнул, и, когда наконец увидел все четко, оказалось, что она стоит склонившись над кроватью. Но испугаться Норман не успел.
– Не стой столбом, – глухо сказала она, даже не поворачиваясь. – Иди. В комнате, в ящике комода. Коричневый горшок с крышкой.
– Простите? – растерянно вырвалось у него.
– Ты что, дурак? Горшок! – недовольство сделало ее голос громким. Киаран, впрочем, не проснулся. – Принеси мне его.
Кэл бы сказал ему: достань пистолет. Возьми его крепко и уверенно, двумя руками. Сними с предохранителя. Прицелься. И не спускай с нее дула, пока кто-нибудь не придет.
Вот что было бы правильным. Вот как работают агенты Управления. Они не оставляют важные записи на столе, и не бросают своих без присмотра, и не совершают таких глупых ошибок.
Мойра обернулась на него. На лице у нее было написано сердитое нетерпение.
– Ты прекрасно знаешь, – сказала она, – что ничего я ему не сделаю. Принеси ты уже горшок!
И уж конечно, не верят на слово язычникам.
Но Мойра была права: он прекрасно знал. Если бы она хотела им навредить, у нее была уйма шансов. Если бы она не хотела помочь – она бы не давала Норману подсказок.
И поэтому он послушно вышел в коридор и толкнул дверь ее комнаты. Здесь стоял прежний запах пыли и пустоты и почти ничего не изменилось с прошлого раза. И тем не менее без Мойры внутри она казалась иной: взгляд Нормана сам собой начал цепляться за углы и детали, пока не остановился на знакомом портрете девушки над кроватью.
Художник изобразил ее с развевающимися на ветру волосами, темно-русыми, оттеняющими светлые глаза. На заднем плане Норман различил запряженный лошадью кеб, неопрятного извозчика, толстую старуху за уличным прилавком, рыже-красную кирпичную стену дома. Задний план был размыт, но на переднем воображение художника не упустило даже смятые газеты и мусор, гонимые ветром по булыжной мостовой. Уличный свет каждое утро становился все тусклее и тусклее, но пока он еще мог пробиться сквозь пыльное окно и выхватить серьезный, прямой девичий взгляд.
– Я сказала, горшок! – раздался голос Мойры, и Норман от испуга подался назад, одновременно разворачиваясь к двери. Но нет – на пороге ее не было. – А ты, видимо, решил прикорнуть?
– Ищу! – сказал он, возвращаясь к поискам.
Один из ящиков был выдвинут. Норман робко шагнул к комоду. Там лежало что-то укрытое в грубую холщовую ткань. Норман оглянулся на дверь и подошел еще ближе. Один из краев ткани был смят – и из-под него, словно почерневшая кость из-под снятой кожи, торчало железное дуло ружья. Небольшая, грубо сделанная коричневая жестянка с крышкой лежала рядом.
Когда он вернулся в комнату, Киаран так и не проснулся, хотя обычно спал чутко. Мойра так же стояла над ним, но смотрела за окно и по-прежнему не думала оборачиваться.
– Что это? – спросил Норман, подходя к ней и передавая жестянку.
– Кое-что, чтобы он чувствовал себя лучше.
– Он… не просто спит?
Мойра глянула на него так уничижительно, словно он был самым беспросветно глупым человеком во Вселенной. Норман не оскорбился – он часто себя так ощущал. И сейчас, пока она отвинчивала крышку, тоже, потому что неожиданно вспомнил:
– Мойра… Он аллергик, ему многое нель…
– Хватит, – отмахнулась она и взяла с подоконника оставленное кем-то – Норман был уверен, что Джеммой, – блюдце. – Будет он мне тут рассказывать…
Она раздраженно отряхнула блюдце и щедро отсыпала туда из банки – оказалось, какого-то толченого порошка. Повеяло трупным запахом. Норман машинально прикрыл лицо рукой и поморщился:
– Это…
– Боярышник. Немного защиты вам всем не повредит. Держи, – она всучила ему блюдце. – Завари ему, как проснется. Пусть выпьет. Вреда не будет.
Норман смотрел на блюдце в своих руках. Боярышник. Конечно. Его часто использовали в ритуалах, где требовалось восполнение энергии: он действовал как щит, отторгая порчу и негативные искажения. Пахло скверно, но Норман где-то читал, что при цветении боярышник и вправду пахнет совсем как труп. Возможно, из-за этого в некоторых культурах считалось, что кусты боярышника растут на границе миров – живого и мертвого.