Вокруг поднимался спор – разбухал, как ядовитый ядерный гриб, вместе с напряженными голосами. Джемма видела Купера только краем глаза – она не стала выдавать себя взглядом, чтобы ее подозрения не пустили ток по и без того наэлектризованному воздуху. Он стоял в углу, и силуэт его оброс темнотой. На периферийном зрении он возвышался над головами остальных сотканной из теней фигурой. Молчаливой и наблюдающей. Джемма вонзила ногти в ладонь.
– Заканчивай защищать их, Норман.
Все внутренности налились тяжестью. Их сдавливало знакомое ощущение, пришедшее за ней из леса, из снов, из череды кошмаров.
– Черт, я не их защищаю, я…
Прямо сейчас, стоя среди своих, Джемма… боялась?
– Да ну, библиотекарь? Разве это не то, что ты делаешь всегда?
Это был страх?
– Прекрати это! Разговаривай нормально или…
– Или что?
– Зря вы ссоритесь, – сказал Купер, и голос его Куперу не принадлежал. Но никто этого не заметил.
– Нет, давай! Или что ты сделаешь, Эшли? Ты вообще можешь хоть что-то сделать?
– Кэл, он не в себе. Это уже переходит все…
Джемма не могла двигаться, но заставила себя перевести взгляд на Купера. Он не смотрел на нее, разглядывая остальных. Нет, не просто разглядывая. Он играл с ними. Наблюдал, как они грызутся. Медленно сводил их всех с ума.
– Эту печать с самого начала нельзя было рисовать! Особенно не посоветовавшись с нами!
– Очнись! Кто-то стер ее! И знаешь, что самое паршивое, идиот? Это мог быть даже ты, потому что ты явно покрываешь бабку, которая темнит!
– Ты сам себя слышишь?!
Мурашки побежали у нее по шее. Фокус поплыл, изменяя не только Купера, но и комнату вокруг: углы потемнели, свет потускнел, черты лица Купера стали четче, острее, вывереннее, как картинка. Воздух вокруг словно поплыл от напряжения – или у Джеммы от долгого отсутствия сна начались галлюцинации. «Подождите, – хотела сказать она, – очнитесь. Вы не видите, что происходит?» Но страх не давал ей заговорить. Пригвоздил ее к полу. Казалось, если она посмотрит вниз, то увидит ноги, превратившиеся в камень.
– В одном Сайлас прав. У Мойры явно есть ответы. Может быть, пора спросить о них напрямую.
Словно в ускоренной съемке, серый день за окном начал наливаться темнотой, наполняя комнату тенями.
– Так ты от нее ничего не добьешься!
Свет не зажегся – нечему, нечему было зажигаться! – и оставил их всех в темноте.
– Значит, ты меня недооцениваешь.
День превратился в вечер.
– Господи, Кэл! Ты серьезно собрался ее пытать?! Она человек! Мы не трогаем мирных людей!
И очень скоро превратится в ночь.
– С чего ты взял, что она мирная?
«Вам нужно посмотреть, – почему-то очень спокойно подумала Джемма. – Нужно перестать спорить, и тогда вы увидите».
– А у тебя есть доказательства обратного?
«Но пока он тут, он не даст вам этого сделать».
– Ты не видишь ничего, кроме заговора вокруг! Они здесь явно под властью какой-то силы, но ты даже не хочешь разобраться какой! Ты сначала помешался на том, что Джемма одержима, а теперь переключился на Киарана! Вы не можете остановиться на минуту и попробовать взглянуть на ситуацию шире?!
– О, прости, что мы смотрим на ситуацию недостаточно широко, библиотекарь! А не ходим и не трясем листочками, которые все равно нам ничем не помогают!
Доу резким злым движением смахнул записи Нормана со стола. Листы – распечатки, записи Купера, какие-то вкладыши – поднялись в воздух и начали медленно опускаться. Слишком медленно.
– Пока мы заняты расследованием, ты только и делаешь, что ноешь! Ноешь и копаешься в бумажках!
Свет замигал, но никто не обратил внимания. В лицо подул ледяной ветер, хотя все окна были закрыты. Впрочем, Джемме показалось, что и окон больше не было. Ничего не было – только разруха и тлен вокруг. Но остальные пребывали в Его иллюзии, погруженные в лихорадочную, больную ссору.
– Ты игнорируешь все, что выбивается из твоей стройной версии!
Джемма открыла рот, но не смогла выдавить ни слова.
– И что же я игнорирую?! Расскажи же мне!
– Ты все время твердишь, что это дух! Хорошо, Доу, хорошо! Тогда откуда он берет силы? Любая сущность должна восполнять потраченные запасы энергии после всплесков воздействия!
Купер слегка наклонил голову, наблюдая за происходящим абсолютно без выражения.
– Ты издеваешься?! Вариантов полно! Дети, туристы, пропадающие тут столетиями люди!
Лицо его было пустым.
– Прекратите это немедленно.
Будто кто-то забыл приклеить на него человеческие эмоции.
– Заткнись, Кэл! Я не собираюсь прекращать! Вы оба не хотите слушать ничего, что рушит ваши попытки получить простой ответ!
Купер начал поворачивать голову в сторону Джеммы. Не спеша – он никуда не торопился. У него было все время мира – он сам был и Временем, и Пространством. Страх забрался Джемме в легкие, мешая дышать.
– И вы называете себя агентами?!
С Его подбородка медленно стекала черная капля.
Все оледенело, покрылось морозной коркой, оставляя только пульсирующее желание убежать.
– Там, за окном…
– Норман, я предупредил тебя.
И, когда он посмотрел на нее, Джемма захотела шагнуть назад – мечтала об этом, просила об этом, – но каменные ноги не послушались. Каменный страж не может бежать – он врос в землю, чтобы выстоять тысячелетия, а потом быть разрушенным.
– Посмотрите…
– Господи, Махелона, прекрати этот цирк. Твой командный голос не работает!
Купер поднял руку и, не глядя, провел по линии челюсти, стирая вязкую черноту. Под его пальцами она исчезла. Потом он дотронулся до своего лба, и чернота поползла по его переносице.
– Послушайте же.
Он продолжал смотреть на нее, и под этим взглядом Джемма больше не могла дышать. Вся она – ее легкие, сердце, кровь в ее венах – все это превратилось в камень.
А затем Вселенную расколол грохот, Его взгляд исчез – и Джемма снова могла дышать.
Она сделала глубокий судорожный вдох, хватаясь за спинку стула и заново ощущая каждую мышцу в своем теле. Голова кружилась, но она смогла сосредоточиться на кувшине, который прокатился мимо ее кроссовок и ударился о ножку комода.
Это был Блайт – почему-то он оказался у окна, с трудом держась за подоконник. Он тяжело дышал, волосы прилипли ко лбу из-за испарины. Видимо, медленно сообразила Джемма, он дотянулся до стола и сбросил с него кувшин.
В воцарившейся тишине Блайт выдавил:
– На улице…
Норман потянулся к нему:
– Что случилось, Киаран?
– На улице, – еле слышно повторил Блайт, – посмотрите на улицу.
31. Кто-то уже стучит изнутри
Кэл вышел на порог первым.
Они собирались у крыльца, как будто их сюда что-то тянуло. Не было на их лицах уверенности, присущей разгневанной толпе, – слишком много растерянности.
Кэл встал на ступенях, наблюдая, как они обступают дом. Больше напуганные, чем злые. Но для того, чтобы превратить страх в ярость, требовалась всего одна спичка. Кэл понимал, что именно это идущий впереди толпы Йен и собирается сделать. Поджечь спичку.
– Дай мне разобраться, – не поворачиваясь, сказал он Джемме. – Не вмешивайся.
Здесь была почти вся деревня – множество людей, сейчас казавшихся Кэлу одинаковыми. Он не мог узнать никого, даже тех, с кем разговаривал и общался: все они сливались, превращаясь в толпу силуэтов. Только Йен, остановившийся перед ступенями крыльца, отличался: уверенность выделяла его лицо, делала его четким. Кэл смотрел на него и видел – этот человек знает, что он знает, где он и зачем пришел.
Его голос гулко разнесся над толпой, когда он заговорил:
– Вы приехать сюда, чужаки.
Он действительно злился. Это не было игрой.
– Разнюхивать тут. Шастать тут. – И после паузы сказал то, зачем пришел: – Поджечь мой дом.
Испуг и непонимание толпы начали медленно превращаться в угрюмость. Потому что именно для этого Йен их и привел. Конечно, подумал Кэл, оглядывая ближайшие лица. Примерно этого он и ожидал.
– Моя дочь пропасть, когда вы появиться тут…
– Мы не поджигали ваш дом, Йен, – оборвал его Кэл. – Кому, как не вам, знать об этом. Потому что вы сделали это сами.
– Что за чушь!..
– Потому что вы не можете позволить никому узнать ваши секреты, верно, Йен? – Кэл равнодушно сунул руки в карманы куртки, словно ему плевать, что он стоит перед разъяренной толпой. Но было и кое-что, скрытое от глаз: у его куртки были очень глубокие карманы… В которых легко спрятать пистолет. – Так что вы там скрываете? В своем доме?
– Вы украсть! – Йен разъяренно повысил голос, но на этот раз Кэл отчетливо уловил в его ярости фальшь. – Мою дочь! И обвинять меня!..
Голос Кэла с легкостью перекрыл фальшивую злость Йена:
– Вы привезли этих людей сюда для какой-то цели, – звук ударился о толпу, как о стену, возвращаясь к нему волной. – Для какой, Йен? Что вы нашли здесь, в Слехте, ради чего построили здесь деревню?
На лице Йена заиграли желваки. Он смотрел снизу вверх – Кэл на ступенях возвышался над ним и знал, точно знал, что это еще больше его злило.
– Потому что я ищу здесь ответ именно на этот вопрос.
Йен подался вперед, напирая на него:
– Вы ответить за мой дом. И за мою дочь!
И это движение дало разрешение остальным: оно подтолкнуло людей вперед, заставило их, не понимающих ни слова из разговора, что-то выкрикивать на ирландском. Для того чтобы страх толпы превратился в ярость, требовалась всего лишь одна спичка.
– Эй, эй, – тут же вспыхнул гневом голос Джеммы справа от него, – шаг назад, понятно? Доу, уведи остальных в дом!..
Джемма готовилась дать отпор – Кэл не хотел ее расстраивать, но шансов у них было немного, – однако ее решимость вместе с голосом потонула в оглушительном звуке выстрела.
Стрелял не Кэл – выстрел раздался откуда-то из-за спин людей.
Он вспорол волну враждебности, перетянул внимание на себя – толпа заволновалась и отх