Против воли Кэл спросил:
– В чем Норман был прав?
Ему не стоило спрашивать. Ведь Киаран не ошибся: иногда Кэл не слушал специально, и причин на это было полно. Он не слушал, потому что было не время; не слушал, потому что не доверял; потому что знал, что услышанное только еще больше запутает голоса в голове; не слушал, потому что Киаран…
– В том, что вы пытаетесь найти быстрый, готовый ответ, который решил бы все ваши проблемы, – ответил тот. – Но когда такого нет, вы все… просто беситесь. Не пытаетесь разобрать вопрос. Не пытаетесь разглядеть каждый элемент в отдельности, чтобы уравнение сошлось. Все, что вы делаете, – ищете цель для того, чтобы выстрелить.
Вот. Вот почему он его не слушал.
Открывая рот, этот парень всегда переворачивал все вверх ногами. Каждый раз. Каждый раз – «но для меня все равно наоборот», «это работает в обе стороны» – простой и очевидный мир, каким его видел Кэл, глазами этого невыносимого мальчишки оказывался вывернут на чертову изнанку.
– Уравнение, – повторил Кэл.
Киаран добавил намного тише:
– Это не моя метафора. Это мистера Эшли.
– И чем мне это сейчас поможет? – спросил Кэл. – Ваше с Норманом «уравнение»? Ничем. Так что мы закончим этот разговор в доме. Поднима…
– Вы неправы. И вы даже не видите, что вы можете быть неправы. – Мы поговорим об этом на ходу. Блайт, у меня заканчивается терпение.
Киаран наконец встал, но не сделал ни шагу вперед. Кэл был близок к тому, чтобы действительно закинуть его на плечо: промедления Блайта начинали действовать ему на нервы.
– Если нас изначально привели сюда специально, – упрямо сказал тот, не сходя с места, – Зачем ему… Повелителю Холмов, Кром Круаху, я не знаю, как его называть, – зачем ему показывать вам именно мои следы? Именно сейчас?
Он указал рукой на отпечатки на снегу, часть из которых уже была затоптана Кэлом.
– Почему именно мои? – повторил Киаран. – Вы сказали, с вами были мистер Эшли и мистер Купер. Почему не их?
Похожий вопрос задавал себе и Кэл – и именно он не дал ему обвинить Киарана во лжи. Об этом он говорить не стал. – Может быть… Может быть, потому, что ему нужно, чтобы вы меня подозревали. Или убили. Но еще… Я все время гадал, почему миз Роген подозревает, что одержим именно мистер Купер, а не кто-то другой?
Кэл не ответил, на этот раз разворачиваясь к нему всем телом. Была ли это школа юных аналитиков имени Нормана Эшли или логика Киарана тоже лежала совершенно в другой плоскости, нежели его? Или все это было умелой вязью манипуляции? – В конце концов… Почему дух выбрал лицо мистера Купера, чтобы связаться с миз Роген? Они же не были знакомы. Почему не мистер… Я не помню, как его зовут, – сбился он.
– Брайан Суини, – машинально подсказал Кэл.
– Так почему не он? – Киаран взмахнул рукой, заостряя разговор на этом вопросе. – Не мистер Суини?
– К чему ты ведешь? – спросил Кэл.
– Господи, вы… – Киаран покачал головой, но Кэл так и не понял, почему тот негодует. – К тому, что причина – это половина решения, мистер Махелона. Если мы исключаем возможность знакомства миз Роген с мистером Купером, исключаем возможность, что мистер Купер мог ей понравиться с большей вероятностью, чем мистер Суини, – что остается? Что особенного есть в мистере Купере, но нет в мистере Суини?
«Посмотри, как стелет, – тихо зашевелился тонкий голос подозрения, – какой прекрасный способ тебя отвлечь».
– Мистер Доу считает, что дух притворялся мистером Купером, чтобы заманить миз Роген на свою сторону, о… очаровать ее? И вселиться в нее. Но тогда зачем жители дали нам найти настоящего мистера Купера? Ведь одно совсем противоречит другому. Это подрывает ее доверие к мистеру Куперу из ее видений.
Кэл молча перевел взгляд на следы. Вот они, стоят тут. Разговаривают, вместо того чтобы как можно быстрее возвращаться в деревню, где осталась Джемма. Вот он, Кэл. Позволяет мальчишке рассуждать и послушно слушает его рассуждения, вместо того чтобы окончательно перестать верить ему на слово.
«Смотри, он задерживает тебя специально», – продолжал шептать голос.
– Мистер Купер снился миз Роген с тех пор, как мы нашли настоящего? – Киаран спросил громче, словно почувствовав, что теряет его внимание. – Кажется, нет?
Кэл кивнул.
– То есть дух прекращает являться после того, как нашелся реальный мистер Купер. Как мы выяснили, он может. Но не делает. Это тоже часть уравнения. Это, как сказал бы мистер Эшли, стоит в скобках. Понимаете?
– Нет, – честно ответил Кэл, но Киарана это не смутило:
– Но разве вы не видите… Если продолжать логическую цепочку, разве вам не кажется, что именно этого он и хотел? Хотел, чтобы мы нашли мистера Купера. В нужное время, в нужном месте. Специально. А значит, ему нужно, чтобы миз Роген и мистер Купер встретились. Значит, ему нужно, чтобы она в нем сомневалась. Чтобы считала его врагом. Зачем ему это? Может ли он как-то усилиться, как-то упрочить свое положение, если мистер Купер и миз Роген встретятся?
Кэл хотел ответить: нет, все слишком заумно, слишком долгоиграющий план.
Кэл хотел ответить: нет, Норман слишком тебя запутал.
Кэл хотел ответить: прекрати заговаривать мне зубы и поднимайся.
Кэл хотел ответить…
– Да, – чувствуя, как тяжесть опускается на плечи, ответил Кэл. – Да, может.
– Ему снится сон, – бессвязный шепот начал исчезать в свисте ветра, ревевшего в гневе из-за того, что не мог до них добраться. – Ему снится один и тот же сон – о времени, когда зима была бесконечной. О времени, когда холмы раскрывались, о песнях и нарушенных обещаниях… Ему снится сон, и он не может о нем рассказать, потому что нарушит обещание. О, в этот раз Он сделал все правильно. Он не повторит ошибку со мной. Он не даст зайти в дом за картечью. Он закрутит время, и оно потечет наоборот.
Лицо ее, лицо мертвого человека, молодое лицо, старое лицо, несуществующее лицо – испугало Нормана, и он попытался отшатнуться, но она удержала его за руку.
– Ему снится сон, – торопливо продолжила она. – Сон о кругах и свечах, сон о воинах и мертвых зимах. В его сне – глубокие холмы и вереницы огней. В его сне люди поют, и это единственный сон, который Он не хочет видеть. Но, засыпая, ты умираешь, а по ту сторону холмов почти невозможно утаить правду.
Внутри Нормана начал подниматься ужас. Будто дождавшись этого, Мойра улыбнулась страшной улыбкой тлена и смерти:
– Я расскажу тебе последний секрет, умный мальчик.
– Подождите, стойте…
Она держала его локоть вывернутым.
Купер бы никогда не позволил захватить себя так легко.
– Роген! Вы не можете…
Сквозь куртку она чувствовала, как от него идет ледяная стынь. Мороз прошивал ее там, где они соприкасались: ладонь горела, и его локоть, прижатый к ее животу, заморозил кровь и раны.
От людей не может исходить такой замогильный холод.
– Роген, – сказал Доу очень спокойным голосом – таким, каким в жизни с ней не разговаривал. – Джемма Роген, посмотри на меня.
Джемма и правда посмотрела: ей нужно было держать с ним дистанцию, если она хотела контролировать происходящее. Нельзя была подпускать его близко. Доу мог оказаться рядом моментально, одним прыжком – или еще быстрее, если он и вправду двигается быстрее человека.
– Роген, – повторил Доу, медленно поднимая руки. Таким жестом успокаивали диких животных. Мысль показалась ей истерически смешной. – Успокойся. Не делай глупостей. – У него плохо получалось заговаривать зубы, но ему нужна всего лишь лишняя секунда. Джемма ухватилась за эту мысль, не давая себе отвлечься. – Положи пистолет. Хочешь связать его? Я свяжу его. Но отложи пушку.
Откровенная ложь. Он же не думал, что она поверит?
– Еще одно движение, Доу, и я вышибу ему мозги, – предупредила Джемма, с силой вжимая дуло в висок лже-Купера.
Доу замер, словно статуя, только взгляд бегал между Джеммой, пистолетом и Купером. Вымеривал траекторию. Черт. Кухня была маленькой. У него преимущество.
– Если ты будешь вести себя благоразумно, – сказала Джемма, чувствуя, как сердце бьется где-то внизу, словно упало в пустой желудок, – то никто сегодня не умрет. Мы просто решим с Купером пару вопросов. Окей?
Ложь за ложь. Они оба знали, что ни один из них не говорит правду.
– Хорошо, – все равно медленно, явно растягивая время, согласился Доу. – Хорошо, идиотка. Но если ты хочешь решить с ним свои… вопросы, то тебе не нужен пистолет.
– Отходи к стене, – сказала Джемма. – Ну же, Доу! Я сказала, отходи к гребаной стене! Да, вот так. А теперь встань на колени на пол, и руки перед собой.
– Роген…
– На колени и руки на виду!
Черт. Джемма представляла, как Доу сейчас видит ее со стороны: сумасшедшая, размахивающая пистолетом, взявшая в заложники двух агентов. Будь она на его месте, она бы первая себя оглушила. Черт.
Но у Джеммы не было выбора. Доу придется перетерпеть. Ей было необходимо держать его под контролем и ограничить его передвижения, иначе все зря. Но взгляд, которым он на нее смотрел… Если что-то пойдет не так, если она не докажет, что эта тварь притворяется, ее вовек больше не развяжут.
Черт!
– Просто сделайте так, как она сказала, – как сквозь вату, услышала она голос лже-Купера. – Я буду в порядке. Доу. Давайте.
«Сосредоточься, – сказала она себе, глядя, как Доу медленно опускается на пол, не сводя с нее глаз. – Если что-то пойдет не так, это уже не будет иметь значения. Вы вряд ли выберетесь отсюда живыми». Когда Доу сел, она торопливо одной рукой обшарила бока и карманы лже-Купера. Пусто.
– Снимай куртку, – сказала она. – Я хочу видеть твои руки. По одной руке за раз, понял?.. Доу! Не заставляй меня делать то, что не понравится нам обоим!
Доу вернул руки на уровень колен.
– Помнишь, Доу? – спросила она, стаскивая куртку Купера. Та сползла на пол им под ноги. – Все, что умирает, после смерти превращается в свою исходную форму.