— Эй, милашка, иди ко мне. Я щедро тебя угощу.
Я обернулся и увидел, как жадно потянулся пьяный вояка к прелестям Софи, но тут же струя пламени, которую выдохнула Софи, словно дракон, ударила по наглой лапе. От боли в обожженной конечности солдат закричал, а Софи схватила с соседнего стола кувшин с морсом и выплеснула на кричащего. Еще пять солдат поднялись из-за стола, видимо, они не поняли, почему их товарищ валяется на полу мокрый и скулит от боли. И снова Софи опередила меня: она широко развела руки в стороны и зажгла по лепестку пламени над ладонями. Солдаты немного поругались сквозь зубы, но конфликт на этом был исчерпан.
Ситуация повторилась, но вместо Зои со мной была Софи. И насколько разительно отличается поведение девушек! Я немного поразмыслил и пришел к выводу, что мне гораздо больше по душе поведение Зои – дать мне разобраться с проблемой, при этом незаметно, можно сказать, изящно помочь. Но сейчас со мной не Зоя, а Софи. И либо я принимаю её такой, какова она есть, с пламенным темпераментом, переменами в настроении и прочими особенностями, либо остаюсь без самого близкого союзника.
— Софи, ты сама, как дракон, огнем дышишь! Впервые такое вижу, – восхитился я, когда мы были в нашей комнате.
— Довольно редкий трюк. Только те, у кого сродство с огнем выше девяноста, могут использовать его без последствий.
— Выглядело эффектно.
— Эффектно, но неэффективно... Огненным дыханием можно только таких дураков пугать, для чего—то более серьезного оно не годится.
***
На пятый день пути мы остановились в очень большом трактире "Память Севера" на окраине Кайтриха. Низкорослый широкоплечий бородатый хозяин встретил нас очень радушно прямо у входа, словно специально ждал нас:
— Проходите, гости дорогие! Мы очень рады вас видеть, сегодня у нас выступает знаменитый иностранный бард. Проходите, присаживайтесь за стол и послушайте его замечательные песни.
Я хотел сказать, что нам нужна комната, но хозяин отвлекся на следующего посетителя. Мы вошли в необычно длинный общий зал, ярко освещенный в одном конце и затемненный в другом. Зал был плотно уставлен небольшими столиками, за которыми было полным-полно посетителей.
Пока мы проходили к свободному столу, зазвучала музыка очень странная, непривычная, но в тоже время мелодичная. Я повернул голову в сторону освещенной части помещения, где магические фонари эффектно подчеркивали фигуру стоявшего на возвышении барда с лирой в руках.
Я застыл в недоумении, так как то, что я видел, не соответствовало тому, что я слышал – бард проводил рукой по струнам лиры, но звучали две гитары. Я непонимающе хлопал глазами, пытаясь понять, что происходит, и тут до меня дошло, что нужно взглянуть магическим зрением. Инструмент в руках музыканта оказался сложнейшим артефактом, нестерпимо сверкающим от переполнявшей его энергии так, что глазам было больно смотреть. В боевых артефактах капитана Семенова во время битвы на поле графства Маровак энергии и то было меньше.
Но меня ждал еще второй и более сильный шок – чуть за спиной музыканта порхал магический фамильяр. Разумная фея-фамильяр у барда, выступающего в придорожном трактире — это что-то невероятное! Да за возможность получить такого фамильяра многие маги разбились бы в лепешку.
— Эй! Садитесь уже, мешаете смотреть! – зашикали на нас соседи. Я повернул голову и взглянул на Софи. Судя по ее ошарашенному виду, она тоже рассмотрела выступающего магическим взором. Мы сели за столик, а бард запел негромко и с легкой хрипотцой.
Близки на расстоянияхИ искренны в сердцахДруг другу доверяяИное неважноМы разделим всё пополамНаша жизнь принадлежит намПоверь всем моим словамИное неважноВ тебе есть всё, что я искалКаждый день с тобой что-то далИ всегда мне напоминалИное неважно
Из лиры зазвучали новые, неведомые инструменты. Они звучали громко, агрессивно, но при этом музыка проникала прямо в душу и находила там отклик. Голос стал громче, плотнее и объёмнее.
И не важно, что плетутМне неважно и давно, у—оу!Всё равноБлизки на расстоянияхИ искренны в сердцахДруг другу доверяяИное неважноИ не важно, что плетутМне неважно и давно, у—оу!Всё равноМы разделим всё пополамНаша жизнь принадлежит намПоверь всем моим словамИное неважно...[1]
Какая необычная музыка! Я и представить не мог ничего подобного. В этих странных словах не было привычной стройности и повествовательности, но эффект оказался просто невероятным.
К нам подошла девушка из обслуги трактира, ей пришлось постараться привлечь наше внимание, чтобы мы сделали заказ.
Началась еще одна песня, отличная от первой, но в то же время похожая по мелодике. Голос певца зазвучал по-другому, выше и пронзительнее. Когда и эта песня отзвучала, бард присел отдохнуть, а по залу пошли три очень красивые девушки, одетые в наряды на грани приличия. Они держали в руках коробки, куда посетители кидали монеты. Я тоже кинул серебряный.
Кто-то из посетителей решил, что можно ущипнуть одну из девушек за мягкое место, но он жестоко ошибся. Грубияна тут же поразил несильный разряд молнии, поставивший его волосы дыбом. Обойдя зал, девушки подошли к сцене и встали рядом с ней. Зазвучала следующая песня, на этот раз мелодия была медленной и лиричной. Девушки плавно двигались в такт музыке и подпевали на припеве, выстраивая красивое многоголосье. Фея, державшаяся до этого по возможности незаметно, выпорхнула вперед, и над сценой появились иллюзии, демонстрирующие картины из песни.
Бард и его группа поддержки исполнили много песен, и все они были нам незнакомы. Девушки еще несколько раз проходили по залу, собирая богатый урожай, видимо необычное представление пришлось публике по душе. А я все это время гадал, как так получилось, что маг с очень редким фамильяром и три волшебницы были заняты развлечением простого народа в трактирах.
Бард поблагодарил публику за внимание и начал прощаться, несколько человек стали настойчиво просить исполнить что-нибудь знакомое, например, балладу.
Бард посовещался с группой поддержки и заиграл еще одну незнакомую мне песню. Но, судя по одобрительной реакции, посетители получили, что просили. Свет потускнел, и стало как будто бы уютнее. Зазвучала мелодия, словно принесённая ветром из далеких земель. Фея облачила барда в иллюзорный дорожный плащ, и голос певца заполнил собой трактир.
В земле, где тени сплетают ночь,Где звезды светят нам вновь и вновь,Одинокий всадник идет сквозь мглу,По пути, что не пройден никем до него.О, земли дальние, мысли вольные,Ветры, что несут его песнь.Сердце его – огонь, путь его – долг,В мире, где судьба – лишь тень.
Он шел сквозь бури, сквозь ливни и зной,Сражался с монстрами, и с тьмой.В его сердце – мечта, в его руках – меч,Чтобы мир обрёл покой вечный.О, земли дальние, мысли вольные,Ветры, что несут его песнь.Сердце его – огонь, путь его – долг,В мире, где судьба – лишь тень.И пусть его имя забудут со временем,Но песня живет, не умрет никогда.В сердцах тех, кто мечтает, кто верит, кто ждет,Всадник уйдёт, его дело – живётО, земли дальние, мысли вольные,Ветры, что несут его песнь.Сердце его – огонь, путь его – долг,В мире, где судьба – лишь тень.
Когда последние аккорды стихли, в зале на мгновение воцарилась тишина, а затем раздались громкие аплодисменты. Бард склонил голову в знак благодарности. Одна из девушек вынесла на сцену пустой короб для монет, и музыканты удалились. Посетители начали расходиться, многие кидали в короб монеты. Я решил взять еще вина, сходил к стойке за кувшином и заодно кинул еще одну серебряную монету музыкантам.
Вернувшись за наш столик, я увидел Софи в слезах: она подперла голову руками, уперев локти в стол, а ее плечи сотрясались от беззвучных рыданий. Я наполнил наши бокалы вином и поставил кувшин на стол. Пока бард пел, я не смотрел на Софи, и, похоже, зря.
Поглаживая напарницу по спине, я спросил:
— Ну что ты так расстроилась?
Подняв на меня покрасневшие глаза и сдерживая всхлипы, она спросила:
— А ты знаешь, кто сочинил эту балладу?
— Нет, конечно, я впервые ее услышал, но баллада хорошая, мне понравилась.
— Ее сочинил, – тут она не могла сдержать всхлип и с трудом выдавила, — Ее сочинил мой муж...
— О... я не знал, что у тебя есть муж...
Меня обескуражили слова Софи.
— У меня был муж.
Софи вновь беззвучно зарыдала, опустив голову. Я в задумчивости потягивал вино и ждал, когда она немного успокоится. Вскоре Софи подняла голову, вытерла слезы рукавом и залпом выпила свой бокал.
— Я вдова, Марк. Мой муж погиб, как и тот, о ком написана эта песня.
Я почувствовал, что мне очень не хочется говорить о бывшем муже моей женщины. Да, я уже давно отношусь к Софи не просто как к партнеру или другу, несмотря на все недосказанности и сложности, которые постоянно возникают в наших отношениях. Но ей нужно как-то помочь, возможно, если она выскажет все то, что лежит тяжелым грузом на сердце, ей станет легче. Пересилив свое нежелание, я попросил:
— Расскажи мне об этом.
***
Софи познакомилась с Юлианом Пакран в таверне, где он исполнял известные баллады и песни собственного сочинения. Софи была очарована внешностью и голосом молодого барда. После выступления Юлиан подсел к ней. Его остроумие окончательно покорило Софи. Она потеряла голову, и у них завязался роман.
Вскоре она познакомилась с лучшим другом Юлиана – Сердаром Дулгаром, охотником на монстров. Друзья путешествовали по Андору и Штейнскому княжеству. Сердар сражался с ночными тварями, а Юлиан сочинял песни и сказания о его подвигах. Благодаря этим песням Сердара Дулгара в некоторых деревнях почитали как величайшего героя современности.
Иногда к Сердару и Юлиану присоединялись другие искатели приключений, и их компания на время увеличивалась, но никто не задерживался на долго. Они жили на вознаграждения за головы монстров. Когда заказов не было, Юлиан пел по трактирам. Софи последовала за возлюбленным и стала третьим постоянным членом их компании.