Когда авва Иоанн отходил из этой жизни, отходил в радости, как бы возвращаясь на родину, смиренные братия окружили одр его. Они начали убедительно просить его, чтобы он в духовное наследство оставил им какое-либо особенно важное наставление, которое содействовало бы им на пути к христианскому совершенству. Он вздохнул и сказал: «Никогда я не исполнял моей воли и никогда не учил тому, чего сам прежде не сделал» (Отечник).
Преподобному Никону Радонежскому в предсмертном видении было показано место будущего упокоения его вместе с преподобным Сергием. Перед смертью произнес он сам себе: «Изыди, душа, туда, где тебе уготовано место, иди с радостью, — Христос призрит тебя». (Московский Патерик. М., 1912. С. 30).
Иеросхимонах, служивший старцу иеросхимонаху Иисусу в болезни, тайно, через приоткрытую дверь, смотрел на больного и видел, что, проводив из келлии иноков, старец встал с одра, преклонился на колени посреди келлии и молился со слезами Богу и Пресвятой Богородице, призывая и святых угодников, и часто поминал устроенную им святую киновию и братию. После молитвы он лег на одр и перекрестился. Через несколько минут опять встал с одра и на коленях молился Господу с воздетыми руками. Когда он снова лег, лицо его сияло необъяснимым спокойствием и радостью. Он был уже недвижим, в молчании, но как будто с кем-то душевно беседовал. Вдруг свое молчание он прервал восклицанием: «Благословен Бог отец наших! если так, то уже не боюсь, но в радости отхожу от мира сего!» При этих словах в келлии явился необыкновенный свет, разлилось дивное благоухание и стали слышны сладостные голоса поющих псалом: «я… вступал… в дом Божий со гласом радости и славословия празднующего сонма» (Пс. 41, 5). В эту минуту блаженный на одре своем совершенно обратился лицом вверх, руки сложил на груди крестообразно, и душа его отлетела в небесные обители, куда постоянно стремилась во время своего земного странствия (Соловецкий Патерик. М., 1895. С. 130–131).
Блаженной памяти отец Израиль, монах Черниговского скита, что близ Сергиевой Лавры, за свою истинную монашескую жизнь сподобился блаженной райской кончины, как об этом рассказывает братия скитской больницы. Перед самой смертью он подзывает к себе больничного служителя и с восторженным лицом говорит: «Ах, что я вижу, дорогой брат Василий! Вот в палату входят святители, а за ними великое множество иноков. И какие они все светлые и прекрасные! Вот-вот они приблизятся ко мне. О, какая радость! О, какое счастье!» Брат Василий отвечал: «Батюшка! Я никого не вижу». Когда он и все присутствующие взглянули на отца Израиля, он был уже мертв. В момент смерти он сподобился посещения всех тех святителей и преподобных, к которым прибегал в молитвах всю жизнь, молитвенно призывая их на помощь (Троицкие цветки с луга духовного).
Иеромонах Троице-Сергиевой Лавры отец Мануил, служивший при храме Троицкого подворья, рассказывал: «Однажды меня позвали напутствовать больного старца. Лицо его было светло и приятно, и весь он дышал благочестивой преданностью воле Божией. После исповеди я поспешил приобщить его, так как он был очень слаб, а соборован он был раньше. После принятия Святых Христовых Таин он сделал мне знак, чтобы я подошел к нему. Лицо его сияло светом радости. Когда я приклонил ухо к его устам, он тихо спросил меня, показывая вдаль: “Батюшка! Видите ли вы Ангела светлого, блистающего, как молния?” Я сказал, что ничего не вижу. Он сотворил крестное знамение и скончался» (Троицкие цветки с луга духовного).
Когда старец схимонах Евфимий Глинский приближался к кончине, он просил напутствовать его Святыми Таинствами. Совершали Таинство Елеосвящения и Святого Причащения. По принятии Тела и Крови Христовых он сидел на коечке, мирно ожидая своего переселения в иной мир. Он светло улыбался, но из глаз его падали слезы. Один из братии по своей простоте спросил отходящего старца: «Батюшка, что вы плачете? Разве и вы боитесь умирать?» Старец посмотрел на него с приятной улыбкой и сказал: «Чего мне бояться? Идти к Отцу Небесному — и бояться! Нет, брат, я, по благости Божией, не боюсь. Это слезы радости: сколько лет душа моя стремилась к Господу, а теперь я увижу Его» (Глинский Патерик. С. 243).
Два отшельника жили близ… обители аввы Феодосия в Скопеле. Старец скончался, и ученик его, совершив молитву, похоронил его в горе. Прошло несколько дней. Ученик спустился с горы и, проходя мимо селения, встретил человека, трудившегося на своем поле. «Почтенный старец, — сказал ему ученик, — сделай милость, возьми свой заступ и лопату и пойдем со мной». Земледелец тотчас пошел за ним. Взошли на гору. Отшельник указал крестьянину на могилу своего старца и сказал: «Копай здесь!» Когда тот вырыл могилу, отшельник стал на молитву. Окончив ее, он спустился в могилу, лег над своим старцем и отдал душу Богу. Мирянин, зарыв могилу, вознес благодарение Богу. Сойдя с горы, он сказал себе: «Я должен был бы принять благословение от святых!» Но, вернувшись, уже не смог найти их могилу (Луг Духовный. Творение блаженного Иоанна Мосха. Сергиев Посад, 1915. С. 110–111).
Вот что рассказывали об авве Памво. В час своей кончины он говорил стоявшим около него святым мужам: «С того времени, как я построил себе в этой пустыне келлию и поселился в ней, не помню, чтобы когда-нибудь я ел иной хлеб, кроме заработанного моими руками, и никогда не раскаивался в словах, которые говорил. А теперь отхожу к Богу так, как бы еще не начинал служить Ему» (Достопамятные сказания о подвижничестве святых и блаженных отцов. М., 1845. С. 228).
Не нужно предаваться чрезмерной скорби об усопших
Кому из нас не доводилось терять близких и проливать над их могилами самые горькие слезы? Кто не провожал в иную жизнь отца или мать, сына или дочь, друга или благодетеля? Для всех подобных случаев нам осталось, как драгоценное наследие, Божественное слово Господа и Спасителя нашего, сказанное некогда вдове наинской: не плачь.
В самом деле, в святой вере своей мы обретаем против этой скорби спасительное врачевство.
Ужасает ли смерть при виде умершего собрата нашего? Но в его же руках виден и крест, которым разоблачается тайна смерти, истребляется все, что есть в ней страшного для нас. Святая вера говорит нам, что держава смерти побеждена Крестом Христовым, жало ее притуплено смертью Начальника жизни, что ей оставлена власть только над телом, но узы ее слабы для удержания духа, который, окрыляясь верою, воспаряет к Богу, Который дал его, что гроб христианина есть лестница к небесам, по которой дух его восходит горе — в обители Отца Небесного; что земля приемлет только земное брение для очищения и претворения его в тело духовное и небесное: «Ибо тленному сему надлежит облечься в нетление, и смертному сему облечься в безсмертие» (1 Кор. 15, 53); что могила удержит наше тело только до повеления Господня, до гласа трубы Архангела, — ибо грядет час… «когда мертвые услышат глас Сына Божия и, услышав, оживут» (Ин. 5, 25). Может ли страшить такой враг, который, при всей лютости его, побежден и связан Крепчайшим? Теперь каждый христианин может дерзновенно говорить вместе с пророком: «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной» (Пс. 22, 4).
Страшит ли внезапность смерти при мысли о внезапной кончине почившего? Но Господь Иисус Христос предварил нас об этом: «Не знаете ни дня, ни часа, в который приидет Сын Человеческий» (Мф. 25, 13). «Сами вы достоверно знаете, — утверждает святой Павел, — что день Господень так придет, как тать ночью (1 Фес. 5, 2). Значит, нам давно известно, что каждый день и каждый час нашей жизни может быть для нас последним, что вся жизнь наша есть только приготовление к смертному часу или, лучше, непрестанное ожидание этого часа, что истинное «наше же жительство — на небесах, откуда мы ожидаем и Спасителя, Господа нашего Иисуса Христа» (Флп. 3, 20). Может ли быть внезапной для нас смерть, когда мы, по самому званию христиан, должны ожидать ее каждый час? И как ни неожиданно, по-видимому, постиг час смертный почившего собрата нашего, но если он был к нему совершенно готовым, если он обновлением Вечного Завета с Богом, через покаяние и причащение Тела и Крови Христовой, разрешил себя от всех уз, привязывавших его к миру, то, предавая себя воле Божией, может сказать с апостолом Павлом: «Ибо для меня жизнь — Христос, и смерть — приобретение» (Флп. 1, 21).
Огорчает ли кажущаяся неблаговременность смерти почившего? Но жизнь наша в руце Божией; кто же может неблаговременно восхитить ее из рук Его — Всемогущего? И сама смерть, как и живот, в руце Господа, имущего ключи ада и смерти; может ли неблаговременно прийти она, без ведома Его — Всеведущего? Неизреченная благость, безконечное милосердие, многое долготерпение у Господа, Который, щадя и самих грешников до исполнения последней меры нечестия, может ли не даровать нужного времени жизни верующим в Него и любящим Его? Неисследимая премудрость Божия, все строящая во благое, попустила ли бы умереть кому-либо не вовремя?
Тяготит ли сердце сама разлука? Но из страны чужой не со скорбью, а с веселием провожают на родину; из места изгнания не со слезами, а с радостью возвращаются на свободу. Что же иное земная жизнь наша, как не время пришествия, где мы странники и пришельцы? Что небо, как не родное отечество духа?
Что будущая жизнь, как не свобода духа от земных уз и земных скорбей? И, может быть, почивший собрат наш, достигнув необуреваемого пристанища, сам не восхотел бы возвратиться опять в вечно волнуемое море житейских попечений; узрев небо, не пожелал бы тленной красоты земных благ, которые, подобно красному, но горькому плоду, обольщают только неопытных, но не прельстят того, кому смерть открыла всю их горечь.
Скорбит ли сердце при виде юных, осиротевших безвременно? Но и здесь место не скорбному страданию, а утешительному и приятному для сердца состраданию, не безотрадной печали, но отрадной для духа любви христианской. Бедность и богатство, сиротство и отечество, лишения и изобилие подаются людям той же десницей, которая сотворила и богатого, и убогого или, лучше, которая творит нередко богатого убогим, а нищего сажает на престол; это десница Отца Небесного, Который по преимуществу именует Себя Отцом сирых и вдовиц, Который, отъемля родителей у чад, тем преискренне усыновляет их Себе. Эта щедродательная десница не подает своим чадам камня вместо хлеба; возлагая крест, она ниспосылает в нем и благодатное утешение (Димитрий (Муретов), архиеп. Херсонский и Одесский. Полное собрание проповедей. М., 1889. Т. 5).