Протоиерей Валентин Уляхин пишет: «Так Господь устроил душу человека, что она способна воспринимать некое веяние, находясь в тонком сне. И особенно это касается посещения нас усопшими, когда во сне — а такие сны нельзя отвергать, хотя и не нужно принимать к сердцу — к нам приходят усопшие и просят о молитве. О таком общении с усопшими мы читаем в житиях многих святых. И молитва веры, особенно соборная молитва Церкви, творит чудеса…
Улучшается положение того, за кого молишься. Я думаю, Господь таинственно, через смерть творит чудеса: приводит людей к познанию Своего святого имени и через молитву Церкви улучшает положение тех, кто, казалось бы, совершенно безнадежно уходит в вечность».
Утвердившись в православном учении о загробной участи души, укрепляясь верой в то, что Господь волен сотворить чудо, даруя грешнику ослабление адских мучений по молитвам Церкви за него, будем «чаять воскресения мертвых и Жизни Будущего Века», когда все мы сможем самолично увидеть Владыку Христа и получить по своей вере и делам на Страшном Судищи Христове.
Иерей Дионисий Свечников
В чём и как должна проявляться наша любовь к усопшим
Чтобы яснее представить наше отношение к умершим, приведем следующий пример. Когда мы проводили кого-либо из близких, любимых в путь, то обычно часто вспоминаем его, думаем об удобствах и благополучии его пути. Умершие — те же путники, но только на пути вечном, страшном для всякого человека, поэтому тем более они заслуживают нашего участия, тем памятнее должны быть для нас. Действительно, кто испытывал потерю любимых людей, тот сам знает, как неотразимо носится в воображении образ почившего, как настойчиво стремится мысль и чувство к этому образу. Если же мы так глубоко помним почившего, то должны стараться улучшить его участь в загробном мире. Святая Церковь приходит к нам в этом случае на помощь и указывает верный способ к этому улучшению: она молится об усопших на Литургии в особые дни (родительские) и на панихидах. К этому-то доброму примеру всякий христианин должен быть особенно внимателен, помня, что всякое другое общение у живых с умершими, кроме молитвенного, невозможно, и что только молитву, одну молитву живой может послать умершему другу в невидимый загробный мир.
С молитвой должна непременно соединиться посильная милостыня, ибо ничто так не угодно Господу, как молитва, сопутствуемая милосердием. Вот почему с глубокой древности истинные христиане, напутствуя своих усопших ближних частными и общественными молениями, приглашали бедных, кормили их, раздавали милостыню неимущим. Богатые же, в память их, устраивали различные благодетельные учреждения (больницы, богадельни, приюты). Слава Богу, и по лицу Земли русской немало можно насчитать таких заведений и храмов Божиих, воздвигнутых на пожертвования добрых христиан в память их усопших родных и близких!
Что побуждает нас молиться за умерших? По слову Христа, мы должны любить ближних, как самих себя, и в молитвенной памяти о покойниках проявляется наша любовь как совершенно безкорыстная и сокровенная, самая величайшая. И как эта любовь дорога покойникам, принося им, безпомощным, помощь! И, наоборот, как мы безжалостны бываем, когда забываем о покойниках!
Правда, многие по смерти близких им — друзей ли то, родных своих, или знакомых, желая сохранить о них память, хранят некоторые вещи их, особенно любимые ими, сохраняют их изображения (портреты, фотографические карточки), ставят дорогие памятники, обсаживая могилы их цветами или деревьями. Но это ли им нужно? Эта ли дорога им память? Ведь это вполне похоже на то, как если бы умирающему от голода вместо хлеба кто-либо поднес цветок с приятным запахом.
Покойники нуждаются единственно в нашей молитве, в благотворении за их души. Мы же, изъявляя разные знаки нашей памяти к ним, самое главное забываем — молиться о них.
Ставя дорогие памятники и украшая их, как только может подсказать изобретательный ум, затрачивая на них сотни и тысячи рублей, в то же время жалеем подать нищему на фунт хлеба или прикрыть наготу голому ради души покойника.
Неужели в самом деле не затронулось бы наше сердце сострадательностью, если бы мы увидали, как ребенок, завязши в грязи, тонул в ней, и не вынули бы его? У ребенка не хватает сил самому вылезти из грязи, и вот мы подаем ему руку помощи.
Точно так же покойники, находясь в греховной тьме, на месте мучения, лишены сами по себе возможности очиститься от грехов, освободиться от горькой участи, так как после смерти нет покаяния. Кто же им может помочь, как не живые? А между тем живые, часто близкие, даже родные, забывают о них, забывают дети своих родителей, родители детей, братья сестер, сестры братьев. У всех большей частью одна забота о внешности и о показной стороне, о том, что могут видеть другие, а душа их, тяжкая участь — это в стороне.
Мы должны верить, что, молясь о покойниках, молимся в то же время о самих себе, потому что за нашу милость к умершим Господь нам посылает Свою милость, за нашу молитвенную память о них Господь и о нас помнит, по Своему милосердию. Мы должны верить, что никакое добро не забывается, не пропадает даром. Особенно когда мы молимся за души усопших, поминая их в нашей домашней или в церковной молитве, сопровождая эту память милостынею за них — это добро наше бывает особенно приятно Всемилостивому Богу, и Он, по Своей премудрой и всемогущей благости, делает так: кто молится о покойниках, за того и после смерти непременно тоже будут молиться.
Если бы даже у кого из нас после смерти не осталось ни души из родных или друзей, то все-таки найдутся, по благости Божией, молитвенники, которые будут творить поминовение за него. И наоборот: если кто не молится за покойников, забывает их, не думает о загробной участи их, того самого забудут все после его смерти, не будут молиться и о нем, и он будет для всех чужд, он будет стонать и вопиять, и никто из мира живых не поможет ему, все его забудут, даже дети его забудут; такой уж необъяснимый, неизменный мировой порядок: все взвешено, сочтено и измерено — «какою мерою мерите, такою отмерено будет вам» (Мк. 4, 24).
Однажды святой Макарий Египетский, проходя по пустыне, увидал человеческий череп языческого жреца и спросил его о загробном состоянии умерших.
Преподобный обыкновенно часто молился об усопших и потому желал знать действие молитв. «Неужели вы никогда не чувствуете никакого утешения?» — спросил преподобный. «Нет, — отвечал сухой череп, — когда ты молишься за мертвых, то мы чувствуем некое утешение». «Да будет всем известно, что творимая до сорока дней за душу усопшего милостыня и питание алчущих умилостивляют Бога. Если грешны души усопших, то через это принимают они от Господа отпущение грехов, если праведны — благотворительность за них служит ко спасению благотворителей» (Четьи Минеи, 12 апреля).
Этот разговор удостоверяет нас в истине и действительности заупокойных молитв. Чтобы утешить Своего верного раба и уверить в важности молитв за усопших, Всесильный Господь повелел черепу засвидетельствовать эту истину.
Прот. Григорий Дьяченко.
Уроки и примеры христианской веры. Опыт катихизической хрестоматии. СПб., 1900
Общение с пребывающими в невидимом загробном мире
Человек по своей двойственной природе — душе и телу стоит на грани миров невидимого и видимого, заключая в себе дивное сочетание духовного с вещественным, небесного с земным, вечного с временным. Человек — связь мира настоящего с загробным. Его прямое назначение — быть земным ангелом и небесным человеком. Членами Церкви Господа нашего Иисуса Христа сделались все верующие в Него ветхозаветные; все верующие в Него новозаветные; все верующие в Него и перешедшие уже в загробный мир; и все добрые Ангелы, как свидетельствует святой апостол Павел: «Но приступили вы к горе Сиону и ко граду Бога живого, к небесному Иерусалиму и тьмам Ангелов». Вот члены духовно-нравственного царства, составляющие одно духовное тело Христово, Его Церковь (Еф. 1, 23). Члены, пребывающие на земле, составляют Христову Церковь воинствующую, земную, видимую, а перешедшие в жизнь загробную и угодившие Богу вместе с добрыми Ангелами составляют Церковь торжествующую, небесную, невидимую.
Не достигшие же совершенной святости на земле и переселившиеся тоже в мир загробный (пребывающие там как бы в болезненном состоянии) не потеряли право быть еще детьми Христовой Церкви. Особи духовно-нравственного Царства суть Ангелы и души: и пребывающие еще на земле, в теле, и перешедшие в мир ангельский, духовный.
Их природа… одна для всех и состоит из разума и свободной воли. Для всех духовно-нравственных существ один закон истины и святости, одна цель бытия и действия — нравственное совершенство и блаженство — и одни обязанности. Вот единство между всеми членами Царства Божьего, между Церквами торжествующей и воинствующей, или между миром духовным и земным. Святой Православной Церкви основанием духовного неразрывного союза и общения этих двух миров служат следующие четыре истины: 1) общий Бог для духовно-нравственных существ, как для пребывающих на земле, так и для перешедших в загробный мир; 2) духовно-нравственное Царство Ангелов и душ; 3) дух и его свойства и 4) свидетельство Священного Писания.
Господь наш Иисус Христос и Его благодать есть первое и главнейшее основание единения и общения мира настоящего с загробным. Бог один для всех, и живых и мертвых, пред лицом Которого все живы, по учению Господа Иисуса Христа (Мф. 22, 32); общий Бог Ангелов и душ, Творец, Царь, Отец и Спаситель душ, как пребывающих еще на земле в своих телах, так и разлучившихся с ними смертью и находящихся в мире загробном — духовном.
Второе основание единения и общения мира настоящего с загробным есть самое духовно-нравственное Царство. Населяющие это Царство Ангелы, души (пребывающие еще в теле на земле или уже разлученные со своим телом) невозможно, чтобы не были в общении между собой. Разобщение для них невозможно. Одна природа духовно-нравственных существ, один закон, одна цель бытия и деятельности, одни обязательства — все доказывает неизбежность союза и общения.