Высокий интеллект напрямую связан с образованием. Образование, в свою очередь, – со здоровьем и жизнью: хуже образованные люди умирают раньше.
Параллельно умнеет все человечество, это называется «эффектом Флинна». Именно Джеймс Флинн открыл, что за период с 1932 по 1978 год средний американец поумнел на 13,8 пункта IQ, а затем ученый проверил, как с этим в других странах. Оказалось, тоже растет. Или рос тогда: сейчас эксперты предполагают, что в XXI веке IQ будет развиваться неравномерно. В регионах, где этот показатель в среднем невысок, он вырастет на 6–7 пунктов, но на Западе прибавит не больше одного, а в США вообще упадет на 0,45 пункта.
Гены могут сказаться на интеллекте и неожиданным образом: получил от родителей наследственную склонность к алкоголю – при неудачном раскладе реализовал ее – пропил все мозги. Но валить все на мамку не надо. Наследственность – не единственный фактор.
Играет роль в формировании интеллекта и еда. Например, Ричард Линн, исследуя эффект Флинна, объяснял его доступностью пищи: беременные и дети питаются лучше, чем раньше, – вот IQ и увеличивается. Верно и обратное. В тесте на интеллект дети, родившиеся с недовесом, по четырем из пяти параметров теста показали результаты хуже обычных детей. Ребенок действительно должен есть, чтобы развиваться. Бабушка была права!
А вот с грудным вскармливанием пока непонятно. В одном из исследований дети с аллелью G в гене FADS2 не показали прироста IQ от материнского молока, а у младенцев с аллелью C он вырос. Но последующие исследования роль FADS2 и вообще грудного вскармливания в развитии интеллекта не подтверждают.
Исследуя влияние питания грудью на IQ, исследователи делают поправку на образование матери. Дело в том, что это само по себе значимый фактор (здесь и далее предлагается не забывать о существенной корреляции между образованием и интеллектом). Пару лет назад газеты даже утверждали, что именно от материнского интеллекта зависит интеллект ребенка. Относилось это в основном к мальчикам. Мол, гены, отвечающие за интеллект, расположены на X-хромосоме, а дети получают ее от матери. Раз девочки наследуют X от мамы и X от папы, а у мальчиков X только от мамы, мальчики ровно так же умны, как их мамы. Новость оказалась фейком.
Но то, кто родители ребенка и как они живут, действительно важно для его интеллекта. Образование матерей сказывается на школьных успехах детей. Это распространяется не исключительно на мать, но на значимого взрослого – того, который в основном возится с младенцем.
Влияет на развитие когнитивных навыков ребенка время, которое мать проводит с ним в детстве. Отражается на интеллекте, образовании и успехах образование родителей – причем отражается в течение всей жизни. Исследование Бетти Харт и Тодда Рисли о «тридцатимиллионном разрыве» утверждает: дети из бедных семей к трем годам слышали в среднем на 30 000 000 слов меньше, чем дети из обеспеченных семей. Наш словарь – это и словарь наших родителей… но наследственность тут ни при чем.
Мы могли бы верить в тренировки когнитивных навыков, но пока не видно, чтобы они давали однозначный результат. Кроме одного: к 2020 году индустрия приложений и программ по «тренировке мозгов» превысит 6 млрд долларов.
Так что, если кто хочет раскладывать пасьянсы, пусть раскладывает. А тот, кто хочет запомнить что-то, пусть это учит, а не надеется на свой опыт раскладывания пасьянсов: специальные игры тренируют только навык игры, разгадывание судоку – только навык разгадывания судоку и т. д.
В своих исследованиях Флинн использовал тест Стэнфорда – Бине. Это первый тест на измерение интеллекта. Альфред Бине разработал его для проверки школьников. Усовершенствовал тест Лев Термен из Стэнфорда, отсюда и название. Бине рассчитывал, что можно будет вовремя подтянуть детей с недостаточным развитием и вернуть в стандартные классы, а вот Термен был пессимистичен и надеялся отделить асоциальные элементы от прочих. Он описывает детей, которым потребуются специальные классы и методики, так: «все трудные случаи: слабоумные, физически неполноценные, просто отсталые, прогульщики». Он же замечает, что тесты на интеллект позволяют определить связь умственной отсталости с делинквентностью и заранее оградить общество от таких детей.
Делинквентное поведение – антиобщественное противоправное поведение, наносящее вред как отдельным гражданам, так и обществу в целом.
Тревога Термена за бедное общество, которое обидят глупые дети, демонстрирует потенциальную проблему всех исследований IQ разом. Вот мы поймем все об интеллекте. Мы будем точно его измерять, будем знать его природу. Эти знания помогут работать как с одаренностью, так и с умственными нарушениями. Или разрушить тот мир, какой мы знаем. С одной стороны, условные ультраконсерваторы смогут поднять на знамена евгенику. Как позитивную – размножать умных, так и негативную – превентивно давить глупых. А не то мы, мол, получим мир «Идиократии».
С другой, общество не так давно согласилось принимать в расчет генетику. Исследователи Роберт Пломин и Йан Дж. Дири пишут: «Битва за возможность утверждать, что различия между людьми наследуются, не так давно отгремела в психиатрии, чуть позже в психологии и до сих пор продолжается в сферах вроде образования».
В 1960-е годы научная среда в очередной раз обсуждает, что́ все-таки формирует человека, окружающий мир или наследственность. В 1969 году Артур Дженсен публикует в Harvard Educational Review статью об IQ и школьной программе раннего образования. В ней он последовательно заявляет, что:
1. Интеллект наследуется.
2. В среднем афроамериканцы хуже показывают себя в тестах на абстрактное мышление и невербальных тестах, даже тех, что позиционируются «свободными от культурных предрассудков».
3. Никто еще экспериментально не доказал, что интеллектуальные способности белых и черных детей можно уравнять, если обеспечить им равное образование и окружение.
4. И вообще у афроамериканских детей хорошего социального статуса IQ в среднем на 2,6 пункта ниже, чем у белых детей низкого социального статуса, то есть дело не в бедности.
В общем, Дженсен погулял на все. Тогда, конечно, не сейчас, но шины ему прокололи, угрозы отправляли, уволить требовали. Хотя он и говорил, что его неправильно поняли. Артур Дженсен ошибся. Он воспользовался неверными источниками данных.
Но ученые, исследующие интеллект, все еще ходят по тонкому льду: можно найти такое, от чего не отмахаться фенотипической тряпкой. Неважно, будет результат ангажирован группой А, группой Б или, может, корпорации пожертвовали на исследование пачку долларов – и выводы вдруг оказались в 4–8 раз выгоднее для них, чем в независимых исследованиях.
Научный журналист Оливия Голдхилл цитирует Саскию Селзам, исследователя поведенческой генетики из Королевского колледжа (Лондон): «С точки зрения „левых“ все рождаются одинаковыми, и каждый может достигнуть того же, чего достигли другие. Генетические исследования показывают, что это не так».
Среда заедает или гены гнилые? Казалось бы, нет разницы, кто виноват, мы и так знаем, что делать: создавать благоприятную среду, ведь генетическая склонность к чему угодно – не приговор, а повышенная вероятность. Но там, где мы говорим об интеллекте, мы говорим о равенстве. Заслуживают ли одни люди больше шансов, чем другие? Почему я так стараюсь, а он всё равно умнее? Мама, мне поставили «два», но я не дура, правда, не дура.
Интеллект остается самой лучшей, драгоценнейшей частью человеческой индивидуальности. А правят им эмоции.
В прошлом году тролли из Иллинойского университета в Чикаго замутили исследование, дав консерваторам и либералам почитать научные исследования с цифрами, но без их интерпретации. Оказалось, что консерваторы и либералы проделали один и тот же фокус: сделали выводы в пользу своих убеждений и отринули те, что противоречат им.
Мы думаем то, во что верим, и верим в то, что думаем. Да еще и передаем это своим детям.
Настя ТравкинаЗаставить мозг учиться: как использовать нейробиологию на практике
Вопрос «Можно ли заставить мозг учиться?» вовсе не так прост, как кажется. Более того, эта формулировка вводит в заблуждение – ведь предполагается, что есть умеющий обучаться орган, отвечающий за высшую нервную деятельность, а есть «я», которое может принудить его к чему-то. На самом деле наука пока затрудняется ответить, кто кем управляет: сознание мозгом – или наоборот. Строго говоря, ни философы, ни психологи, которые глубже всех исследуют эту проблему, до сих пор не могут определить, что такое сознание и есть ли оно вообще!
Но кое-что о мозге мы все же знаем – например, что «заставить» его невозможно: он не поддается прямому силовому воздействию. Именно поэтому «правильные» советы вроде «просто сядь и сосредоточься» работают, если у вас и так нет проблем с концентрацией (а значит, вам и не надо себя заставлять). И не работают, если такого рода сложности существуют, потому что они – особенность вашего мозга, а другой вам взять неоткуда. Но есть и хорошие новости: зная эти нюансы, мы можем создавать такие условия, в которых мозг будет функционировать, как нам нужно (или, во всяком случае, лучше, чем прежде).
Мозг создан природой таким, чтобы все время находиться в процессе обучения. Его способность трансформироваться, приобретая тот или иной опыт, и сохранять эти изменения называется «нейропластичность». Этот термин подчеркивает отличие сегодняшнего взгляда на проблему от бытовавшего ранее.
Еще недавно считалось, что мозг – это «вещь в себе», точно настроенный и запрограммированный самостоятельный механизм. Как «черный ящик» внутри черепной коробки, до которого не докопаешься. Затем ученые стали находить доказательства того, что этот орган не рождается «готовым», а активно взаимодействует с окружающей средой, пока формируется.
Прежде всего, об этом свидетельствовали исследования так называемых детей-маугли брошенные в дикой природе, не слышавшие человеческой речи, они не могли освоить навыки принятого в обществе поведения и улучшить свои интеллектуальные способности до состояния взрослого, отставая в развитии всю жизнь (обычно не очень долгую). Ученые пришли к выво