ду, что детский мозг пластичен не очень долго, период такой податливости назвали «критическим», потому что восполнить недостаток обучения в дальнейшем уже невозможно.
В середине прошлого века опыты на мышах показали, что развитие в наполненной игрушками и тренажерами среде делает кору полушарий толще, а у тех грызунов, что росли в скучной и бедной обстановке, подобных изменений не наблюдалось.
Нейрокартина мира окончательно изменилась, когда было доказано, что мозг, обучаясь, способен расти и у взрослых людей. Классический пример, подтверждающий справедливость этого утверждения, – результаты, полученные в серии исследований лондонских таксистов. Водители запоминали подробные карты огромного города для сдачи экзамена: чем больше знал испытуемый, тем крупнее был его гиппокамп – отдел, отвечающий за память.
Таким образом, современная наука пришла к выводу, что мозг способен меняться всю жизнь, а следовательно, обучение – это естественное и перманентное его состояние. Потому и заставлять никого не надо – нужно только создать такие условия, в которых мозг будет учиться тому, чему хотите научиться вы сами (иначе он усвоит что-нибудь бесполезное вроде очередной дурной привычки).
Для того чтобы это произошло, необходимы (кроме собственно мозга) несколько компонентов: мотивация – чтобы активизировать его ресурсы; внимание – чтобы обратить его на определенный предмет; память – чтобы усвоить узнанное; творческая свобода – чтобы позволить мозгу построить новые связи, а также отсутствие препятствий в этом сложном процессе.
Мотивация – это то, что побуждает нас к действию, которое поможет удовлетворить наши потребности. Так вот, у мозга есть такой стимул всегда! Исследовательское поведение – врожденная потребность человека, связанная с выживаемостью, такая же как сон, продолжение рода, добывание пищи. Если у нас не будет способности обнаруживать вокруг новое и изучать его, мы можем не заметить опасность или не придумать, как оградить себя от нее заранее. А где есть эволюционная потребность – там в большинстве случаев есть и желание ее удовлетворить. Этот процесс, в свою очередь, вызывает у нас ощущение удовольствия, активируя дофаминовую систему поощрения. Так мозг побуждает нас заниматься действительно важными для продолжения жизни вещами.
Проще говоря, нам приятно учиться, что называется, по определению – если только этот процесс рационально организован, а не так, как было в школе.
Испытывать удовольствие очень важно, чтобы сохранять мотивацию, и испытывать радость при этом можно не только от самого исследования. Дофаминовая система поощряет нас, когда мы учимся, а в наших силах – поощрить ее саму в процессе обучения, чтобы создать более устойчивую связь между этим занятием и удовольствием.
Поощрения могут быть краткосрочными и долгосрочными. Первые эффективно используются, например, при геймификации обучения, когда процесс делят на этапы, за завершение каждого из которых дается вознаграждение. Мы охотнее усваиваем новые знания, умения и навыки, соревнуясь в группе за всякие баллы, значки и прочие фантики.
Но даже если человек учится в одиночестве, награда за каждый пройденный этап, ценная именно для него, может сильно ускорить процесс. Например, для меломана обещание купить редкую пластинку после каждых 250 новых слов иностранного языка, выученных им, – хорошая мотивация.
Не стоит только использовать в качестве краткосрочного поощрения то, что нарушает работу дофаминовой системы: сладкую и жирную пищу, сигареты, алкоголь и наркотики – такие приемы могут, наоборот, сломать ваши механизмы вознаграждения, да еще и сформировать у вас болезненные привычки.
Долгосрочная мотивация возможна благодаря тому, что наш мозг в каком-то смысле слеп и глух и не совсем понимает, что на самом деле происходит, а что – нет. Назначая себе ништяки за выполнение, мы стимулируем дофаминовую систему, особенно когда используем силу воображения и визуализацию. Абстрактные фантазии менее привлекательны для нашего мозга, а вот более конкретные он, наоборот, воспринимает как реальность, не всегда видя разницу.
Когда ваше обучение встроено в мечту, которую вы подпитываете воображением, у мозга будет больше мотивации учиться. Лучше всего, если новый навык связан с желанием эволюционно преуспеть: сделать карьеру, найти хорошего партнера, получить статус и славу, переехать в страну с высоким уровнем жизни, заработать на безбедную старость – что-нибудь выживательное.
Каждый раз, когда вы вызываете в воображении этот образ, ваш мозг вырабатывает дофамин, мотивирующий вас добиваться желаемого.
Внимание – это направленность восприятия на объект изучения. Именно оно позволяет нам выбрать что-нибудь из всего разнообразия внешнего мира, сконцентрироваться на нем – и потерять из виду все остальное. Пресловутый тайм-менеджмент – это на самом деле управление вовсе не временем (над ним мы не властны), а вниманием. Именно от того, как оно распределяется, зависит, сколько минут и часов мы проведем эффективно, а сколько потратим впустую.
Нейробиология пока не может ответить на вопрос, какой процесс более важен для направленного внимания: усиленная обработка мозгом сигналов от объекта, на котором мы сконцентрированы, или приглушение «шумов», – потому полезно понять, что есть что. В наших силах минимизировать именно «шумы», закрыв лишние вкладки браузера, выключив смартфон или найдя более уединенный столик в кафе. Улучшить концентрацию можно, только регулярно упражняясь в этом искусстве.
Корпоративный культ многозадачности приводит к тому, что мы уже считаем вполне естественным постоянно отвлекаться от предмета нашего изучения на десяток мессенджеров и соцсетей. Подразумевается, что человек может одновременно концентрироваться на нескольких процессах и быть в каждом из них одинаково эффективным. На самом деле это миф.
Нет многозадачности – есть переключаемость, когда сначала мы сосредотачиваемся на одном предмете и игнорируем (насколько это возможно) остальную окружающую информацию, а потом – на другом, который раньше был в числе «шумов», и гасим сигналы от первого объекта.
Для такого переключения необходимы время и ресурсы – и чем чаще и бессистемнее происходит эта перемена фокуса концентрации, тем сильнее утомляется мозг. Потому чем дольше вы работаете в режиме многозадачности – тем хуже результаты вашего труда.
Сегодня уже говорят о ситуативно обусловленном синдроме дефицита внимания, когда здоровые люди из-за того, что они постоянно отвлекаются, демонстрируют такие же симптомы, что и те, кто с рождения страдает СДВГ: неспособность сосредоточиться и довести дело до конца, повышенную утомляемость и раздражительность – а в итоге депрессивность и отсутствие веры в себя. Обычно приобретенный дефицит внимания корректируется расстановкой приоритетов и тренировкой однонаправленной концентрации. Последняя тоже отнимает довольно много сил и порой утомляет похлеще физических нагрузок, но всё же этот навык можно «прокачать», причем не только с помощью медитации, но и регулярно выполняя специальные упражнения. Оптимальный вариант – найти свой порог утомления при однонаправленной концентрации и сделать его временной единицей работы.
Этот принцип лежит в основе «метода помидора»: рабочий день разбивается на несколько блоков, состоящих из четырех 25-минутных периодов непрерывной концентрации и 5-минутных интервалов отдыха между ними. После каждого блока делается большой перерыв на полчаса. Кому-то удастся сохранять однонаправленную концентрацию только 20 минут, кому-то подходят отрезки в 1,5 часа. Но принцип один и тот же – вас ничто не должно отвлекать. В перерывах же, наоборот, нужно дать себе расслабиться и переключиться на что-то, не требующее напряжения: посмотреть в окно, полежать с закрытыми глазами, а во время «большой перемены» прогуляться на свежем воздухе. Этот метод подходит не только для самостоятельной учебы, но и для работы, а также решения творческих задач.
Привычка отключать оповещения соцсетей и мессенджеров во время работы может показаться малодушием и ретроградством – но на самом деле с биохимической точки зрения этот прием позволяет пустить весь «гормон удовольствия» на мотивацию. Соцсети стимулируют дофаминовую систему: любое оповещение сулит нам толику социального признания – лайк или сообщение – поэтому при каждом писке смартфона дофамин впрыскивается в мозг и щекочет нас, пока мы не уймем зуд и не проверим входящие. Это отнимает у нас ту радость, которую мы сформировали, концентрируясь на изучении своего предмета, воображая, какие сокровища оно нам принесет, и ожидая небольшой награды за пройденный сегодня этап.
Знания в мозге не хранятся в отдельном месте как драгоценности в шкатулке. Более того, попадая к нам в голову, они теряют свою целостность и как бы по битам растаскиваются по ассоциативным зонам, существуя в полуразобранном состоянии в виде нейронных сетей. Сведения о предметах, которые вы изучаете одновременно, сохраняются в форме связей. И когда затем вы вспоминаете один из них – то незамедлительно выуживаете из памяти информацию и о другом.
Именно эта особенность нашего мозга лежит в основе всех мнемонических приемов – например, несвязанная последовательность слов запоминается гораздо хуже, чем их цепочка, в которой они объединены в какую-нибудь историю. По тому же принципу работает метод систематизации данных в виде блок-схем и таблиц: информация графически дублируется, и расположение геометрических объектов позволяет подключить визуальные ассоциации для запоминания отношений между абстрактными понятиями.
Связывание нейронов – важнейший этап запоминания, а потому лучший способ удержать в голове какой-либо факт – «соединить» его ассоциативным мостиком с другим, хорошо вам известным и часто используемым. Такие сведения с большей вероятностью останутся у вас в памяти, нежели бесхозные, ни с чем не связанные (их мы часто называем «бесполезными»). Это еще одно свойство нейропластичности: то, что не используется мозгом, исчезает из него вместе с нейронными путями.