Но в начале 1980-х Берт сказал Майку, что им нужно постепенно выходить из бизнеса с самодельными самолетами. Деньги они получали хорошие, но клиентам то и дело требовалась помощь, и ответственность была слишком велика. Когда ВВС США понадобился тренажер для нового истребителя, Берт построил его уменьшенную копию, которая, однако, обеспечила им такие же данные, как при летных испытаниях. В 1982 году Берт открыл компанию Scaled Composites. От сотрудников он требовал большой отдачи, но не забывал и о том, что людям нужно отдыхать. Он мог внезапно прервать совещание и сказать: «А не пора ли нам отдохнуть и развлечься?» И конечно, сотрудники в ответ кричали: «Йе-е!» Вместо того чтобы тратить деньги на рождественские вечеринки для сотрудников, Берт делил между ними поровну 1 % чистой прибыли компании за год. При этом себе он назначал такую же премию, как и уборщику цеха. По пятницам, когда народу было мало, Берт объявлял, что все работали слишком много. «Пора есть чаудер»[31], – говорил он. Ребята прыгали в самолеты и летели в любимую закусочную, которая находилась неподалеку, в Калифорния-Сити.
Как серфингист наблюдает за морем, ожидая идеальную волну, свежий ветерок с берега и нужное количество брызг, срывающихся с гребня, так Берт был привязан к небу.
Однажды днем Берт нашел Майка и нетерпеливо спросил у него:
– Ты сегодня смотрел в окно?
– Да, – недоуменно ответил Майк.
– Облака! – сказал Берт.
– Ну да, облака.
– Нам нужно срочно лететь!
Майк, Берт и брат Берта Дик схватили камеры, погрузились в самолет и взлетели в небо сквозь редкие облака над Мохаве.
Майк использовал любую возможность, чтобы совершенствовать свои навыки пилота, снова и снова отрабатывал взлеты и посадки, пока не научился делать это как следует. Берт, который был летным инженером-испытателем, а не просто летчиком-испытателем, знал, какие маневры нужно выполнить, чтобы получить необходимые телеметрические данные, будь то курсовая устойчивость или характеристики сваливания. Берт выполнял маневр на своем двухмоторном «Дучесс» и затем просил Майка сделать то же самое. Майк узнал, что летные испытания проходят поэтапно – размеренно и последовательно. Майк научился осваиваться в самолетах, которые еще никогда не летали, и рулить по взлетно-посадочной полосе, чтобы убедиться, что тормоза и рулевое управление работают нормально и что самолет хорошо охлаждается. Самолет затем возвращался в ангар, и экипаж регистрировал полученные данные и результаты анализа Майка. Это могло продолжаться несколько дней или недель, пока они не решали, что самолет был готов к полетам. Первый «полет» выполнялся в пределах тонкой воздушной подушки на высоте нескольких сантиметров над взлетно-посадочной полосой.
Летать на дальние расстояния и соблюдать строй Майк учился не у кого-нибудь, а у самого Дика Рутана. Братья Рутан признали, что Майк – прирожденный мастер пилотажа, лучший из всех, кого они когда-либо встречали. Со временем Берт еще больше уверился в том, что Майк способен выполнять опасные полеты на экспериментальных самолетах, выполняя различные маневры, и благополучно приводить «младенцев» домой.
Но случались моменты, когда Майк, сидя в самолете на взлетно-посадочной полосе перед началом первого испытательного полета, смотрел на хитроумное устройство, к которому был пристегнут ремнями, и задавался вопросом: «Останусь ли я в живых после того, как включу зажигание?» Много раз Майку едва удавалось избежать катастрофы, в том числе и в тот день, когда в 1983 году механик оставил гаечный ключ внутри крыла прототипа «Старшип» и в полете у него заело рычаги управления. Майк перепробовал все, что можно, а потом просто ухватился за ручку и надавил на нее всем своим весом. Ему повезло – гаечный ключ просто выскочил.
Салли руководила в Scaled отделом кадров. Но при этом она была еще и женой летчика-испытателя экспериментальных самолетов, что было совсем не просто. Когда ее спрашивали, каково это, она просто показывала на свои морщины. Но поскольку она тоже была пилотом, то говорила: «Майк сам решает, опасно лететь в этом самолете или нет». И Майку, и ей оставалось лишь верить, что Берт никогда не посадит Майка в самолет, который может представлять опасность.
Но иногда Берт просто выходил за пределы разумного. В 1992 году Майк и еще один пилот компании Дуг Шейн испытывали самолет, который Дуг назвал неприятным сюрпризом, а Майк назвал полет на нем ужасным экспериментом. Берт разработал новый радиоуправляемый беспилотный летательный аппарат (БПЛА), предназначенный для 48-часовых полетов на высоте 19,8 км. Этот БПЛА получил название «Раптор»[32] и имел размах крыльев 20 м. Он был рассчитан на перевозку 68 кг полезного груза, включая подкрыльные противоракеты. Фюзеляж был слишком узким и не вмещал кабину. «Раптор», сконструированный Ником Колелла в тот период, когда он работал в Ливерморской национальной лаборатории имени Лоуренса, был элементом концепции ПРО.
Однажды утром Майк пришел на работу и увидел, как рабочие в ангаре развлекаются, экспериментируя с седлом, которое они надели на недавно собранный «Раптор». Менеджер по ремонту и техническому обслуживанию держал лошадей, а члены экипажа, по всей вероятности, по очереди катались на них. Когда они, немного занервничав, спросили Майка, могут ли они сфотографировать его сидящим в седле, он согласился принять участие в игре и поднялся на борт самолета как раз в тот момент, когда в мастерскую вошел Берт. На мгновение все замолчали, боясь, что босс рассердится. Но Берт оценил ситуацию совсем по-другому и заорал: «Вот! Это то, что нам нужно! Как же я раньше об этом не подумал?» Берт боялся потерять прототип беспилотника в первых же испытательных полетах. В то утро, опять же к удивлению экипажа, Берт приказал рабочим мастерской изготовить из стекловолокна «седло» с поддержкой спины и плеч. Он хотел дать пилотам возможность отказаться от дистанционного управления. Теперь они смогут просто оседлать самолет! Но на всякий случай у них будут парашюты.
И вот наступило время испытательных полетов «Раптора». Майк с опаской забрался в стекловолоконное «седло», установленное поверх самолета, надел шлем и поставил ноги в стремена. Салли спряталась где-то глубоко в здании Scaled; она была не в силах выйти на улицу и наблюдать, как Майк, любовь всей ее жизни, скачет верхом на самолете. Инженер проекта Дэйв Ганзер контролировал взлет и посадку дистанционно, поэтому Майк, сидевший верхом на фюзеляже, чувствовал себя пешкой в чужой и ужасной видеоигре. Особенно страшной была посадка, так как «Раптор» приближался к земле со скоростью почти 160 км/ч. Майк то ли летел, то ли ехал верхом на самолете, перед ним не было даже лобового стекла. Ему потребовалось собрать в комок всю силу воли, чтобы не воспользоваться рычагами управления.
Но однажды, во время одного из испытательных полетов, почти сразу же после взлета Майк почувствовал, что рули управления его не слушаются. Ганзер и его экипаж находились в автомобиле слежения на взлетно-посадочной полосе, и Дэйв сразу же доложил о возникшей проблеме. Майк не мог приземлиться, не сориентировав самолет по взлетно-посадочной полосе. Он связался по радио с Ганзером и сказал, что собирается лететь к высохшему озеру в Розамонде и там попытается приземлиться. Прыгнуть с парашютом он не мог, так как ему не хватило бы высоты. Ганзер спешно выехал из Мохаве, следуя за «Раптором», которому угрожала серьезная опасность. Он ехал в старом белом фургоне Берта с отверстием в крыше, сделанном для установки пластикового фонаря. Ганзер вставал в фонаре, держа в руке панель управления «Раптором».
Когда высохшее озеро оказалось под ним, Майк подумал, что, для того чтобы затормозить и остановиться, придется опустить одно крыло. Но при этом самолет наверняка развалится. Ганзер раньше говорил ему что-то об «опасном рыскании»[33] «Раптора». Это позволяло предположить, что на нормальное нажатие рукоятки управления самолет может отреагировать необычно. Если отжать рукоятку влево, самолет или начнет рыскать, или повернет вправо. Майк произнес свою молитву пилота и отжал рукоятку до отказа вправо. Самолет сначала вильнул влево, а затем Майку привалило счастье – самолет выровнялся. Майк сразу же приземлился и медленно рулил до полной остановки, ничего не видя в облаке пыли. К нему на бешеной скорости неслись Ганзер и его экипаж. Майк высвободился из смертельной ловушки. Когда автомобиль Ганзера подъехал к нему, он уже почти восстановил дыхание. Там, на озере, Ганзер обнаружил, что реле рулей управления заклинило. Реле заменили, и Майка попросили доставить БПЛА обратно в Мохаве. Его первой реакцией было: «Да ни за что! Ведь я там уже попрощался с жизнью!» Но через несколько часов стало ясно, что единственный способ вернуть «Раптор» в Мохаве – это полет Майка в обратном направлении. И он с большой неохотой вернулся в «седло».
Теперь, в начале января 1996 года, Майк готовился к первому испытательному полету очередного нового двухмоторного самолета «Бумеранг», вмещающего пятерых пассажиров и знаменующего собой выход на новый уровень отрицания установленных стандартов. Он был вызывающе асимметричен и выглядел совершенно «неправильно». Крылья у него были разные: правое крыло было на 145 см короче левого. Один из двигателей установлен на фюзеляже, другой на левой балке, и правый двигатель мощнее, чем левый. Горизонтальный стабилизатор, присоединявшийся к сдвоенному килю, продолжался за правым килем, но не за левым. Наконец, «дверь» для обоих пилотов была проделана в ветровом стекле. При создании такого самолета с крылом обратной стреловидности (отсюда и название – «Бумеранг») Берт стремился решить проблемы и устранить риски, связанные с отказом двигателя и возникновением асимметричной тяги – так называемого Р-эффекта[34]