– Хватит, – спокойно говорит парень, словно ничего необычного не происходит.
Я пытаюсь оттянуть чужую руку, но он слишком силен. И смотрит с таким напряжением, что у меня по телу пробегают мурашки.
– Я не причиню тебе вреда.
Слова любого психа за секунду до того, как он тобой отужинает! Я замахиваюсь на парня правой рукой, но ее перехватывают в полете. Выкидываю левый кулак к его лицу. Его парень блокирует локтем. Я в ловушке!
– Я же сказал, что не причиню тебе вреда. – У него легкий британский акцент, официальность которого кажется совершенно неуместной. – Я уберу руку с твоего рта, если пообещаешь не кричать. Но если станешь нападать, буду продолжать удерживать.
Я встречаюсь с ним взглядом и перестаю вырываться. Хоть что, лишь бы меня отпустили. Киваю. Пожалуйста, пусть Вивиан будет еще дома. Ради меня она точно выбьет из парня душу. Как-то раз мачеха поставила подножку переходящему улицу бизнесмену только за то, что он неподобающе на меня посмотрел. Брюнет пару секунд оценивающе изучает меня взглядом, а потом убирает руку со рта.
Я так быстро вскакиваю и подаюсь назад, что врезаюсь в изголовье кровати. Даже после этого нас разделяет всего один фут. Как же я жалею, что поругалась с Лиззи. Не представляла, что она зайдет так далеко и подошлет ко мне домой этого парня. Подумываю закричать, но на таком маленьком расстоянии он сумеет нанести мне реальный ущерб, прежде чем кто-нибудь услышит крики. Я смотрю на дверь.
– Закрыто, – сообщает он.
Поворачиваюсь к окну. Солнце висит над самым горизонтом, уже почти не светит. Парень замечает мой взгляд.
– Она ушла.
У меня упало сердце. Как Вивиан так неслышно завела мотор? Он осматривает повязку у меня на лбу.
– Ты поранилась.
– Да. – Слово застревает на языке.
Он хмурится.
– Чего ты хочешь? – Голос падает до шепота, отчего я только сильнее злюсь. Я должна накинуться на него с кулаками, бороться, а не шептать вопросы.
– Хочу, чтобы ты знала: я сожалею о случившемся сегодня.
Секундочку, что? Изучаю его лицо, пытаясь понять, в чем подвох, но ничего не замечаю.
– Но ты не имела права открывать те письма. – Есть в этом парне какое-то особое спокойствие, которое лишает меня мужества.
Я правильно его расслышала?
– Письма из шкафа?
– Невежливо читать чужую переписку.
– Невежливо? – Мозг прорывается сквозь туман страха. – Невежливо! – повторяю громче. – Ты вломился ко мне в комнату. Это ты не имеешь права говорить о вежливости. – Я резко захлопываю рот, остро осознавая близость парня и собственный взрывной характер. Но, судя по спокойному выражению темно-серых глаз, он не реагируют на мой выпад.
– Как вижу, манеры твои не кажутся лучше при более близком знакомстве.
– Это оскорбление?
– И ты не особо умна.
Мне приходится собрать все силы, чтобы не столкнуть его с кровати.
– Слушай, гаденыш, я не обязана перед тобой оправдываться. Это ты должен оправдываться передо мной! А теперь лучше объясни, зачем ты сюда вломился.
– Я уже объяснил.
– Если тебе нужны были те письма, почему нельзя было постучаться и попросить их?
– Потому что ты их уже читала.
– Вот же! Они были в моей комнате. – В отличие от него у меня не получается сохранять спокойствие. – И что? Ты стал преследовать меня, подглядывать в окна?
– Я слежу за тобой с первого твоего дня в Салеме.
Все хуже, чем я думала. Он же безумец. Снова смотрю на дверь и покусываю губу.
– Я уже говорил, там заперто.
– Просто выкладывай, что тебе нужно, и катись отсюда.
– Когда-то я жил в этом доме, – вздыхает парень. – И я тебе не доверяю.
От его объяснений лучше не становится.
– Получается, ты следишь за мной? Ты псих! – Так вот от кого Лиззи получает информацию!
Его серые глаза опасно сужаются.
– В таком случае тебе лучше покинуть Салем, пока я не совершил что-нибудь безумное.
На секунду я задумываюсь, не зашла ли слишком далеко.
– Убирайся из моей комнаты.
– Нет.
– Тогда надеюсь, что тебе нравятся тюрьмы, – давлю на него. Парень едва не смеется, а я почти готова его ударить. – Книга в библиотеке… это тоже был ты, да?
Он кивает.
– Почему? Потому что я Мэзер?
– С одной стороны, да.
– А что с другой?
– Кажется, ты любишь повторяться. Скажу еще раз: я не хотел, чтобы ты читала те письма.
Меня еще никто так не выводил из себя.
– Значит, они твои?
– Ну, точно не твои.
– Это очень старые письма. Они не могут быть твоими. – Я уверена, что они принадлежали той девушке с картины, Эбигейл.
Парень делает паузу.
– Это переписка моей сестры. – В его голосе слышна легкая нерешительность.
– Тогда твоей сестре не стоило оставлять их здесь!
– Она умерла.
В словах парня столько грусти. Мне не просто жаль, что накричала на него, мне хочется подойти ближе и успокоить его. Вытряхиваю из головы глупые мысли.
– Но письма были у меня в шкафу.
– Они тебе не принадлежат. Как и шкаф, стоить заметить, – категорично заявляет парень.
– Это дом моей бабушки. Все в нем – собственность нашей семьи.
– Не обязательно.
Неужели мебель его сестры могла каким-то образом оказаться у бабушки?
– С какой стати кому-либо оставлять свою мебель в чужом доме?
– Потому что иначе никак.
– И почему же иначе никак?
– Такова смерть.
Я всматриваюсь в его лицо, в его гордое выражение.
– Твоя сестра была знакома с моей бабушкой?
– Не думаю.
– Когда она была здесь?
– В последний раз в день своей смерти, в 1692 году. – В словах нет ни намека на сарказм.
Я меряю парня хмурым взглядом. Как и в прошлый раз, он одет во все черное: черные брюки, черные туфли и черный тонкий кашемировый свитер. Одежда идеально сочетается с британским акцентом. Волосы волнами обрамляют лицо, а пахнет от парня свежевыстиранным бельем. Я качаю головой, разозлившись, что даже посмела предположить, будто он говорит правду.
– Давай начистоту! Ты либо сошел с ума, либо прикалываешься надо мной. К тому же ты прикасался ко мне. Зажимал рот. Ты не можешь быть привидением. Должно быть, это Лиззи решила так дурацки пошутить.
– Теперь понимаю, приходить сюда было ошибкой. – Он поднимается и идет к двери.
Я спрыгиваю с кровати и приземляюсь на мягкий белый ковер.
– Не думай, что…
Перед глазами плывут черные точки. Не стоило подниматься так быстро. Меня шатает…
– Саманта?
Тянусь к прикроватному столбику, но парень подхватывает меня под руку и помогает устоять.
– Ложись в кровать. Ты больна.
– Не указывай, что мне делать, – огрызаюсь на него с этим его акцентом, позволяя опустить себя на постель. – Я звоню в полицию.
– Не советую.
Парень направляется к двери, но не пытается взяться за ручку или открыть замок. Он просто шагает дальше и исчезает, проходя прямо сквозь дерево.
Глава 15Бешеная колибри
В школьном автобусе я сажусь на темно-синее сиденье из кожзаменителя, Джексон опускается рядом. Одноклассники возбужденно гудят, разбиваясь по парам. Пятничная школьная экскурсия – что может быть лучше! Мистеру Уордуэллу не сразу удается вставить слово.
Когда класс с горем пополам размещается, автобус, покачиваясь, пускается в путь. Я ощупываю маленький пластырь на правой стороне лба.
– Болит? – спрашивает Джексон.
– Не особо. – Я вытаскиваю клубничный блеск и мажу им губы. – Больше унизительно, чем болезненно.
– Все говорят, что Лиззи наложила заклятье и ты в прямом смысле этого слова пролетела через весь коридор, врезаясь в шкафчики. В общем, Салем сходит с ума, что нам и так известно. – Он протягивает карамельку, но я отказываюсь.
Согласна, звучит безумно, и неделю назад я бы сама посмеялась. Но нельзя отрицать, что каждый раз, когда я оказываюсь рядом с Лиззи, происходят странные вещи.
– На самом деле я просто эпично грохнулась.
– Да, не буду лгать, то еще невезение.
– Со мной всегда так.
– Слушай, серьезно, я и раньше видел, как Наследники ополчались против кого-нибудь. Не волнуйся, они скоро потеряют интерес. Наследники просто кайфуют, когда люди верят, будто они умеют колдовать. Ты стала идеальной целью для демонстрации.
– Возможно. Меня просто выбивает из колеи ерунда, творящаяся в доме, – говорю не подумав. Я только начинаю осваиваться в нашей дружбе и не готова рассказывать ему о камне или о том, что случилось сегодня ночью. Я сама еще ничего не понимаю. Это звучит безумно.
– Какая ерунда? – Улыбка Джексона исчезает.
– Послушайте все, – раздается голос мистера Уордуэлла из передней части автобуса. – Мы собираемся в Галлоуз-Хилл. Прежде чем мы выйдем, хочу, чтобы все поняли: вы должны оставаться в пределах обозначенной области. Иначе всю экскурсию вы проведете в этом автобусе.
Он выводит нас на парковку.
– Так что за ерунда творится у тебя в доме? – повторяет Джексон, когда мы идем по круглому, поросшему травой полю, окруженному небольшими холмами и кустарниками.
Я кидаю взгляд на Лиззи и Джона, идущих впереди группы.
– Потом расскажу.
– Как всем вам известно, – начинает мистер Уордуэлл, – когда в 1692 году жителей Салема обвинили в колдовстве, их приговорили к повешению. Колдовство было серьезным преступлением, караемым смертной казнью, и люди верили, что, убив человека, который умеет колдовать, они не позволят дьяволу обрести приют в их городах.
Суд назначил даты массовых повешений, а шерифу Корвину было поручено выбрать место для казни. Оно должно было располагаться за чертой города. Верите или нет, но в то время этот парк пролегал за территорией Салема. В назначенный день осужденным ведьмам связывали руки за спиной, сажали в повозки и везли на холм слева от меня. Поднимемся?
Мы идем следом за ним по пыльной тропинке на холм, заросший высокими де