Что она имеет в виду? Что ему нужно верить в меня или мне в него?
– Спасибо, что вы так добры ко мне.
– Ладно, милая, теперь к делу. – Она заново завязывает фартук. – Что нужно сделать первым?
Я поворачиваюсь к книге, пытаясь не обращать внимания на грусть.
– Нужно прокипятить ягоды.
Миссис Мэривезер достает маленький, но тяжелый даже на вид котел.
– Это котелок, который использовали для похлебки. Поэтому супы иногда до сих пор так называют.
Она наполовину наполняет его водой и доводит до кипения. Когда мы кидаем ягоды гаультерии, кухню обволакивает аромат мятной жвачки. Вместе мы читаем дальнейшие указания. К счастью, миссис Мэривезер их даже понимает, потому что лично я не представляю, как можно «тщательно измельчить листовую зелень».
Миссис Мэривезер подает мне разделочную доску и нож:
– Сначала отдели корень от стебля. Вот так. Потом раздели по всей длине. А теперь держи пальцами и режь на маленькие аккуратные кусочки.
Скорость ее движений впечатляет. Я беру нож и пытаюсь их повторить, но, увы, я на восемьдесят процентов отстаю от нее по скорости и на все сто по аккуратности. Вместе нам удается привести всю зелень в нужный вид и кинуть листья в кипящий котелок.
– Ух… какой сильный запах! – восклицает миссис Мэривезер, наблюдая, как травы бурлят в воде, словно густой суп.
Я перепроверяю, соблюден ли рецепт, а миссис Мэривезер достает из шкафчика пипетку. Мы расчищаем поверхность стола рядом с котелком, и я осторожно разворачиваю крошечный кусочек пергамента. В том, что мы делаем это вместе, есть что-то захватывающее. Я всегда представляла, что примерно так девочки пекут печенье с мамами.
Делаю глубокий вздох и концентрируюсь на словах:
– Что сокрыто, нам явись,
Метка ведьмы, покажись.
Три капли ярче крови алой
Раскроют все чужие чары.
Я набираю пипеткой немного горячего зелья из котла и выдавливаю на пергамент три капли. Мы смотрим на них, боясь даже моргнуть. Алая жидкость покрывает крошечный клочок бумаги, чернильные символы размазываются, истекают кровью. А потом красное зелье внезапно стекает к центру пергамента и собирается в одной точке. Получившаяся капля принимается кружить по бумаге, словно ведомая невидимой рукой. Спустя несколько мгновений на бумаге появляется изысканное красное перо.
Я пристально смотрю на него, желая увидеть другой знак. Все, что угодно, только не перо. От нервов скручиваются внутренности, и я едва не роняю пипетку на пол.
– Воронья женщина, – тихим голосом выдавливает миссис Мэривезер.
Беру кусочек пергамента за самый край, стараясь как можно меньше к нему прикасаться.
– Прошу прощения, но мне срочно нужно бежать. – Я забираю книгу. Нужно найти Элайджу. Сейчас же.
– Что именно означает этот знак? – Миссис Мэривезер серьезна, от ее прежней бурлящей радости не осталось и следа. – Твоя бабушка говорила…
Прерываю ее на полуслове. Если я сейчас же не уйду, то умру от панической атаки.
– Я не уверена. Если смогу найти объяснение, то обязательно расскажу все вам, обещаю. И еще раз прошу прощения, что вот так убегаю.
Я вылетаю из кухни прежде, чем миссис Мэривезер успевает что-либо ответить.
– Элайджа! – зову я, мчась по траве.
Когда распахиваю заднюю дверь дома, дух стоит в коридоре. Я протягиваю пергамент. На лице его не просто удивление. Там злость.
– Быть такого не может, – уверяет он сам себя. – Разворачивайся, Саманта. Мы уходим.
Раздается хлопок передней двери.
– Сэм? – кричит Вивиан.
Если убегу сейчас, она увидит. И я стою, не зная, как поступить.
– Да?
Элайджа забирает у меня книгу и пергамент в тот момент, когда Вивиан выходит в коридор.
– Где ты была? Я раза три обошла весь дом и звонила тебе на мобильный. Я думала, мы… – Она замечает выражение моего лица и останавливается. – Что-то произошло?
– Э-э… да. – Я прекрасно понимаю, что она ни за что не поверит, будто у меня все в порядке.
– Быстрее, Саманта, – торопит Элайджа. – Если ты не пойдешь сама, я просто унесу тебя отсюда.
Его настойчивость мешает думать.
– Я забыла, что не сделала задание на понедельник.
Беспокойство покидает лицо Вивиан.
– Я подумала, что мы можем навестить твоего отца. И заодно обсудить наши постоянные ссоры, последнее время их стало слишком много. Знаю, тебе было нелегко, да и я была на взводе.
Удивительно. Мачеха никогда раньше не пыталась так решать проблемы. Впрочем, раньше мы и не ругались так сильно. Часть меня искренне желает согласиться простить Вивиан и поверить, что есть какое-то объяснение, что она не просто так скрывала медицинскую страховку. Но сейчас необходимо пойти с Элайджей и выяснить, что означает это перо на пергаменте.
– Мне нужно встретиться с ребятами в библиотеке, – поворачиваюсь я к задней двери. Сама мысль о том, чтобы уйти, убивает меня, но здесь оставаться нельзя.
– Вот ответ на то, что я пытаюсь быть милой, хотя должна злиться из-за твоего поведения! – восклицает она, боль в голосе близка к ярости. – И я не разрешала тебе уходить из дома.
Я хватаюсь за дверную ручку. Бросаю последний взгляд на Вивиан – она кипит от злости – и бегу.
– Не смей убегать от меня! – вопит мачеха так громко, что ее слышно в конце подъездной дорожки.
Я не оборачиваюсь. Слишком поздно отступать. Но где-то в глубине души сидит тревога, что отказ от предложения Вивиан навсегда разрушит наши отношения. Папа всегда смягчал нас с Вивиан, предотвращал трение, как диск между позвонками. Теперь же мы сталкивались самым отчаянным и болезненным образом. Может быть, без него рушится весь механизм наших отношений?
– Сюда! – зовет Элайджа, догоняя меня.
Глава 42Выхода нет
Оказавшись на маленькой, вымощенной камнем улице на самом краю города, я стираю пот со лба. Мы перешли на шаг пять кварталов назад, но я только сейчас это заметила.
– Меня ждут большие проблемы.
– Я не мог рисковать и позволить тебе остаться в доме, – говорит Элайджа.
– Хорошо. Но почему? – Я останавливаюсь, не желая покидать эту сонную улочку, где можно спокойно поговорить с ним.
– Этим заклинанием ты привлекла к себе внимание. Внимание моей невесты.
Я внезапно ощущаю всю свою уязвимость.
– Значит, теперь она знает, где я живу?
– Полагаю, это ей и так было известно. В конце концов, ты живешь в доме, который когда-то принадлежал мне. Но она не знала, что ты можешь колдовать.
– То есть этим заклинанием я доказала, что могу представлять для нее угрозу?
– Думаю, да.
Если до этого меня не считали угрозой и все равно творили такие мощные заклинания, теперь я с тем же успехом могу просто нарисовать точку мишени у себя на лбу.
– Но ты же говорил, что духи не могут колдовать.
– Они и не могут.
– Я что-то упускаю?
Элайджа кивает и неловко переминается:
– Сэм?
Резко оборачиваюсь и вижу выходящего из-за угла Джексона. Я одновременно рада и испугана, что он искал меня. Он видел, как я разговариваю с Элайджей?
– Ты следил за мной?
– Знаю, тебе нравится этот мальчишка, но сейчас на это нет времени. Я должен тебе кое-что сказать, – заявляет Элайджа.
Чувствую, что бы это ни было, мне оно не понравится.
Джексон подходит ко мне:
– Ага, ну… у тебя на глазах умер человек, потом ты летала на сцене. Утром я нахожу, что вы с моей мамой творите какое-то заклинание, а потом вижу, как ты на всех парах мчишься по улице. Я решил, что не помешает за тобой проследить.
– Ты не рассказывал Лиззи, что я укусила Джона за руку, да?
– А ты как думаешь?
– Джексон, мне… мне жаль. Не знаю, что и сказать.
– Почему бы не начать с объяснений?
– Саманта, – зовет Элайджа. Не нужно даже оборачиваться, чтобы понять: он против.
– На это нет времени. – Самый правдивый ответ, который я могу ему дать.
– Почему?
– Ты не поймешь. – Я переплетаю пальцы.
Джексон ждет продолжения, но я молчу, поэтому он спрашивает:
– Почему ты мне не доверяешь?
– Все не так!
Сердце болезненно колет. Элайджа размахивает руками, поторапливая меня.
– Тогда почему ты ничего мне не рассказываешь? – спрашивает Джексон. – О том, что с тобой происходит, я узнал вместе со всей школой. Даже Наследницам было известно больше.
Я раскрывала было рот, но Джексон прерывает возможный ответ:
– Даже не пытайся уверять в обратном. Я видел выражения их лиц в тот момент. Более того, ты поверила всему, что Лиззи наврала обо мне. Они ненавидят тебя. Я же делаю для тебя все возможное, а ты от меня отгораживаешься.
Прикусываю губу. Все это время я неправильно понимала причины, по которым Джексон на меня злился, но сейчас не могу не согласиться.
– Я никогда не хотела отгораживаться от тебя, – шепчу в ответ.
– Так перестань, – просит Джексон.
Элайджа принимается нервно бродить по улице.
– Чем дольше ты медлишь, тем большей опасности себя подвергаешь.
А это означает, что рядом со мной Джексон тоже может пострадать.
– Сейчас здесь небезопасно находиться, – говорю я.
Джексон окидывает взглядом старинные дома и причудливые скамьи.
– Мы на тихой улице, где живут весьма состоятельные люди. Более того, сейчас еще светло. По мне, безопасней просто не бывает.
Я краснею, смутившись: в моих словах звучит паранойя.
– Знаю. И не говорю, что деревья внезапно накинутся на нас и съедят. Я имею в виду, что тебе небезопасно находиться рядом со мной.
– Опять же я спрашиваю почему.
Никогда еще Джексон не вел себя так. Он убийственно серьезен. Как рассказать обо всем, чтобы он смог понять?
– Я хочу объяснить, но не знаю как.
– Сэм, есть ли у тебя ко мне хоть какие-то чувства? – Он делает шаг ближе, и сердце мое начинает биться сильней. – Я должен знать. Потому что, если это так, я останусь здесь, буду стоять на своем, пока ты не доверишься мне. Но если нет…