– Нож! – орет Элис, и я осматриваю стол в его поисках.
Кидаю взгляд на Вивиан, но она даже не пытается приблизиться ко мне. Вместо этого она протягивает руку, и тело Элис начинает судорожно дергаться. Девушка кричит в агонии. Колени ее подгибаются.
– Она сейчас упадет! Хватит! – кричу я Вивиан.
Наплевав на идею с ножом, мчусь к Элис, замершей с неестественно выгнутой спиной, и засовываю ей в сапог защитный амулет. Медленно-медленно тело ее расслабляется, и Элис восстанавливает равновесие, но в глазах ее все равно остается ужас.
– Ты продолжаешь выбирать их, а не меня! – раздается голос Вивиан за спиной.
О чем она? Не успеваю я обернуться, как шею резко тянет назад. Меня кидает на пол так яростно, что из легких вышибает весь кислород. Хватаю ртом воздух, пытаясь дышать, пока тело скользит по деревянным половицам. Заклинание за волосы тянет меня к Вивиан. Я одной рукой перехватываю дневник, а другой тянусь к голове.
Заклинание рассеивается, и голова моя ударяется об пол. Моя талия пересекает линию круга, боль волнами расходится от шеи вниз по позвоночнику. Пытаюсь подняться, но не могу. Меня словно прибили к полу. Элайджа склоняется надо мной и убирает волосы с моего влажного, липкого лица. Взгляд его требователен.
– Нельзя оставаться в кругу, иначе она убьет тебя. Я уже говорил, что она могущественна. Соберись.
Слезы застилают глаза. Что, по его мнению, могу сделать я, которая всего несколько часов назад узнала, как сотворить заклинание? Пытаюсь поднять голову, но все бесполезно. Я не смогу сделать то, чего он ожидает от меня: не изменю ход вещей, не помогу воцариться миру. И я слабее ее.
– Я отдала Элис защитный амулет. – Голос еще хриплый от давления петли. Элайджа мерцает.
Вивиан держит в руках чашу с зельем. Ее нижняя губа дрожит, когда женщина видит духа, сидящего рядом со мной.
– Думаешь, она так невинна? О нет! Мы похожи, она и я. Мы обе готовы убить, чтобы заполучить желаемое! – В глазах ее полыхает ярость.
Слова ее звенят у меня в ушах. Мы похожи. Мы обе готовы убить, чтобы получить желаемое. Чем я лучше Коттона? Я пыталась убить ее.
– Я поклялся, что никогда больше не заговорю с тобой, – заявляет ей Элайджа, с трудом перебарывая заклинание. – Знаешь почему?
Она наклоняется ближе, словно едва может разобрать его слова.
– Все красивое, что было в тебе, умерло много веков назад, – продолжает он. – Теперь ты существуешь ради разрушений и страданий. Скольких ты уже убила? Все заклинания мира не смогут вернуть тебе красоту.
– Я делаю все это ради тебя. – Вивиан напрягается.
Элайджа качает головой:
– Нет, ты делаешь это, чтобы контролировать меня. Дам тебе шанс поступить правильно. Единственный, иного не было и не будет. Если перестанешь причинять боль этим девушкам, я останусь здесь, с тобой, и сделаю так, как ты захочешь. Но если не остановишься и сильнее ранишь Саманту, презрение – меньшее, что ты заслуживаешь. Я забуду тебя навеки.
Она молчит, а когда начинает говорить, голос ее дрожит:
– В том-то и дело, Элайджа. Ты не можешь сделать то, что я хочу. Ты смотришь на нее так, как когда-то смотрел на меня. Ты любишь эту девочку.
Жар приливает к моим расцарапанным щекам. Вивиан ждет, что Элайджа будет отрицать, и сжимает чашу с зельем побелевшими костяшками пальцев. По щеке сбегает слеза. Она подходит ко мне. Еще несколько прядей седых волос на ее голове приобретают каштановый цвет, а кожа молодеет. Мое заклинание тает. Она поднимает чашу над дневником в моих руках и капает на него несколько капель.
Из груди словно вырывают часть жизненных сил. Рот мой открывается, я хриплю. Элайджа начинает отчаянно мерцать. Кровь, пролитая на дневник, вздымается в воздух, вихрем кружит вокруг скелета и вливается в него. Элайджа падает на пол, его голова рядом с моей. Он хватается за запястье и сжимает зубы.
– Я заставлю вспомнить, как ты относился ко мне когда-то, – говорит Вивиан сквозь слезы. – Я сотру ее из твоей памяти.
– Ты не сможешь скрыть правду ложью, – отвечает Элайджа, в голосе его боль. Дух пытается подняться, но новое тело его не держит.
Она убеждается, что привлекла мое внимание, и указывает на Элис. Амулет, который я заложила в ботинок Наследницы, вылетает из него и падает на пол, совершенно бесполезный.
– Я сыта твоими защитными чарами. Как ты сможешь защитить своего папочку, когда сама будешь мертва?
Защитные чары на отце? Я никогда не накладывала заклинаний на папу. Ведь правда? Элайджа пытается что-то сказать, но голос его звучит слишком неестественно.
– Всегда думала: а может, это моя вина? Может быть, заклинание, которым я убила твою мать, как-то наделило тебя колдовскими силами?
Мою мать. Сердцебиение мое замедляется, на сопротивление почти не остается сил. Жизнь медленно утекает из меня.
– Но когда тебя не станет, я обещаю, Чарльз будет страдать.
– Нет! – кричу я.
На лице ее появляется пугающее выражение.
– Когда полиция приедет, все улики будут указывать на тебя. Я расскажу Чарльзу, как ты сошла с ума, как забрала жизнь этих девочек и свою собственную. Последние минуты перед смертью он будет считать тебя монстром.
Она хочет забрать у меня все. Вивиан скрючивает пальцы, и Наследницы начинают извиваться от боли.
– Пожалуйста, хватит, – умоляет Мэри.
Сюзанна всхлипывает.
У меня над головой раскачивается петля, так же, как было в видении. Все они исполняются. Я порезала щеку, Сюзанну повесят, а ворона – это Вивиан. Просто вступиться за Наследниц недостаточно. И если я сдамся сейчас, я ничем не лучше жителей Салема из тысяча шестисотых. Нет! Я отказываюсь умирать вот так. Во мне пылает решимость, и я сопротивляюсь заклинанию, стремясь подняться с пола. Вены вздуваются. Я сосредотачиваюсь на шее и голове, изо всех сил вытягивая их наверх. Голова поднимается на дюйм. Затем еще на один. Дневник Элайджи падает с моей груди на пол.
Искренне озадаченная, Вивиан смотрит на меня.
– Почему у тебя такое лицо? Кто тебе помогает? – Слова ее быстры, и язык заплетается.
Налегаю снова, на этот раз сильнее. И словно струны, образующие ее заклинание и притягивающие меня к полу, лопаются. Я сажусь. Вивиан роняет руку со скрюченными пальцами и поднимает чашу. Я вышвыриваю дневник прочь из круга, прежде чем очередная капля кровавого зелья успевает его коснуться. Он скользит по полу, останавливаясь у самого камина.
– Коттон! – Глаза Вивиан расширяются.
Она видит Коттона, когда смотрит на меня? Я выталкиваю себя из круга и сразу же чувствую подъем сил. Бросаюсь к дневнику. Она бормочет что-то, и ноги мои подгибаются, колени с грохотом встречаются с полом.
– Нет, – решительно говорю я и, отталкиваясь руками от пола, вновь заставляю тело принять вертикальное положение.
Дневник взмывает в воздух. Хватаю его, когда он пролетает мимо. Дневник вырывается, но я лишь сильнее сжимаю пальцы. За спиной визжит Вивиан, слышится топот ее босых ног. Я бегу к камину. Успеваю сделать всего два больших шага, когда ее ногти царапают мне шею и хватаются за ворот майки, который впивается в и так уже больное горло. Бросаю дневник в сторону камина, и он приземляется на тлеющие поленья. Мы падаем на пол – Вивиан поверх моей спины, придавливая к полу. Когда подбородок мой ударяется о половицы, края старых страниц охватывает пламя. Во рту появляется кровавый привкус.
Вивиан вскакивает, используя мое тело как рычаг для ускорения. Но я хватаю ее за платье, и она снова падает на пол. Пытается встать, но я прыгаю на нее сверху. Перекидываю ногу через ее талию, вставая на колени, и надавливаю на шею, ударяя ее головой о пол. Она выплевывает заклинание. Жгучая боль поднимается по рукам, словно их окунули в кипяток, и я ослабляю хватку. Вивиан толкает меня в грудь, и я больно падаю на пол. Она снова бросается к дневнику, снимая его с поленьев, и пытается руками затушить языки пламени. Но бумага яростно пылает, оставляя ожоги на ее ладонях.
Когда боль в руках слегка затихает, я вскакиваю на ноги. Вивиан, склонившись над дневником, неистово зачитывает заклинания. Я хватаю старую тяжелую вилкообразную кочергу из набора каминных инструментов и замахиваюсь ей. Удар приходится прямо по голове ведьмы, и она с грохотом заваливается на пол. По лбу ее стекает струйка крови. Я стою, возвышаясь над ней, наши взгляды встречаются. Вивиан проводит по голове ладонью и смотрит на размазавшуюся по пальцам кровь. Я поднимаю кочергу для нового удара.
– Коттон, – повторяет она вновь, на этот раз не так напряженно.
Я замираю. Кочерга нависает над Вивиан, готовая к удару. Как она сказала? Мы похожи, обе готовы убить, чтобы получить желаемое. Мой грандиозный план превратился в обычную охоту на ведьму. В избиение ее кочергой. Я думала, что собираюсь разорвать череду смертей, но вместо этого повторяю ее в очередной раз. И, как Коттон три сотни лет назад, верю, что уничтожаю зло.
Слабая улыбка рождается на губах Вивиан.
– Бей ее! – требует Лиззи.
Я не Лиззи. Я не могу ее убить. А если убью, то сама же продолжу проклятие. Кочерга поднимается выше, но не я управляю ей. Коттон, заключенный в моем теле. Может быть, заклинание истины принесло с собой больше последствий, чем я думала?
– Нет, – твердо говорю себе, когда Коттон заставляет мои руки прицелиться для удара.
Вивиан принимает такой вид, словно уже победила. Табурет вылетает из-под ног Сюзанны. Она падает. Затягиваясь, веревка издает мерзкий щелкающий звук, и балка скрипит под весом девушки.
– Убери кочергу! – кричу я на Коттона, глядя, как задыхается Сюзанна. – Нужно помочь ей! – Ноги мои не двигаются – мы с Коттоном сражаемся за контроль над ними.
– Эта женщина убивала наши семьи веками… необходимо положить этому конец, – отвечаю себе незнакомым голосом. Странной смесью голоса Коттона и моего, словно мы говорим одновременно.
– Сэм, пожалуйста, помоги ей. – Рыдания так сильно сдавливают горло Мэри, что слова ее почти неразличимы. Табурет вылетает у нее из-под ног.