Игра в прятки в однокомнатной квартире
Два мальчика, оставшись дома одни, стали играть в прятки. Если один из них маялся на кухне, то второй прятался в комнате, а если первый маялся в комнате, то второму приходилось прятаться на кухне.
В ванной прятаться мама запретила, потому что там замочено белье, можно утонуть, так она сказала. А в большой платяной шкаф, в котором висели мамины платья, и папины костюмы, и одно платье маминой подруги, так что, забравшись в шкаф, можно было стать мамой, папой или маминой подругой, забраться нельзя — он заперт на ключ. Выйти на лестничную площадку и спрятаться тоже невозможно, входная дверь закрыта на два ключа, а балкона или лоджии не было, так что прятаться приходилось или в комнате, или на кухне.
Так они и играли, прячась то на кухне, то в комнате, пока один из них, старший, не углядел в стене щель, по небрежности оставленную строителями. Мама закрыла эту щель большим календарем с пейзажами, сейчас там висел японский пейзаж с горой Фудзияма вдали. Мама сама говорила, что в эту щель может свободно пройти человек любой толщины, но папа возражал, что не любой и строителей надо понять, которым пришлось построить этот шестнадцатиэтажный дом за две недели. Младший брат долго искал старшего, звал его, упрашивал, умолял вернуться, говорил, что согласен маяться дважды, наконец, расплакался, но найти брата так и не смог. Вечером вернулись родители и тоже начали искать. Перерыли все вещи в шкафу, пересмотрели белье в ванне, но так и не нашли.
Наконец мама обнаружила щель, закрытую календарем. И заплакала. Я же говорила, говорила про эту щель, а ты не верил, упрекала она папу. Папа молчал. Что он мог сказать, если он был виноват. Старший брат так никогда и не вернулся.
Вечером
Когда возвращаешься вечером из многолюдного города к себе домой, что делать: почистить ли обувь, вымыть руки, поужинать, вымыть посуду, позвонить по телефону, поздравить с днем рождения родственника, ответить по телефону друзьям, включить телевизор, замочить белье, проглотить аскорбинку, а может, аспиринку, проветрить комнату, подумать, что делать завтра, проверить, что сделано сегодня?.. Или ничего этого не делать, а лечь на диван, закрыть глаза и почувствовать себя пылинкой, вырвавшейся из тесного шкафа навстречу солнцу, или бревном, отплывающим от берега в бескрайнее море, или ракушкой, на которую пал лунный свет, и она засветилась…
Из жизни одного семейства
Жили-были Папа, Мама и Малыш. Папа каждый день ходил на работу, Мама то ходила на работу, то сидела дома, «правила рукопись», а Малыш то ходил в детский сад, то сидел дома, «тренировал руку и глаз», то есть рисовал.
Папа был представительный, немножко полный, немножко седой. Если бы надеть на него парик и соответствующий костюм, его можно было бы принять за представителя известного Пиквикского клуба. Но он одевался в обыкновенный серый костюм и свитер, поэтому про Пиквикский клуб вспоминала только Мама, Мамины подруги говорили про Папу, что он «обыкновенный гений, но в практической жизни не разбирается», но Малышу казалось, что Папа разбирается во всем. Мама была очень тоненькая, с огромными синими глазами, папины друзья говорили: «Ах, какие у вас глаза!» А Мамины подруги: «От тебя остались одни глаза!» Малыш и сам видел: чтобы написать Мамин портрет, достаточно провести несколько тонких линий, лучше всего — голубым мелком. А как выглядел Малыш? Когда в дом приходили гости, они оглядывали его со всех сторон и удивленно говорили: «Но он совсем не выглядит больным! Он выглядит просто прекрасно! Особенно ямочки на щеках!» Из этого Малыш заключил, что внешность у него удачная, особенно когда он не болеет.
Однажды Папа подошел к окну, выглянул на улицу и засвистел. Это означало, что ему там что-то не нравится. Малыш и Мама тоже подошли к окну и увидели: внизу, возле дома, какой-то человек разбирал на части Папину машину и уносил в соседний дом. Через окна лестничного пролета было видно, как человек медленно поднимается по лестнице, держа в руках колеса от Папиной машины, и скрывается с ними в квартире на третьем этаже. Папа тут же снял пиджак, засучил рукава, спустился на улицу. И стал прохаживаться около соседа.
— Почему вы мне мешаете, почему вы ходите взад-вперед передо мной? — сердито спросил человек.
— А вы почему разбираете мою машину? — спросил Папа.
— Я разбираю свою машину, чтобы ее не унесли ночью воры! — сказал сосед.
— Ваша машина за углом. А это — моя машина. Они обе одинакового серого цвета, — сказал Папа.
Сосед покраснел.
— Извините, сейчас я соберу вашу машину обратно.
Через два часа он действительно с помощью Папы собрал машину. Потом они поговорили на улице о выставке Хаммера, о шахматном матче, о «Виртуозах Москвы» и разошлись по домам.
— Папа шутить не любит! — сказала Мама, когда он с гордым видом, с лицом, раскрасневшимся от свежего воздуха, вошел в квартиру, вымыл в ванной руки и сел на кухне доедать остывший бифштекс.
Иногда к ним в дом приходили гости. Тогда Мама доставала из серванта синие чашки, Папа ставил на стол бутылку сухого вина или шампанского, и гости пили чай, вино, шутили и веселились. К ним приходили люди, которые любили посмеяться и пошутить. Но однажды в будний день в дверь позвонили, и, когда Мама открыла, в комнату ввалился шкаф. Сверху на нем была шляпа, снизу торчали ботинки, а во всем остальном он походил на обыкновенный шкаф. Он двинулся в комнату, подошел к столу, уставился на вазочку с печеньем, на синие чашки, на чайник, накрытый бархатным колпаком, — Мама только что проводила подругу, с которой они выпили по чашке чая, — и вдруг шкаф стал выдвигать из себя какие-то ящички и убирать в них вазочки, чашки, чайник и даже колпачок. А потом подошел к стене и уставился на рисунки Малыша, особенно долго смотрел на «Пирата с трубкой» и «Портрет сценаристки». Потом выдвинул еще какие-то ящики, будто собираясь убрать в них эти рисунки. Тут уж Малыш рассердился. Он побежал в соседнюю комнату, быстро надел офицерскую фуражку, — Папа три года прослужил в армии и вернулся оттуда без каких-либо медалей, но в этой фуражке и сказал строгим голосом: «Сейчас же верните все, что взяли! И не смейте забирать мои рисунки! Они мне и самому очень нравятся!» Шкаф попятился, вернул на стол все, что забрал, и двинулся к выходу. Хлопнула дверь — и будто его и не было. Когда вечером Папа вернулся с работы и Малыш с Мамой рассказали ему историю, он задумался на минутку, потом сказал: «Не всякий шкаф есть произведение искусства!» И Малыш с Мамой его поняли. (Дело в том, что Папа как-то снял мультипликационную картину под названием «Шкаф». Критики писали, что это «настоящее произведение искусства»).
Как-то в воскресенье Мама, Папа и Малыш отправились в зоопарк. Он располагался в самом центре города, был окружен многоэтажными домами, а клетка с тигром упиралась прямо в забор, за которым находилась станция метро, к этой станции непрерывным потоком двигались люди. Малыш взглянул на задумчивого тигра в клетке и спросил:
— Папа, о чем думает тигр?
— Он думает, есть ли метро в Африке! — ответил Папа.
— Почему? — спросил Малыш.
— Потому что если он даже сбежит отсюда в Африку, то как ему там передвигаться, например, от Берега Слоновой Кости до реки Конго? Продираясь сквозь чащу, рискуя получить в лапу колючку — или в уютном зеленом вагончике метро, с удобными сиденьями?
— По-моему, лучше «продираясь сквозь чащу»! — сказал Малыш.
— Это по-твоему! — сказал Папа. — А по мнению тигра, живущего давно в зоопарке, — лучше в метро!
У них рос цветок — в ящике, свисающем с балкона. Так что и солнышко на него попадало, и дождик. Однажды по небу прошла темно-желтая туча, из нее пролился дождь, и на другой день цветок завял. Мама очень расстроилась.
— Это от дождя! — сказала она. — Этот дождь был радиоактивный!
— Что ты выдумываешь! — сказал Папа. — Ты же видишь, вся зелень во дворе не завяла. Цветок засох потому, что жизнь цветка недолговечна, с цветами это бывает…
— Нет, дождь был радиоактивный! — повторяла Мама. — Малыш, если будешь выходить играть во двор, бери с собой зонтик! — сказала она.
— Даже если не будет дождя? — спросил Малыш.
— Даже если не будет дождя! — подтвердила Мама.
— Как же я смогу играть, все время держа зонт в руке? — сказал Малыш.
— Ты можешь просто гулять! — ответила мама.
Во время этого разговора Малыш сидел за столом и разглядывал репродукцию старинной картинки: по золотистому небу неслись пышные облака, на них сидели три женщины в развевающихся одеждах… Внизу была надпись: «Богини Весны, Любви, Красоты».
Малыш взял краски и нарисовал свою картинку: по небу неслась темно-желтая туча, на ней восседала женщина в развевающейся одежде. Внизу Малыш надписал: «Богиня радиоактивности!»
— Вот к чему приводят фантазии некоторых! — укоризненно сказал Папа.
Иногда Мама откладывала в сторону рукопись, которую читала, и говорила: «Это просто невозможно!» И принималась вязать, быстро-быстро, так что Малыш удивлялся.
— Как ты быстро вяжешь! — говорил он.
— Это чисто нервное! — объяснял Папа. — Никто не заставляет Маму вязать так быстро. Просто она хочет поскорей забыть то, что только что читала.
Однажды после такой рукописи Мама принесла домой много разноцветных клубочков шерсти и стала вязать быстро-быстро…
Сначала она связала шарф для Малыша, потом — шапочку для себя, свитер для Папы, платье для себя, костюм для Малыша, подставку для лампы, подставку для телефона, абажур, занавеску, потом долго смотрела в окно и, наконец, связала что-то круглое, ажурное, с очень красивым узором.
— Что это? — спросил Папа.
— Накидка для Луны! — сказала Мама и безмятежно улыбнулась.