Где-то высоко над Иккинговой головой послышался громкий шорох и чавканье: это Дракон громадным языком облизывал все закоулки своей пасти, выискивая мальчишку, чтобы разжевать его насмерть. Дракон не намеревался глотать его целиком.
По пухлой красной внутренности драконьего горла стекала противная зеленая жижа. А еще Иккинг увидел, как из двух маленьких дырочек в стене глотки (прямо у него, у Иккинга, перед носом) сочится зеленовато-желтый дымок. То и дело из отверстий вырывались маленькие язычки пламени.
«Как интересно, – подумал Иккинг, на удивление спокойный, потому что до конца так и не поверил в происходящее. – Отсюда, наверное, и появляется огонь».
Викинговские биологи уже много лет задавались вопросом, где у драконов вырабатывается огонь. Одни говорили, что в легких, другие – что в желудке. Иккинг первым обнаружил, что огонь выделяется из огнедырок, таких маленьких, что у драконов нормального размера их нельзя различить невооруженным глазом.
Из глубин чудовищного желудка доносился мелодичный рокот – это распевал предыдущий ужин Дракона «Видимо, Моредраконусы Гигантикусы перевариваются очень долго», – решил Иккинг.
Пение было довольно громким:
«Люди – пресная еда.
Но если есть у вас вода,
Соль, лучок, капуста –
будет очень вкусно-о-о!»
Под тяжестью Иккинга копье постепенно начало прогибаться. Рано или поздно оно сломается, и тогда он упадет вслед за лихим оптимистом в глубокую пропасть драконьего желудка…
Хуже того, жара, дым и вонь совершенно замутили Иккингу голову, так что теперь ему стало почти ВСЕ РАВНО, жив он или мертв. Жуткий ритм драконьего сердцебиения проник в его тело, и его собственное сердце начало биться в такт с драконьим.
«Дракон, в конце концов, тоже человек, – думал Иккинг. – Дракону тоже жить надо». А потом он вспомнил слова Дракона, услышанные на вершине обрыва: «Когда ты окажешься внутри меня, то разделишь мою точку зрения…»
«Ну уж нет, дудки! – сказал себе Иккинг. – Эго драконье пищеварение! Оно начало действовать!»
– Надо выжить, надо выжить, – твердил он себе снова и снова, изо всех сил стараясь вытеснить из головы драконьи мысли.
Но тут послышался отвратительный треск: крепкое римское копье начало ломаться…
18. НЕОБЫЧАЙНАЯ ХРАБРОСТЬ БЕЗЗУБИКА
Тут бы и пришел Иккингу конец, если бы не удивительная храбрость Беззубого Дрёма.
Беззубик, если вы помните, наотрез отказался участвовать в битве у Мыса Мертвая Голова Он намеревался улететь куда-нибудь подальше, спрятаться и переждать опасность, но вместо этого замешкался на Самой Высокой Горе, гоняя птиц и кроликов.
Наверно, за этим занятием он чудесно проводил время, потому что не услышал, как на поляне появился Стоик Обширный с целой толпой Хулиганов и Остолопов в придачу. Стоик схватил дракончика за шкирку.
– ГДЕ МОИ СЫН? – поинтересовался Великий Вождь.
Беззубик непочтительно пожал плечами.
– ГДЕ МОЙ СЫН? – изрыгнул Стоик вопль столь громкий, что у Беззубика задрожали ушки.
Беззубик ткнул крылом в сторону Мыса Мертвая Голова.
– ПОКАЖИ, – мрачно велел Стоик.
Под суровым взглядом Вождя Беззубик неохотно полетел, оскорбленно хлопая крыльями, к Мысу Мертвая Голова, а за ним поспешили оба Племени.
Прибыли они как раз в тот момент, когда Дракон подкинул Иккинга высоко-превысоко в воздух и поймал его в пасть, будто смородиновую ягодку.
«Вот вам и Дьявольски Хитроумный План», – подумал Беззубик.
Он уже хотел воспользоваться тем, что Стоик отвлекся, и ускользнуть в укромное место, но что-то его остановило.
Никто не знает, чем было это «что-то».
Этот миг в корне изменил мировоззрение отважных воинов из Племени Лохматых Хулиганов. Много веков они считали (и, надо заметить, весьма справедливо!), что драконы не способны на заботу о ближнем и великодушные поступки. Но то, что совершил Беззубик, невозможно объяснить, исходя из его сиюминутных драконьих интересов.
Все его собратья, домашние драконы, в эту минуту летели где-то над Внутренним Океаном. Как только раздался крик Огневицы «Бежим! Шухер! Атас!», все драконы, которые прятались в пещерах, или в расселинах между камней, или среди папоротников, гигантской стаей взмыли в воздух и, покинув бывших Хозяев, со всех крыльев бросились наутек.
Все дикие драконы с Обрыва Дикого Дракона улетели еще несколько часов назад.
Но Беззубик не последовал за ними. Что-то удержало его – быть может, душераздирающий беспомощный крик Стоика «НЕ-Е-Е-Е-Т!!!!!! А может быть, в глубине своего эгоистичного драконьего сердца он всё-таки привязался к Иккингу и был благодарен ему за те часы, которые тот ухаживал за ним, не кричал, рассказывал анекдоты и угощал самыми вкусными и сочными омарами.
– Все д'дра-раконы – эгоисты, – убеждал сам себя Беззубик. – Д'дра-раконы б'бе-бессердечны и не в'ве-ведают жалости, в'во-вот почему мы и в'вы-выживаем в самых суровых обстоятельствах.
Но всё-таки ЧТО-ТО заставило его повернуть обратно, ЧТО-ТО заставило его сложить крылья за спиной и ринуться на Громадного Монстра, как маленькая коричневатая молния. Что, как я уже говорил, было далеко не в интересах Беззубика.
Беззубик влетел прямо в левую ноздрю Чудовища и принялся порхать там вверх-вниз, щекоча стенки крыльями.
Моредраконус отчаянно мотал головой, морщил нос и громко ревел:
– А-А-А-А-АААААААА».
Исполин сунул в нос свой исполинский коготь и, будто невоспитанный мальчишка, принялся ковыряться, пытаясь извлечь надоедливую козявку.
Один раз Беззубику не удалось увернуться от грозного когтя, и тот царапнул его по груди. Но маленький дракончик был так возбужден что даже не почувствовал удара и продолжал порхать и щекотать дальше.
– А-А-А-А-АААААААААААП… – ревел Морской Дракон.
Иккинга, висевшего на копье, трясло и швыряло из стороны в сторону. Драконья глотка ходила ходуном. Он изо всех сил старался удержаться на копье, которое грозило вот-вот обломиться.
– …ПЧХИИИИИИИИ-И-И-И-И-И!!!!!
Дракон чихнул, Иккинг, копье, Беззубик и целые тучи отвратительных соплей вылетели из драконьей пасти и рассеялись по окрестностям.
Очутившись в воздухе, Беззубик вспомнил, что мальчики не умеют летать.
Он сложил крылья и спикировал вслед за Иккингом, который стремительно приближался к земле.
Беззубик схватил Иккинга за локоть. Когти у драконов необычайно сильные, и дракончик сумел замедлить Иккинговое падение – хоть и не остановить его совсем, но всё же смягчить приземление в кусты вереска.
Через заросли папоротника к ним поспешно продирался Стоик Обширный.
Он подхватил сына, прикрыл его неподвижное тело щитом и повернулся к Чудовищу.
Беззубик спрятался за спину Стоика, Зеленый Смерч оправился от приступа чихания. Он из последних сил полз вперед, истекая кровью из смертельных ран на груди и шее. Дракон медленно опустил грозную голову, пока она не сровнялась с верхним краем обрыва, и устремил на Стоика свои злобные желтые глаза.
– Пришло время всем нам умереть, – прорычал Зеленый Смерч, – Тебе его не спасти. Ты ничего не сможешь сделать! Мое пламя расплавит этот щит, как масло…
Зеленый Смерч разинул пасть.
Медленно втянул в себя побольше воздуха.
Стоик попытался удержаться за вересковый куст, но его, Иккинга и Беззубика неумолимо втягивало в громадный черный тоннель между разверстыми челюстями Монстра.
Зеленый Смерч выждал мгновение, потом снова выдохнул, наслаждаясь ужасом своих жертв.
– В'во-вот что б'бы-бывает, когда нарушаешь Драконий Закон… – в ужасе пискнул Беззубик, выглядывая из-за края Стоикова плаща.
Чудовище раздуло щеки, и Стоик с Беззубиком приготовились, что вот-вот их пожрет пламя.
Но пламени не было. Зеленый Смерч удивленно заморгал. Он снова надул щеки и пыхнул сильнее. Опять никакого огня.
Дракон попытался еще раз, и от усилий его голова окрасилась странным лиловатым оттенком…
Окрасилась и стала раздуваться, будто ее накачивали воздухом изнутри.
Монстр понятия не имел, что происходит. Он испуганно заметался, его глаза всё сильнее и сильнее вылезали из орбит, и, наконец, с грохотом, который разнесся на сотни миль по окрестным морям…
…Зеленый Смерч лопнул у всех на глазах!
Это казалось чудом или, может быть, вмешательством богов, но на самом деле взрыв имел вполне логическое объяснение. Ибо когда Иккинг висел в драконовой глотке, из последних сил повторяя «Надо выжить, надо выжить!», он снял с себя шлем и как можно глубже засунул его рога в драконьи огнедырки.
Получилась идеальная затычка.
Поэтому, когда Дракон захотел изрыгнуть огонь, давление у него в голове начало нарастать, и в конце концов повысилось так сильно, что Зеленый Смерч взорвался.
Остатки огромного Дракона рассыпались по всей округе. Стоику и Беззубику еще повезло, что ни один кусок не попал в них, хоть они и стояли очень близко к месту катаклизма.
Но один горящий драконий Зуб длиной футов восемь (самый маленький из тех, что были у Чудовища) летел прямо на Иккинга. Могучий Монстров вдох вытащил мальчика из-за укрытия под Стоиковым щитом, и теперь он лежал на земле в паре футов от Стоика и Беззубика, абсолютно беззащитный.
Уголком глаза Стоик заметил летящий Зуб и, подхватив щит, метнулся вперед. Только викинг успел бы добраться туда вовремя. Когда с детства охотишься на вальдшнепов с луком и стрелами, это отлично развивает быстроту реакции.
Поэтому щит Стоика всё-таки спас Иккингу жизнь. Если бы не он, громадный Зуб пригвоздил бы Иккинга к земле, как булавка – бабочку. Летящий Зуб воткнулся глубоко-приглубоко в самую середину толстого бронзового щита и остался торчать, покачиваясь, среди языков зеленого драконьего пламени.
Стоик в ужасе поднял щит, чтобы посмотреть, не прошел ли Зуб насквозь и не задел ли он его сына. Но Иккинг был цел и невредим. Он лежал с открытыми глазами и к чему-то прислушивался. Откуда-то – казалось, прямо из горящего Зуба – доносился странный звук. Это было пение, хриплое, раскатистое, как гул ветра в коралловых пещерах. Слова у песни были такие: