ливо спросила я.
Лестерида села на колени перед ростками и внимательно рассматривала их. Потрогала тонкие хрупкие листочки.
— Я не ботаник, но, кажется, ты посадила семена цветков папоротника.
— И вырастила папоротник? — с сомнением предположила я. Ростки не были похожи на папоротник.
— В том-то и дело, что нет. Папоротник не размножается семенами. Цветок папоротника удивителен, потому что в нем одновременно есть пыльца, семена, тычинки и пестик, но ничто из этого не выполняет своей прямой функции. Это магический цветок. И, ты уж прости, девочка, но никому в мире даже в голову бы не пришло сажать его в землю, чтобы прорастить.
— Значит, он теперь бесполезен?
— А вот это мы сейчас проверим. Дай, пожалуйста, лопату. Впрочем, нет, лучше просто воды. Не хочу повредить корни лопатой.
В ведре с водой, забытом во дворе, успели пасть смертью храбрых несколько пчел, мух и одна оса, но Лестериду это нисколько не смутило. Она полила водой участок, где росла брюква и, осторожно взрыхляя пальцами влажную землю, достала один росток.
— Теперь нужно проверить, остались ли в нем магические свойства.
Заперев тяжелую входную дверь, Лестерида осторожно поднесла росток к навесному замку. Раздался тихий щелчок и замок открылся.
— Невероятно, — тихо выдохнула Лестерида. — Никогда бы не подумала, что цветок папоротника можно размножать таким образом. Кажется, это тянет на большое открытие, девочка.
— Самое большое открытие сейчас это открытие дверей, за которыми Лаэрт и Кас, — отмахнулась я.
Магическое научное сообщество бы со смеху покатилось. Глупышка, которая случайно посадила цветок папоротника. Однако на лице Лестериды не было ни тени насмешки. Кажется, ее действительно впечатлила та случайность, которая со мной произошла. Похоже, я не такой уж плохой огородник, если моя «брюква» выросла да еще и оказалась полезна.
— Но в таком виде Ключ нести нельзя. Мы не знаем, сработает ли Ключ, если росток умрет, — она стояла на крыльце и задумчиво барабанила пальцами по подбородку.
— Полагаю, у меня есть то, что нам нужно.
В металлической кружке в красный горошек росток папоротника казался таким обычным. Ни за что бы не догадалась, что этот крохотный побег может открывать любые двери, если бы не увидела своими глазами.
— А что мы будем делать с остальной «брюквой»?
— Она твоя, — пожала плечами Лестерида. — В конце концов, именно ты сумела ее вырастить.
Я взглянула на огород, взвешивая варианты.
— Пусть останется здесь. Если я вернусь, то позабочусь о ней, если нет, то никто не догадается, что это за растение. Не хотелось бы, чтобы магический Ключ попал не в те руки. Здесь ему будет безопасно.
— Разумно, — склонила голову, соглашаясь, Лестерида. — Насколько я понимаю, ты пойдешь со мной.
— Разумеется.
— Ты же понимаешь, что у тебя есть варианты? Ты можешь остаться здесь или вернуться в дом пчельника. Мне нужен был цветок, но я бы не стала тащить тебя за собой спасать человека, которому ты ничем не обязана.
— Я его жена, — пробормотала я.
— И? Это не значит, что ты должна ради него сражаться с гоблинами. Послушай, девочка, я люблю Лаэрта и он друг нашей семьи уже много лет, но этот человек идиот. Он пытается облагодетельствовать своими изобретениями мир, но совершенно не видит того, что у него под носом. Ты не обязана ему ничем, и никто не осудит тебя, если решишь, что с тебя достаточно.
Маленькие руки Лестериды крепко сжимали кружку с Ключом, а цепкий взгляд серьезных глаз не отрывался от моего лица. Она действительно имела в виду каждое слово. Если бы я сейчас приняла решение уйти, Лестерида попрощалась бы со мной без тени осуждения и ушла своей дорогой. А куда пошла бы я? Обратно к пчельнику? Он бы принял меня в свой дом, я знаю. Передо мной расстилался весь мир, а с Ключом я могла бы покорить этот самый мир без особого труда. Теперь я знаю и умею больше, чем в тот день, когда Лаэрт привел меня к порогу этого дома. Сейчас я свободна. Нет нужды бояться, что меня запрут в богатых комнатах или оставят без еды. Нет нужды оставаться одной во дворце, заполненном людьми. Я могу сама строить свою жизнь и выбирать себе близких людей. Или не людей. Взгляд мой невольно метнулся к окошку сарая. Некоторые нечеловеческие существа обладают куда большим запасом человечности, чем люди.
— Я пойду с тобой, — уверенно и четко прозвучал мой голос.
— Хорошо, — кивнула Лестерида и без лишних слов зашагала прочь от дома, в котором я собиралась жить если не всю жизнь, то, по крайней мере, долгие годы. Не оглядываясь, я шла за ней.
— Эйлин! — раздался вдруг громкий окрик. По пыльной неширокой дороге к нам шел человек, при виде которого сердце замерло у меня в груди.
Глава 36
Диглан? Что он здесь делает? Как сюда попал? Прежде чем я успела задать хотя бы один из бесчисленных вопросов, вертевшихся у меня на кончике языка, друг широкими шагами пересек разделявшее нас расстояние и сжал меня в крепких объятиях. Мои ноги оторвались от земли, я бестолково болталась в воздухе, чувствуя себя очень глупо и очень… Да к лестерусу! Я почувствовала себя счастливой! Я почувствовала, что вновь оказалась безопасности. Тщательно подавляемая внутренняя тревога, сопровождавшая меня все эти дни, вдруг уменьшилась до размеров песчинки. Диглан означал безопасность. Диглан означал дом. Знакомый запах и тепло его тела обволакивали меня, и я почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы облегчения.
— Ты здесь… Ты здесь… — шептала я сдавленным голосом.
— Эйлин! Заставила же ты меня гоняться за собой. Больше из виду тебя никогда не выпущу, иначе пропадешь, потом попробуй отыщи. Бесстыжее ты существо, — ласково журил меня он, а я, не выдержав, все же расплакалась.
— Диглан, — утыкаясь носом в его плечо, шептала я. — Спасибо.
— За что? — удивился он, бережно опуская на меня на землю.
— За то, что ты здесь.
— Кхе-кхе, — решила напомнить Лестерида, что вообще-то она тоже здесь. Она смотрела на нашу бурную сцену воссоединения с выражением терпеливой усталости.
— Ох, — опомнилась я. — Это Лестерида, она моя… моя знакомая. Нам пора идти за моим мужем, у него неприятности. Ты… ты дождешься меня?
— Дождусь? Эйлин, да ты с ума сошла! Я иду с тобой. Думала, я шутил, когда сказал, что не выпущу тебя из рук больше никогда? Пойдем спасать твоего мужа, а по дороге расскажешь, что у тебя происходит вообще.
Мы шли по той же дороге, по которой я столько раз ходила, но на сей раз я была не одна. Ладонь моя покоилась в руке Диглана. Да и присутствие Лестериды успокаивало. Лишь на долю мгновения я подумала, что на открытой местности меня может заметить кто-то из стражников Дроздоборода или же сам король, выехавший не дневную прогулку, но мысль эта растаяла, словно мороженое под летним солнцем. Лестерида была похожа на женщину, готовую сразиться с целой королевской армией, если возникнет такая необходимость. Рядом со мной шагал мой старинный друг, неоднократо выручавший меня и даже бравший на себя вину за некоторые наши совместные детские шалости. Никогда не забуду, как он заступился за меня перед обер-гофмейстериной. От ее взгляда у любого сердце провалится в область щиколоток, но Диглан стоял на своем и меня не выдал.
А еще, что немаловажно, с ними я — женщина, столкнувшая короля Дроздоборода в прудик с лягушками. Нет, определенно, мы в безопасности. Если кого-то недоброжелательного и встретим, то это уже его проблемы, а не наши.
Дорогой я рассказала Диглану сокращенную версию всего, что со мной случилось с того несчастного момента как я покинула королевский дворец со своим новоиспеченным мужем.
— …и теперь мы с Лестеридой идем разбираться с гоблином, потому что Лаэрт и Кас рискнули всем, чтобы вернуть бесценное изобретение Лаэрта, — закончила я с улыбкой. Замешательство на лице друга было забавным. Мне этого не хватало. Примерно так же он смотрела на меня, когда в детстве я показывала ему, как работает секстант. Озадаченно, недоуменно и с легким недоверием, словно подозревал, что я выдумала все это шутки ради.
Лестерида, несмотря на невысокий рост, шагала довольно быстро и оторвалась от нас шагов на пятнадцать. Мы разрыв не сокращали, пользуясь тем минимальным уединением, которое могли получить. Все же, какими бы общими ни были наши интересы на данном этапе, разговор со старым другом мне бы хотелось вести в настолько приватной обстановке, насколько это возможно.
— Объясни-ка еще раз, в чем конкретно заключается бесценность этого изобретения?
— Изначально артефакт был придуман, чтобы охлаждать воздух, а потом Лаэрт понял, что, внеся несколько изменений, можно сделать так, чтобы эта штука еще и лечила. Я понятия не имею, как это все работает, но Лестерида говорит, что ОХЛ невероятно важна и именно поэтому Лаэрт и Кас отправились возвращать ее. А для этого нужно разорвать контракт, который Лаэрт подписал потому что гоблин угрожал мне и Лаэрт беспокоился за мою безопасность.
Диглан молчал. Спустя полминуты я бережно ткнула его локтем под ребра, требуя ответа.
— Ну же, говори, что у тебя на уме. Отмалчиваться не выйдет.
— Нет, — покачал он головой. В таком знакомом и родном голосе сквозила скрытая печаль.
— Диглан, — самым суровым и угрожающим голосом сказала я.
— Это не мое дело. Я подвел тебя, не появившись в зале тогда, когда был тебе нужен. Едва ли у меня есть право говорить о твоей жизни что-то теперь или как-то вмешиваться.
— Подвел? — изумленно переспросила я. — Диглан, да ты единственный из моей прошлой жизни, кому есть до меня дело. Когда отец выгнал меня из дворца, выдав замуж за первого встречного, он не разрешил мне взять ни куска хлеба в дорогу, ни сменное платье. Разве кто-нибудь что-нибудь сказал? Ладно, выступать против короля открыто не каждый осмелится, хорошо, я все понимаю. В таком случае, может, хоть кто-то помог мне после? Подошел тихонько и предложил помощь? Да к лестерусу помощь, даже пару слов на прощание никто не сказал. Я не думаю, что они мне что-то должны. Нет. Я прекрасно понимаю, что мне никто ничего не должен, но вся эта ситуация отчетливо показала, что настоящих друзей у меня во дворце не было.