Весной 1918 года совет ОИС посвятил ряд своих заседаний рассмотрению внесенного мною на обсуждение проекта «Курсов свободно-религиозных знаний».
В годы революции наблюдалось особое стремление массы – рабочих, крестьян, городских ремесленников и мелких служащих, а также уволившихся из армии солдат – к образованию. Многие из них льнули к Газетному, 12, игравшему роль своего рода «народного университета». Но тут они слышали только эпизодические доклады Черткова и других «толстовцев» старшего поколения на разрозненные темы морального содержания. Мне казалось, что желательно было бы, с одной стороны, расширить круг тем, группируя их вокруг основ свободно-религиозного миросозерцания, с другой – углубить самое изложение докладов. Все это можно было бы осуществлять систематически, образовав как бы школу с особым планом, особой программой лекций.
Вот как выглядела эта программа в своем окончательном (после рассмотрения, дополнения и утверждения в совета ОИС) виде.
На выпущенных с портретами Толстого, Канта, Эмерсона и др. великих мыслителей плакатах значилось, что Курсы свободно-религиозных знаний при Обществе истинной свободы в память Л. Н. Толстого имеют целью доставить своим слушателям возможность ознакомиться в общедоступной форме с целым кругом знаний, отражающих различные явления жизни, как личной, так и общественной, в свете свободно-религиозного миросозерцания.
Основною задачей курсов объявлялось всестороннее изучение мировоззрения и жизни Л. Н. Толстого. Кроме того, намечалось постепенное открытие следующих курсов:
1. История великих религиозных и нравственных учений (христианство, иудейство, конфуцианство, буддизм, таосизм, ислам и пр.).
2. Свободно-религиозные движения (альбигойцы, моравские братья, квакеры, духоборы, бабиды, назарены, малеванцы и др.)
3. Библия, ее происхождение и значение.
4. История и критика Евангельского текста.
5. Обзор главнейших философских учений.
6. Основы правильного мышления.
7. Обзор анархических и других социальных учений.
8. Борьба за мир (антимилитаризм).
9. Искусство и религия.
10. Воспитание и самовоспитание.
11. Земельный вопрос и учение Генри Джорджа.
12. Хлебный труд, упрощение жизни и земледельческие трудовые колонии.
13. Вегетарианство.
14. Всемирная география.
15. Международный язык и пр.
Слушателями курсов могли быть все желающие. Лекции должны были происходить три раза в неделю, по вечерам, в зале Вегетарианского общества, причем за них взималась небольшая плата. Лица, не имевшие возможности вносить плату, допускались к слушанию лекции бесплатно. Никаких дипломов или заменяющих их удостоверений курсы не давали.
Заведование всеми делами курсов – направлением и выработкой программ, приглашением лекторов, приемом слушателей, распоряжением денежными суммами и пр., – словом, как учебной, так и административной стороны дела, – передано было советом ОИС особой коллегии, в состав которой вошли близкие к Л. Н. Толстому лица: И. И. Горбунов-Посадов, Н. Н. Гусев, А. П. Сергеенко, Ф. А Страхов, И. М. Трегубов, В. Г. Чертков и автор этих воспоминаний, а также сотрудник Румянцевского музея Н. П. Киселев, писатель и историк культуры М. В. Муратов, редактор-издатель киевского журнала «Вегетарианское обозрение» И. О. Перпер и сотрудник Черткова К. С. Шохор-Троцкий. Директора, ректора или председателя курсов не полагалось. Председательствование в коллегии и административная работа поручались (подобно тому, как это было заведено в ОИС) секретарю коллегии, которым был избран автор этих строк.
По утверждении устава курсов советом и очередным общим собранием ОИС, устав этот, согласно правительственному предписанию, представлен был на рассмотрение Отдела народного просвещения Московского совета рабочих депутатов, которым и был утвержден (8 ноября 1918 года). Только после этого утверждения могло состояться торжественное открытие курсов. Оно имело место 17 ноября 1918 года при большом стечении публики, которую едва вместил зал Вегетарианского общества.
На открытии произнесены были четыре речи: 1) И. И. Горбуновым-По-садовым – на тему «О значении религии и религиозного знания в жизни», 2) мною – на тему «О взаимоотношениях науки и религии», 3) В. Г. Чертковым – «Лев Толстой и наука» и 4) К. С. Шохор-Троцким – «О задачах курсов». Публика все это великодушно вытерпела.
А затем на весь зимний сезон 1918–1919 годов растянулись лекции, причем состоялось всего 58 собраний. Численность аудитории колебалась от 30–40 до 100–150 и 200 человек. Это было, во всяком случае, больше, чем на иных лекциях в Государственном университете, когда профессора читывали для 5-10 слушателей. Живой интерес публики к курсам наблюдался все время. Некоторые дефекты (например, незаконченность одного-двух из объявленных курсов лекций, не всегда удачное распределение отдельных курсов по порядку и т. д.) прощались.
Лично мною на курсах были прочитаны одна лекция на тему «Отправные точки при изучении мировоззрения Л. Н. Толстого» и восемь лекций по курсу «Религиозная поэзия, общий обзор и образцы». Я давно уже занимался собиранием произведений религиозной поэзии и собирался, но так и не собрался издать сборник. Тут мое собрание пригодилось мне, и я думаю, что многие прослушали с удовольствием плоды высоких и чистых поэтических устремлений как русских, так и иностранных авторов.
К стихам я, разумеется, давал довольно подробный комментарий. Особенно удачно прошел организованный мною в дополнение к курсу вечер религиозной музыки, в устройстве которого принимали участие член ОИС преподаватель консерватории А. Е. де Бур и мой друг композитор А. Н. Александров. Певцы и певицы исполнили ряд романсов на слова религиозного (но отнюдь не церковного) содержания. Толя им аккомпанировал. До сих пор не могу забыть того высокого и кристально-чистого настроения, которое царило в этот вечер в зале и захватывало, кажется, одинаково и слушателей, и исполнителей. Музыкальной части программы предшествовал мой доклад о религиозном искусстве.
Бедный де Бур, тихий и скромный молодой человек, вскоре после того умер. Я участвовал в его похоронах и на могиле произнес речь в качестве представителя ОИС, помянув и о нашем незабвенном вечере. Похоронили A. Е. де Бура на кладбище Данилова монастыря, около могилы председателя 1-й Государственной думы С. А. Муромцева.
Из других «толстовцев» читали на Курсах свободно-религиозных знаний:
B. Г Чертков – три лекции на тему «Основы правильного мышления» (курс остался незаконченным) и одну лекцию «О духовном отношении к жизни»; Ф. А Страхов – о мировоззрении Л. Н. Толстого (девять лекций); А. П. Сергеенко – о понятии молитвы (одна лекция); Н. Н. Гусев – «Жизнь Л. Н. Толстого» (шесть лекций) и по одной лекции – об учениях Лао-Тзе, Паскаля и Сковороды; И. М. Трегубов – «История и современное состояние духоборческой общины» (с диапозитивами, одна лекция); П. И. Бирюков – о духовной жизни в Швейцарии.
Но, кроме близких к Л. Н. Толстому лиц, выступали у нас и «посторонние». Так, доцент университета И. И. Фомин прочел две лекции на тему «Древнейшие следы религиозных верований в связи с первобытными религиозными представлениями и верованиями».
С. Л. Урсынович прочел две лекции «О происхождении Библии».
Бывший профессор Московской духовной академии, наш защитник в процессе 1916 года И. М. Громогласов прочел восемь лекций на тему «Первые века христианства».
Далее К. С. Шохор-Троцкий прочел одну лекцию на тему «Из истории отказов от военной службы по религиозным убеждениям» (незаконченный курс), известный педагог С. Т. Шацкий читал о «вопросах естественного воспитания», адвокат-джорджист (двоюродный брат А. Н. Александрова) Вл. О. Левенсон красноречиво и убежденно излагал принцип теории «единого налога» Г. Джорджа, М. В. Муратов читал о «сектантстве, православии и старообрядчестве и их взаимоотношениях» и т. д.
Может быть, я вхожу в излишние подробности о курсах, но мне кажется, что характеристика этого любопытного «учебного заведения», этой не – и даже антицерковной «духовной академии» все же не может до некоторой степени не заинтересовать читателя. Курсы обязательно возобновились бы в 1919–1920 учебном году, если бы… не внезапная тяжелая болезнь секретаря коллегии, заразившегося в конце лета 1919 года сыпным тифом. Выздоровление от болезни затянулось на несколько месяцев, а заменить секретаря на его – разумеется, добровольном и неоплачиваемом – посту никто не взялся. Так что больше курсы свободно-религиозных знаний уже не возобновлялись.
Мне хочется рассказать здесь еще о большом деле, которое осуществлялось в те годы некоторыми друзьями, – деле, которому я сочувствовал, за развитием которого следил, но в котором не принимал непосредственного участия. Это – помощь лицам, отказывавшимся по религиозным убеждениям от военной службы. Читатель помнит, как я в Петрограде просил Керенского включить этот разряд «политических преступников» в число лиц, на которых должна была распространиться амнистия, подготовлявшаяся и потом осуществленная Временным правительством. В октябре 1918 года вновь стало осуществляться всеобщее военное обучение, в связи с чем власти приступили к учету и регистрации военнообязанных. Немудрено, что при развитии в народе «толстовства», малеванства и других религиозных течений, категорически отвергавших войну и военное дело, вновь начались в разных местах страны отказы от военной службы. Справедливость требует отметить, что политические симпатии или антипатии не играли при отказах решительно никакой роли. Это доказывается, между прочим, тем, что отказы происходили как по ту, так и по другую сторону рубежа гражданской войны[92]. Среди отказывающихся несомненно было большое число молодых людей, может быть, избравших неверный путь с точки зрения революционера, но безусловно высоких, чистых душой идеалистов-христиан. В тяжелом, безысходном конфликте с государством они жертвовали всем, жертвовали часто и своей жизнью. К таким высоким и чистым идеалистам-мученикам, судьбу которых местные власти решали подчас, не входя в сношения с центром, слишком сурово и поспешно, принадлежал, между прочим, и юноша-крестьянин Василий Таракин, погибший 2 июля 1919 года в г. Владимире