В г. Липецке Орловской губернии действовал друг и любимый художник Л. Н. Толстого Н. В. Орлов, создатель серии картин из крестьянской жизни, восхищавших и умилявших великого писателя. Объявив себя приверженцем нравственной революции, Н. В. Орлов выступал с многочисленными речами и лекциями, в которых пропагандировал идеи Толстого.
В д. Семеновке Костромского уезда Орловской губернии действовало ОИС в память Л. Н. Толстого, распространявшее «толстовскую» литературу по деревням. Инициатором в деле учреждения общества явился «евангельский христианин» Е. Егоров, побывавший в Москве, посетивший ряд собраний в Газетном пер. и заразившийся «толстовскими» настроениями.
Самым многочисленным ОИС в Тамбовской губернии, да, пожалуй, и в провинции вообще, было общество в с. 1-м Грибоедове Моршанского уезда: число членов его летом 1920 года достигло 82. Общество это основано было в 1919 году, после того как местное население хорошо познакомилось с литературой, привезенной членом Московского ОИС Г. Умрихиным. Общество устраивало собрания и собеседования три раза в неделю. Затем на деревенском театре поставлены были пьесы: «От ней все качества» и «Проезжий и крестьянин» Л. Н. Толстого и «Порченый» С. Т. Семенова. Перед началом представления пьесы объяснялись. Общество собирало хлеб в пользу голодающих. Намеревалось организовать земледельческую коммуну, но вследствие неблагоприятной обстановки должно было от этого отказаться.
Значительным центром для Тамбовской губернии была и детская трудовая колония в с. Островке Моршанского уезда: руководство и многие из сотрудников колонии разделяли взгляды Толстого. Я уже упоминал, как, живя в Островке летом 1919 года, я выступал с лекциями о Толстом в ряде окрестных деревень. То же делали и некоторые другие сотрудники. Так, Е. Епишев неоднократно выступал в с. Архангельском, где после его лекций возникло ОИС в память Л. Н. Толстого.
Успешно работало ОИС в с. Рассказове Тамбовской губернии и уезда. В происходивших по воскресеньям беседах участвовал оригинальный мыслитель и оратор из Москвы П. В. Великанов (один из корреспондентов Л. Н. Толстого). При этом выступал и хор, что делало собрания особенно привлекательными для публики. Между прочим, ОИС в Рассказове избрало ряд деятелей Московского ОИС в свои почетные члены.
В Пензенской губернии существовали: ОИС в память Л. Н. Толстого в с. Проказне и Христианская община в память Л. Н. Толстого в с. Трофимовском Саранского уезда. И там, и тут производили большое впечатление на крестьян присылавшиеся из Москвы книжки.
На севере можно отметить библиотеку имени Л. Н. Толстого в г. Вятке. Вокруг этой библиотеки объединялись единомышленники Толстого, устраивавшие по субботам свои собрания и собеседования. Большое собрание в память Толстого состоялось в городском театре 24 ноября 1919 года. После прочтения лекции о Толстом как художнике и мыслителе проведено было литературно-музыкальное отделение. Главной действующей силой в устройстве этих собраний в г. Вятке являлся член Московского ОИС Б. М. Шулятиков. При помощи того же Шулятикова организован был Кружок для изучения писаний Л. Н. Толстого в г. Уржуме Вятской губернии. Перед открытием кружка Шулятиковым прочтены были лекции на темы «Всемирное значение Л. Н. Толстого» и «Вопрос жизни по Л. Н. Толстому». Первая из этих лекций повторена была в дер. Вершники, при открытии библиотеки имени Л. Н. Толстого.
20 февраля 1920 года открыто было Свободное общество имени Л. Н. Толстого в дер. Ямок Новгородской губернии. В общество вошли также крестьяне соседних деревень: Заболотья, Сергова и др. Общество поставило себе целью взаимную духовную и материальную помощь. Помогли в устройстве общества проживавшие в Новгороде единомышленники Толстого, хорошо знавшие его лично В. А. Молочников и С. М. Белинький.
Наконец, на востоке можно назвать ОИС в память Л. Н. Толстого в с. Осиновском Екатеринбургской губернии Шадринского уезда. Общество организовано было в сентябре 1920 года местными крестьянами Иваном Баландиным (при царском режиме отбывшим четыре года заключения в арестантских ротах за отказ от военной службы по религиозным убеждениям), А. Пылиным, Н. Доброчасовым и др. В обществе состояло 20 человек. Устав был принят московский, с некоторыми изменениями. Обществом открыта была библиотека-читальня, с 30 постоянными подписчиками. Книги брались охотно, – их, скорее, не хватало. Устроен был ряд лекций и публичных собраний. Отношение населения к обществу было благожелательное.
Оригинальную общину представляло с. Раевка Оренбургской губернии Орского уезда. Население Раевки почти сплошь состояло из сектантов евангелистов и добролюбцев, а также из единомышленников Л. Н. Толстого. Среди крестьян было много отказывающихся по религиозным убеждениям от участия в каком бы то ни было насилии, еще при царском режиме перенесших за это тяжелые наказания. Местным властям представился однажды случай проверить искренность и последовательность раевцев. Кругом разразилось крестьянское восстание. Восставшие явились в Раевку и потребовали от жителей, чтобы они примкнули к восстанию. Те, сославшись на свои убеждения, отказались: не можем-де брать оружия в руки против кого бы то ни было и ничего, кроме дурного, не ждем от вооруженной борьбы. Тогда восставшие (русские и башкиры) потребовали выдать им скрывшийся в деревне продовольственный отряд из 20 человек. Раевцы и это отказались сделать: «Вы их для зла требуете! Может быть, для смертоубийства!» Бунтовщики ушли ни с чем. И вот в то время, как кругом представители власти преследовались и убивались, в Раевке свободно разгуливали, даже не арестованные, 20 продармейцев. Но за пределы деревни они показываться не смели. Когда же восстание окончилось и вернулась прежняя власть, представители ее были поражены поступком раевцев и усердно благодарили их за спасение 20 человек.
Кончая обзор деятельности «толстовских» организаций в провинции, скажу, что мне дорого было отметить эти проявившиеся в переходное, революционное время признаки пробуждения духовных интересов и в особенности интереса к Толстому в народе. Все это было, до известной степени, отражением работы Московского ОИС в память Л. Н. Толстого – общества, столь мне близкого. Помню, как В. Г. Чертков смеялся надо мной, когда я стал жаловаться, что у меня не хватает времени для ведения дел все разраставшегося общества и на переписку с провинцией:
– Ты – как волшебник, который вызвал духа, а потом не знал, как его утихомирить и заставить скрыться. Сам предсказывал, что общества истинной свободы распространятся по всей России, а когда их действительно столько народилось, ты готов убежать, чтобы не иметь дела с ними!..
Появление множества «толстовских» кружков и групп в провинции доказало, что идеи Толстого могут получить широкое распространение, особенно среди крестьянства, если только будут устранены внешние препятствия к их распространению. Надо сказать, что и Чертков тоже всегда это утверждал.
Интерес деревни к Толстому подтвердил давно уже данный В. И. Лениным, но в те годы не всем известный, анализ Толстого, как выразителя чаяний и надежд патриархального крестьянства. Да, к Толстому как к мыслителю, – в общем, если на считать исключений, – оставались более или менее равнодушными широкие круги интеллигенции и рабочих, но зато усердно тянулись и глубоко привязывались душою крестьяне-земледельцы.
Впрочем, деятельность большинства провинциальных, как городских, так и деревенских ОИС проходила преимущественно ни в чем другом, как в культурно-просветительной работе, – разумеется, под знаком свободно-религиозного мировоззрения. Конечно, у «толстовцев», при высоком духовном уровне и большом душевном подъеме, не хватало по большей части знаний вообще и в особенности политических знаний, политического развития. Может быть, это давало всему движению трогательный, наивный, поистине патриархальный характер, но в то же время ограничивало пределы его распространения.
Можно даже сказать, что русское «толстовство» в 1917–1921 годах напоминало по характеру своего внешнего проявления и организованной деятельности первые времена христианства, как их описывает, скажем, Ренан: Общества истинной свободы в провинции, как и первые местные «церкви» в древнем мире, были по большей части ничем иным, как маленькими кружками верующих. Но семя, брошенное Христом и апостолами, разрослось потом в великую, вековую, всемирную жатву, тогда как успехи тульской религии (если можно так выразиться) ограничились лишь коротким, тесно очерченным историческим отрезком. Влияние Толстого несомненно продолжает существовать, но полного и общего выражения оно не получило. Рядом с «толстовством» росла другая сила – марксизм-ленинизм, и силе этой суждена была, на развалинах всех других идеологий, решительная победа в пределах нашего отечества, как и в целом ряде других стран.
Часть VПоследние годы жизни в Москве
Глава 1Реставрация хамовнического дома Л. Н. Толстого в Москве
Различные планы реставрации и использования дома Л. Н. Толстого в Хамовниках. – Угроза целости дома или захвата его посторонней организацией. – Постройка бетонного забора вокруг всего владения. – Содействие В. Д. Бонч-Бруевича. – Декрет Совнаркома от 6 апреля 1921 года о национализации дома. – Переименование Долгохамовнического переулка в ул. Л. Толстого. – Возвращение мебели со складов Кокоревского подворья, из бывшей квартиры М. Л. Толстого и из Ясной Поляны. – Встреча с художником И. С. Остроуховым. – Торжество открытия дома Л. Толстого как меморативного музея. – Рассказы А. И. Южина-Сумбатова и Т Л. Сухотиной-Толстой о пляске писателя Д. В. Григоровича в гостях у Л. Н. Толстого. – Переселение мое с семьей во флигель хамовнического дома.
Когда закончена была работа по перевозке и восстановлению Толстовского музея в новом, постоянном помещении, естественно встал передо мною вопрос о реставрации хамовнического дома Л. Н. Толстого и об открытии его для публики, как ценного культурно-исторического памятника. Делу переустройства Музея Л. Н. Толстого я посвятил 1920 год, – восстановлением дома Льва Николаевича в Хам